Картофельное поле, по которому двигаются немцы, иногда освещают разрывы мин, гранат. Минометчики усиливают огонь. Их «самовары» стоят почти вертикально, мины рвутся буквально метров в сорока от огневой. Немцы не в силах преодолеть наш огневой заслон.

Ротный, что расположился невдалеке от нас, громко чертыхается:

— Совсем опупели. Прут словно чумовые.

— Да их, верно, накачали. Пьяные прут, несмотря на огонь.

На рисунке схематически изображена обстановка северо-западнее Дриссы (Верхнедвинска) в июле 1944 г. Отражение ночных атак противника, поддержанного танками и авиацией.

В ход идут гранаты. Солдаты противника вынуждены залечь. Постепенно откатываются назад.

Нас хорошо прикрыли минометчики. Где-то слева шум, ругань, борьба. Кто-то скатился вниз, к реке. Чуть позже прояснилось: наши солдаты, выдвинувшись вперед, прихватили пленного. Немецкий солдат из 501 пехотного полка показал — полку приказано любой ценой восстановить оборонительный рубеж по берегу реке Сарьянки.

Пауза. Огонь притих. Обмениваемся короткими репликами:

— Отлуп знатный. Запомнит фриц Дриссу.

В полукилометре от нас, в районе железнодорожной станции бой не стихает. Пехоту немцев поддерживают несколько танков. Слышен шум двигателей. Пушечные выстрелы. Не прекращается пулеметный огонь.

Сосед справа вынужден немного отойти. Зацепившись за насыпь, солдаты пытаются остановить атакующих. Немцы угрожающе близко подошли к огневым позициям седьмой и восьмой батарей. Узнаем по рации: огневики готовятся вести огонь прямой наводкой.

Всматриваемся в темноту. Кончилось или пойдут снова? Садыхов, как всегда, невозмутим. Удобнее пристраивает гранаты. Камков свернулся клубком не дне ровика, пытается подремать. Харитошкин связывается с начальником штаба дивизиона. Сегодня главная забота — боеприпасы. А теперь усложнилось и у огневиков. Туда направляется один из комбатов.

Спустя час — полтора снова немецкая контратака. Труднее всего левому флангу. Но отступать некуда. Люди поверили в себя. Атакующие дважды приближаются к ровикам обороняющихся и, не выдерживая отпора, откатываются назад.

Ближе к утру атаки прекратились. Немцы подбирают раненных, вытаскивают с поля убитых. Наши пехотинцы прислушиваются. Отвечают редким огнем.

Харитошкин выходит на связь с Модиным. Тот докладывает, что поправить положение с боеприпасами пока не удается. Добавляет, что по имеющейся информации к нам направляется командир артполка полковник Крамаренко.

По местам боев. Надпись на памятнике: «Здесь в июле 1944 года воины 332 стрелковой дивизии — командир полковник Егошин Т. Ф. — трое суток вели бой с гитлеровцами за освобождение города Верхнедвинска»

Рано утром на наш наблюдательный пункт прибыл командир полка. Короткое приветствие. Харитошкин докладывает об обстановке. Мне приказывает помочь разместить комполка и обеспечить его прикрытие:

— Твоя задача — прикрыть “первого”. Садыхова с двумя разведчиками размести вокруг. За “первого” отвечаешь головой.

Переговорив с командиром дивизиона, командир полка предложил:

— Свяжитесь по рации с Ивановым — комбатом-5. Если потребует обстановка, разрешаю привлечь огонь пятой батареи.

— А как у Иванова с боеприпасами?

— Не густо. Как и у вас. Пушечных — половина боекомплекта.

— Координаты пятой батареи?

— Достаньте карту. Вот точка. 300 метров восточнее окраины Боровка.

Мне подумалось, что приход Крамаренко на НП дивизиона, практически в батальон, который отбивался от наседавших немцев, дело, если не напрасное, во всяком случае — рискованное. Понимаю, что командир полка хотел не только оценить ситуацию, увидеть, что происходит, собственными глазами. Но прежде всего поднять дух, настроение, уверенность. А может быть чем-то помочь, хотя его возможности, скажем, подбросить снаряды, ограничены.

Позже убедился, что подобные выходы были в стиле командира полка. “Хвостов” с собой брать не любил. А выходы на передок представляли не исключение, а, скорее, правило, норму работы по управлению полком.

Из журнала боевых действий:

Танки действовали метрах в пятистах от нас, в районе Чистополье — ст. Дрисса. Два немецких самолета наносили удары по “коммуникациям” полка в районе водокачки.

Впереди Бигосово — памятный рубеж “старой” границы. Здесь в июне сорок первого приняли первый удар бойцы пограничной заставы. На пригорке, невдалеке от погранзнака, обнаруживаем старые, полуразвалившиеся окопы.

Еще одна схема, напоминающая об ожесточенных боях под Дриссой — июль 1944 г.

Просевший дот с обшарпанной цементной бойницей. На дне траншеи — обломки металла, простреленная каска, патронные гильзы.

Под ногами что-то хрустнуло. Осторожно выбираемся наверх.

— Неужели останки погибших? В том, первом бою?

— Так до сих пор никто не похоронил. Остались лежать в траншее.

Надо бы что-то сделать. Но что мы, офицеры 332 дивизии, могли в то время? Жителей кругом нет. Их либо убрали немцы, либо сами попрятались. На период заварухи пережидают где-нибудь в лесу.

Комроты, старший адъютант батальона и я — не сговариваясь — вскидываем вверх автоматы. Короткая очередь в память погибших защитников заставы.

После напряженных схваток под Дриссой в дивизии появились приданные ей тридцатьчетверки. В оперативное подчинение командующего артиллерией переданы два минометных дивизиона.

Танки вырвались вперед, не дождавшись пехоты. Стрелковые батальоны остались позади. Ранним утром, в узком речном дефиле, танкисты напоролись на немецкую засаду. Из загоревших машин выскочили ребята в черной замасленной обмундировке. Медики подбирают обгоревших и раненных.

Солдаты батальона рванулись на помощь. Но немцы уже ушли, увезли и свою пушку. Опоздали!

В направлении латышской границы выдвинулся взвод дивизионной разведки.

Автоматчики. Молодые парни. Их задача — определить, где противник, что делает.

Группа наших офицеров толпится на пригорке. Солнечное, теплое утро. Тишина.

Немцы не обнаруживают себя.

Неожиданно из-за лесочка медленно высвечивается и взбирается на открытое место неизвестная группа. На фоне голубого неба — темные силуэты. Длинная цепь. Один за другим, в затылок друг другу. Немцы!

— Кто это?

— Да они без оружия.

— Неужто пленные!?

Офицеры побросали свои дела. Все внимание на приближающуюся цепочку. Кто-то из немецких солдат держит над головой белую тряпку. По сторонам цепи — четверо наших автоматчиков.

Офицеры стрелкового полка в недоумении:

— Вот это сюрприз.