– Строго, – в очередной раз оказавшийся у меня за спиной Кайл прокомментировал его уход коротко, хотя и без особого выражения.

Не следовало, однозначно не следовало, но всё же я развернулась, почувствовав, как по спине поднимается холодок, а волоски на шее встают дыбом.

– Став добрым земледельцем, ты разучился понимать намёки? Оставь его в покое. Займись лошадьми, долбаной капустой, или что ещё ты с таким удовольствием выращивал. Найди себе девицу. Но не смей ему всё портить.

Он её ответил, даже не хмыкнул, но глаза его начали темнеть, а холод на моей спине – сменяться иссушающим жаром.

В былые времена я находила в этом почти запредельное удовольствие – наблюдать, как тьма затапливает радужку, словно расползается от зрачка. В такие моменты его инаковость, его отличие от людей ощущались особенно остро и пьянили так сладко.

Он не был и не мог быть похож ни на кого на свете, и был только моим.

Когда-то давно.

Не теперь.

Может быть.

Я собралась и уйти, в очередной раз убраться как можно дальше и от него, и от ненужных мыслей, но Кайл бросил быстрый взгляд по сторонам, убеждаясь, что даже украдкой за нами никто не наблюдает, а потом перехватил меня за воротник, притягивая ближе.

– Если ты так о нём заботишься, не смей срываться на нём, когда у тебя что-то не ладится.

Он больше не пытался изображать вежливую доброжелательность, но держал так крепко, что, вздумайся мне попытаться сбить его руку, могла бы треснуть ткань.

Слишком хорошая и дорогая ткань, чтобы пробовать.

– Пусти.

Всего на мгновение, но мне показалось, что сейчас он потянет еще сильнее. Так, что в попытке устоять на ногах мне придётся хвататься за его плечо.

Однако Кайл просто разжал пальцы и сделал шаг назад, и тем самым почти оттолкнул.

– Как скажете, леди наставница.

Он повернулся и ушёл вслед за Гаспаром, а я предпочла посмотреть в противоположную сторону, размышляя о том, что день обещал стать отвратительным.

Так оно и произошло.

Спустя полтора часа пробежавший очередной круг Гаспар просто сел на землю у моих ног и, свесив руки между поднятыми коленями, попытался отдышаться.

Он так и не сказал мне ни слова за время тренировки, только угрюмо выполнял приказы и изредка кивал.

Я точно знала, что обижен он не был.

Слепое щенятье доверие – слушаться, даже не понимая причин, по которым был отдан приказ.

Я обошлась с ним незаслуженно плохо? Значит, так было надо.

А если и не было, он готов был сам придумать причину, на которую сможет это списать.

Теперь же он даже не поднимал глаз, как будто стыдился того, что выдохся так быстро, хотя и свою обычную норму, и дополнительную дистанцию, полученную в наказание за бессмысленные и бесполезные прыжки со шпагой, выдержал с блеском.

Позволив ему несколько минут побыть наедине с собой, я подошла и села рядом.

– Мог бы хоть эгоистичной сукой меня назвать.

Он поднял голову, скользнул по мне чуть расфокусированным, но совсем не недовольным взглядом.

– Тогда уж лучше самоуверенной.

Я коротко рассмеялась, прежде чем успела остановиться.

И он тоже, судя по всему, был прав.

Сцепиться с Кайлом и чего-то от него требовать было редкостной самоуверенностью.

Гаспар же сдержанно улыбнулся мне в ответ, в потом эта улыбка погасла, и он снова уставился в уже начавшую промерзать землю.

– Знаешь, я часто думаю… Как ты это выдерживаешь?

– Выдерживаю что?

У меня снова получился плохой, абсолютно не заслуженный им тон, но второй мастер провоцировать на разговор по душам мне был точно ни к чему. Даже если Матиас учил его делать это правильно, становиться тренажером для отработки таких навыков мне не хотелось.

Наговорились уже.

Гаспар снова на меня посмотрел, и даже попытался улыбнуться, но, поняв, что получается откровенно плохо, от этой идеи отказался.

– Я имел в виду Совет. Ты ведь жила свободно перед тем, как приехать сюда. Это непросто – привыкнуть к тому, что кто-то отдаёт тебе приказы.

Ещё более непросто было превратиться из эталона в объект для насмешек, но об этом он деликатно умолчал.

Улыбаться ему в благодарность за это не следовало, хотя и очень хотелось, поэтому я предпочла обойтись тем, что покачала головой.

– Совет живёт по своим законам, Гаспар. И люди здесь такие же, как везде. Есть такие, как Грин. И такие, как Стив. Ты же сам это знаешь. Когда обучение закончится и ты сдашь экзамен, станет проще.

– А тебе?

Это был уже совсем другой вопрос, но задан он был тоже самым правильным тоном.

Умница, несвятой брат.

– Мне – тем более.

Это нужно было сказать уверенно. А потом можно стало улыбнуться и даже потрепать его по влажным волосам.

– Считай, что ты – мой экзамен на профпригодность. Если справимся, ты получишь и возможность фехтовать, и жить так, как тебе нравится.

– Скажи ещё, что смогу безнаказанно дать в морду Грину, – он вывернулся из-под моей ладони, но тут же перехватил запястье.

Погладил пальцем шрам.

Совсем не по-мальчишески, но очень по-мужски, обозначая своё исключительное и очевидное право сцепиться с Чарльзом при первой же возможности.

– Если только ты соскучился по возможности мести двор.

Ругать его, одергивать или объяснять очевидное не было смысла – он и сам всё прекрасно понимал.

С большой долей вероятности, даже то, что уже к зиме он сам для Грина и подобных ему превратится из потешного щенка в опасного конкурента.

Замок Совета был для кого-то домом, для кого-то – перевалочным пунктом. Иные жили в нём постоянно по той же причине, что и я – больше было негде, да и вести хозяйство самостоятельно не хотелось.

Подавляющее большинство специалистов предпочитали появляться пред ясным взглядом Мастера как можно реже, чередуя работу с попойками и многочисленными романами.

Право располагаться здесь нужно было заслужить.

И вдоволь было тех, кто пользовался былыми заслугами, отдыхая здесь в перерывах между заданиями.

Перед самым моим отъездом Йонас будто невзначай обронил, что Грин отчаянно хотел поехать в ту деревню вместо меня.

Как знать, быть может, у него бы получилось лучше…

Теперь уже не было смысла гадать.

Зато был быстро обучающийся мальчишка. Достаточно умный и гибкий и уже почти достаточно дерзкий, чтобы выхватывать самую интересную работу и делать себе репутацию красивыми победами.

– За двор ты заставишь меня бегать ещё на один круг больше?

– Если только это тебя остановит…

На этот раз мы улыбнулись друг другу одновременно, а потом Гаспар поднялся и протянул руку мне.

– Кайл обещал научить меня воскрешать жаб, если я буду хорошо справляться.

Я рассмеялась, но не над ним, а скорее собственным непрошенным воспоминаниям.

– Никаких жаб.

– Но я пока и не справляюсь, – заметно усталый, но, наконец, оживившийся мальчишка тряхнул головой и потянулся. – Так что давай ещё раз.

Выходило, что, став добрым земледельцем, давать взятки Кайл точно не разучился.

– Я серьёзно, Гаспар. Та жаба, которую воскресила я, скакала ещё неделю, и поверь, он над этим вдоволь повеселился.

Он засмеялся вслед за мной, очевидно, представив себе то, о чем я говорила.

– Быть может, это была какая-то неправильная жаба?

Этот смех, негромкий и приятный, погас сразу же, как только поменялось моё настроение.

Зато мне не пришлось изображать то, чего больше не было, и можно стало продолжить уже серьёзно.

– Это не так сложно, как кажется, но лучше даже не начинай. Смерть – его стихия, но не твоя и не моя.

Гаспар кивнул, но ничего не ответил.

Пока я занималась его физической подготовкой и учила самоконтролю, но его способности откликались на эти перемены. Теперь он чувствовал много больше, чем мог прежде, и тем удивительнее была эта его тяга к Кайлу. После двух месяцев вдали, тот должен был предстать перед ним в совершенно новом свете, показаться кем-то абсолютно чуждым.