Петти моргнула, не понимая, а потом отпила еще воды.

– Спасибо. Я сама спрошу. Я виновата, мне и отвечать.

– Перестань, в этом нет твоей вины, – на этот раз Агата меня опередила.

– Не важно! – Петти посмотрела на нее больными глазами, поставила стакан и откинулась на спину, хватаясь за голову. – Я даже не заметила! Как я смогу работать на Совет, если так подставилась?!

Мы с Агатой переглянулись снова, в очередной раз думая об одном: она станет хорошим специалистом однажды. Если захочет.

Специалистом, но не травницей, и в этом мы обе только что убедились.

Слишком живо она переживала за коня, слишком легкомысленно отнеслась к тому, что причинили вред ей самой.

Травнице такая бесшабашная храбрость и стремление добиваться своего были точно ни к чему.

– Элис, – Агата окликнула меня чуть слышно и с той особенной интонацией, с которой зовут уже не в первый раз.

Я моргнула и посмотрела на нее.

– Да?

Думать о будущем Петти было еще рано, да и делать это предстояло, строго говоря, никак не мне.

– Мы с Томом поедем домой на Новолетие, – заговорила Агата тихо, как если бы опасалась, что кто-то подслушивает нас, стоя под дверью. – Я хочу, чтобы Петти поехала с нами.

Снова собравшаяся было заплакать девочка замерла, а потом медленно села.

– С вами – куда? К… маркизу Лагарду?

Ее глаза округлились от удивления, и Агата, в отличие от меня, сдерживаться от улыбки не стала.

– Там пока что наш единственный дом, так что да. Ты хорошо проведешь время, а после сможешь остаться, если тебе понравится. Они будут тебе рады. И многому смогут научить.

Она погладила Петти по голове подозрительно привычным жестом, а мне пришлось признать необходимость перевести дух.

Детей, подброшенных к воротам Совета, всегда было немало. Одарённых оставляли и растили, всесторонне развивая их способности. Обычных передавали городским властям. Некоторые, как Петти, приходили сами, когда игнорировать свою инаковость становилось невозможно, а жизнь в семье делалась совсем невыносимой.

Но никогда прежде на моей памяти никто не забирал их домой.

– Это будет ещё через месяц, – успокоив её, Агата снова обратилась ко мне. – До тех пор ты могла бы брать её с собой на полигон? Я понимаю, что таких нагрузок, как Гаспар, она не выдержит, но чем раньше она начнет учиться защищаться, тем лучше.

Она была настолько права, что я медленно и тяжело выдохнула.

– Командир Берг этого не позволит.

Совсем недавно Петти сама просила меня об подобном, и получила однозначный отказ.

Но, с другой стороны, это было до того, как на неё напали в стенах Совета.

– Плевать на Берга. Я получу разрешение у Йонаса, – Агата выразительно поморщилась. – Если откажет, пойдём вдвоём.

Она заправила за ухо огненно-рыжую прядь – результат ювелирной работы Даниэлы Лагард. Та, как никто другой, умела плеснуть красок, безо всякого морока и искусственности подсветить достоинства и скрыть недостатки любой внешности. А еще – убеждать людей в том, что их красота – не грех, а дар.

Петти тем временем моргнула снова.

– А если Мастер откажет вам обеим?

Ей до дрожащих рук хотелось на полигон. Хотелось научиться владеть оружием и ездить верхом. И к Лагардам хотелось тоже.

Мне же хотелось только вернуться на час раньше и вовремя одуматься, не подниматься в эту комнату.

– Надеюсь, этого не произойдет.

– Если и откажет, пустим в ход последний, самый мощный довод, – Агата в очередной раз улыбнулась ей, подбадривая, а потом снова посмотрела на меня.

Рассказал ли ей Матиас о том, что я догадалась, или она сама не считала нужным от меня скрывать, но я все же предпочла обойтись без имен.

– Ему рано подходить к Мастеру с подобным.

– А я и не его имела в виду, – мне она улыбнулась тонко, едва заметно. – Нет смысла задействовать пехоту там, где нужна артиллерия. Если Мастер сочтет, что мы обе блажим, попросим твоего Нильсона. С ним он в такой малости спорить точно не станет.

Пока я молчала, обдумывая услышанное и взвешивая, насколько все происходящее тянет на заговор против Мастера Совета, Том обошел кровать и забрался на нее, устраиваясь рядом с матерью.

– Я за, – заявил он с таким важным видом, что Петти засмеялась.

– Давай все же попробуем обойтись своими силами, – чтобы не помешать ей, я ответила Агате полушепотом, а потом поднялась. – Пойду навещу лошадей. Если увижу Норда, передам привет.

От восторженного и полного надежды взгляда, которым Петти меня проводила, захотелось застонать.

Вся эта возня с детьми и чужими порчами была последним, в чем я в конкретный момент времени нуждалась.

Более того, она была прямой обязанностью Агаты, добровольно выбравшей стезю наставничества, но никак не моей.

Сама идея о том, что Кайлу может всерьез понадобиться моя защита, даже не оформившаяся до конца, была абсурдной.

Если не сам, то на пару с Йонасом он отыщет виновного в два счета, и уж точно никому не позволит портить своего коня.

Напомнив себе об этом, я вернулась в конюшню с единственным намерением – почистить стойло, удостовериться, что все хорошо и убраться восвояси.

Продолжавший таскать мешки Горан улыбнулся мне издали, и я махнула ему рукой.

Освободиться, по моим подсчетам, мы должны были одновременно, тогда и можно станет перехватить его для разговора.

Независимо от того, нужна кому-то моя помощь или нет, мне стоило оставаться в курсе происходящего хотя бы ради своих коней. На всех троих стояла хорошая защита, но едва ли у Норда ее не было.

Ни Огонька, ни Коня на месте не оказалось, а Искра стояла, низко опустив голову и разглядывала что-то под своими копытами.

– Привет, красавица, – я потрепала ее по гриве и развернулась было, чтобы взять вилы, но отойти так и не успела.

Норд повернулся всем корпусом, потянулся ко мне через перегородку, недоумевая, почему я не глажу его.

Как будто не было вчерашнего безумия.

– Хочешь сказать, мы с тобой теперь почти родня? – я улыбнулась ему, провела ладонью по широкой переносице. – Извини, но кататься больше не будем. И Петти я выдам дамское седло. Если твой хозяин, конечно, не передумает.

Конь в ответ всхрапнул, выражая презрение не то к седлу, не то к девочке, не то к моим опасениям, а после повел ушами и вдруг заржал.

Он попятился, глядя мне через плечо, и я успела развернуться как раз вовремя, чтобы увидеть, как Искра начала медленно и тяжело оседать на пол.

Ноги моей лошади подогнулись так, словно не выдержали ее веса.

Издав странный, похожий на всхлип звук, Искра опустилась на сено и изогнула шею, как будто ей хотелось спрятаться от света.

Норд продолжал тревожно хрипеть, а я задержала дыхание, дергая дверь денника.

– Искра, девочка?..

Она отвернулась, сделала неловкую попытку даже не подвинуться, а отползти, странно, очень неестественно дернула ушами.

Сердце забилось в затылке, и я потянулась к ведру с овсом, принюхалась.

После – к воде.

И то и другой было чистым, не источало и намека на яд или заклятье.

И все же Искре было так очевидно плохо, что мне стало наплевать на все запреты и возможные последствия разом.

– Горан! Горан!

Увидев меня на пороге, конюх поставил очередной мешок и поспешил навстречу.

– Что случилось, леди…

– Кто сюда заходил?!

Напуганный то ли моим криком, то ли взглядом, Горан попятился, но вовремя спохватился.

– Не знаю…

– Не знаешь?! – не задумываясь над тем, что делаю, я схватила его за воротник.

– Да кого только не было, овес ведь таскали… – в ответ он почти зашептал, отчаянно хватаясь за начавшую съезжать на затылок шляпу.

Из конюшни за моей спиной снова раздался голос Норда.

Он не кричал отчаянно, как вчера, но был встревожен – чувствовал, что с соседкой что-то не так, и это что-то – не обычная зараза или запущенная по недосмотру человека болезнь.