Верный Друг стал подыматься со мной на высокую башню, с верхней части которой мы могли бы увидеть на всём протяжении город, что собирались посетить — этот предварительный обзор, он сказал, вероятно, окажется полезным и интересным для нас обеих. Мы были, как я говорил, всегда окружены этим темным полуночным небом и тяжелой дымчатой атмосферой, весьма подобной черному туману, но всё же отличающейся от него и не совсем такой плотной, так как можно было видеть через неё. Тут и там эта темнота была освещена в некоторых местах странным фосфоресцирующим светом, который я описывал, а в другом месте зловещим пламенем, разожженным от жестоких страстей духовных жителей.
Когда мы поднялись на верхнюю часть высокой башни, которая, оказалось, была построена из черных камней, мы увидели лежащий ниже под нами широкий участок темной страны. Тяжелые ночные облака, подвешенные на горизонте, а ближе всего к нам находился большой город, странная смесь великолепия и развалин, которая характеризовала все города, которые я видел на этой темной земле. Безлесная почерневшая пустошь окружила их и большие массы темно кровянистых испарений, висели, нависшими над этом большом городе скорби и злодеяний. Могущественные замки, высокие дворцы, красивые здания, всё отмечено разорением и упадком — все затемнённые и запачканные пятнами греховных жизней жили внутри них. Пребывающие в разрушенном состоянии, но всё же скрепляемые магнетизмом их духовных жителей — здания, которые оставались таковыми до тех пор, пока служили как узы, которые ткут земные жизни их духовных жителей, держали их в этом состоянии, и распалось бы в пыль всякий раз, когда покаяние души должно разорвать те узы и позволить им свободно перемещаться; растертые в порошок, однако, лишь чтобы быть восстановленными другой греховной душой в форме, в которую его земная жизнь, полна удовольствий, должна будет сформировать. Здесь был дворец — там около него лачуга. Подобно как жизни и желания проживающих духов были сплетены и смешались на Земле, так были и их жилища сооружены друг с другом рядом.
Вы когда-либо задумывались, кто пребывает ныне на Земле, что товарищи из ваших земных жизней могут быть связаны с вами и в духовном мире? Как узы магнетизма, которые вы сформировали на Земле, могут соединить ваши духи и ваши судьбы в духовном мире так, что вы сможете только с большими трудностями и с большими страданиями разъединить их? Таким образом я видел в этих зданиях передо мной дворец гордого патриция, построенный из его желаний, и обезображен его преступлениями, соединенным со скромными жилищами его рабов, его паразитов и сводников на Земле, которые были, несомненно, сформированы их страстью и изуродованы их злодеяниями, и между жилищами и его дворцом там были те же самые узы духовного магнетизма как между ним и теми, кто был участниками и орудиями его злых устремлений. Он больше не способен, непосредственно, освободиться от них и их назойливости, а они лишиться, непосредственно, его тирании, до тех пор, пока более высокое и более чистое желание не сможет проснуться в душах одного или других из них и таким образом поднять их выше из настоящего уровня. Таким образом, происходит так, что они снова и снова переживают свои земные жизни, как в ужасном сновидении, возбужденным их прошлыми воспоминаниями, которые наглядно показывают им снова и снова, подобно на подвижную панораму их прошлые деяния и исполнителей, для того чтобы ни при каких диких выходках в этой темной стране они не смогли избежать грызущего действия их совести, до тех пор, пока последнее вожделение похоти и греха должно быть истреблено из их душ.
Над этим большом духовным городом прошлых земных жизней висели, как я говорил, пятна света тускло туманного вида, подобно бледно светящейся дымке, серо стального цвета. Это, как мне сказали, был свет, произошедший от сильно рассудочных жителей, души которых были деградированы, но не неразвиты, и чей рассудок был высокого порядка, но они посвятили его низменным наклонностям, так, чтобы они утратили истинный свет души, и только это странное отражение их интеллектуальных способностей осталось. В других частях города сама атмосфера казалась в огне. Огни пламени, повешенные в воздухе, мерцали с места на место, как призрачные огни, топливо которых превращалось в пепел, прежде чем прекращал гореть, и подобно плавающим призракам пламя было охвачено тут и там потоками воздуха, я видел, как группы темных духов небрежно бредут вверх и вниз по улицам, или возможно не осознавая этого призрачного пламени, которое было выброшено в атмосферу, и было порождено их собственными жестокими страстями, которые висели вокруг них, как духовное пламя.
Когда я смотрел и всматривался в этот чуждый город мертвых и разрушенных душ, странная волна ощущений охватила меня, поскольку в его разрушающихся стенах, его вышедших из употребления зданиях, я мог обнаружить сходство с одним городом на земле, с которым я был близко знаком и который был дорог моему сердцу, так как я был одним из ее сыновей, и я вслух обратился к моему спутнику, чтобы спросить, чтобы это значило — что за видение было это, которое я созерцал перед собой. Действительно ли это было прошлое или будущее или настоящее моего возлюбленного города?
«Это — всё вместе», — он ответил. «То, что ты видишь теперь перед собой, здания и духи его прошлого — то есть, такие, что творили зло — а там среди них, здания, наполовину законченные, это тех, кто пребывает ещё на Земле ныне, и формируют их для себя; и как эти жилища прошлого ныне, так и наполовину законченные здания в будущем к тому времени, когда каждый, кто их строит теперь, должен будет завершить их, ведь это дело всей его жизни, греха и угнетения. Созерцай и рассматривай это хорошо, и затем, когда возвратишься посланцем на Землю, озвучишь предостережение своим соотечественниками о том, какая судьба ждёт так многих. Если твой голос отзовётся эхом даже в одном сердце и задержит постройку, лишь одно из этих незаконченных зданий, ты сделаешь хорошее дело, и твой визит сюда будет полезным, чего бы он не стоил тебе. Все же это не единственная причина твоего прибытия сюда. Для тебя и для меня, о, мой друг, есть работа даже в этом городе; есть души, которые мы можем спасти от их затемненных жизней, те, кто вернётся к Земле, и трубно объявят людям ужасы расплаты, тем которых они сами знали, и кого они бы хотели от других спасти.
Подумай, как много веков прошло от сотворения мира и как много произошло улучшений в жизнях и мышлении людей, которые жили этим, и не должны ли мы согласиться с тем, что обычная причина всех этих изменений, естественно, должна быть вследствие влияния тех, кто возвратился на Землю, чтобы предупредить других от пропасти, в которую непосредственно сам падал во всей своей гордости, славе и жажде страсти. Разве это не более благородный идеал, чтобы показать людям — мысль, что Бог посылает этих своих детей (греховных и непослушных, которые, однажды, становятся кающимися), назад к Земле в качестве служащих духов на борьбу, на помощь и укрепление других, но которые борются всё же в необновлённой греховности их более низкой природы, чем верить, что он осудил бы кого-либо на безнадежное, беспомощное мучение вечного проклятия? Ты и я, мы оба были грешниками — вне прощения, можно сказать по земным понятиям — все же мы нашли помилование в нашем Боге даже в последний час, а разве они не должны познать надежду? Если они опустились, ниже, чем мы, поэтому, можем ли мы при нашем коротком человеческом рассудке определить границу высоты, на которую они могут все же подняться? Нет! Ведь нельзя думать, что такие ужасы, какие мы увидели в этом Аду, могли бы быть вечными.
Бог благ и его милость не может быть ограничена человеческими понятиями!»
Теперь мы спустились с башни и вошли в город. В одном большом квартале — с чьей земной копией я был очень знаком — мы нашли совершенно большое скопление собранных темных духов, слушающих своего рода извещение. Очевидно, это было извещение, которое побуждало их к осмеянию и злости, так как со всех сторон раздавались громкие крики и вопли, и когда я приблизился, я понял, что это было то извещение, которое недавно читалось в земной копии, и имело за цель дальнейшее освобождение и улучшение жизни людей — эта цель, здесь внизу, в этой цитадели гнета и тирании, вызвала только желание её подавить, и эти темные существа вокруг меня клялись себе, чтобы сорвать эти хорошие намерения, насколько это было в их силах. Чем больше людей угнеталось и чем больше они ссорились и с жестокостью противоборствовали гнету, тем сильнее были эти существа здесь внизу, чтобы вмешиваться в их дела и побуждать к борьбе и сражениям среди них. Чем больше людей становилось свободными, просвещенными и благородными, тем меньше оставалось возможностей, что эти темные духи будут притянуты к Земле, воспламенившись родственными страстями и таким образом дать им возможность смешаться и управлять людьми в их собственных злых намерениях. Эти темные существа восхищаются войной, горем и кровопролитием, и всегда стремятся возвратиться на Землю, чтобы снова разжечь людские жестокие безжалостные страсти. Во время большого национального угнетения и возмущения, когда разогретая страсть людей воспалена до температуры лихорадки, эти обитатели глубин перемещаются силой проснувшихся желаний на поверхность Земли, и побуждают и подгоняют к революциям, которые начинаются сначала с чистых и благородных мотивов, под воздействием страсти и подстрекательства этих темных существ из более низких сфер, становятся, в конце концов, простым предлогом для дикой резни и эксцессов различного рода. Этими самыми вспышками агрессии порождаются и эти темные злые духи и те, которыми они управляют, сворачивают их с праведного пути, увлекая дальше с помощью своих более высоких энергий, оставляя широкий след крушения и страданий в тех местах, где они были. Таким образом, и в этом самом низком Аду пожинают богатый урожай несчастных душ, кто был стянут вместе со злыми духами, которые соблазнили их.
