«Людей убивать нельзя» - пишут в любом законе, любой конституции, любой Библии. Нельзя, ведь это противоестественно, и глупо, и всем понятно, что нельзя. Но вдруг, в следующей строке, дописывают: «Однако без некоторых людей мир был бы лучше и чище». Всякая современная система настолько сложна, забюрократизирована, что в ней можно очень быстро запутаться. Паутина, попав в которую, выбраться уже нельзя. Это ли то, к чему стремились демократы, коммунисты и прочие алы и исты?

Вся паутина вызывает у жертвы только одно справедливое желание: разрубить узлы, которые опутали со всех сторон. Противопоставить себя системе. Умереть сражаясь, а не безвольно повиснуть на её белых путах. И многие побеждают, создавая взамен старой паутины новую, куда более крепкую и клейкую.

Советская или американская системы? Они одинаково наивны, одинаково вероломны и циничны. Актёры, играющие главные роли, похожи как капли воды. Им искусственно приходится придумывать отличия, чтобы народ не запутался. Этот с усами. А этот за массовые расстрелы. А этот, вот этот, любит кормить тигра с рук. У кого-то больше мастерства, у кого-то меньше, но со временем всё выравнивается, и нам, театралам поневоле, остаётся лишь наблюдать за сценой издалека, не рискуя критиковать режиссёров и сценаристов.

Любые системы настолько сложны, что всякий, кто сталкивается с простой и понятной идеологией, влюбляется в неё. Не оттого ли у нас столько сект, сообществ и орденов? Столько тусовок и полулегальных организаций? Не оттого ли такое большое количество лидеров, которым наплевать на политику? Именно они больше подходят простому человеку, а не большинству. Люди, говорящие простые факты обычным языком вместо вычурных «самое» и «рекордное». У современных государств лишь один путь удержать власть: говорить правду. Потому что рано или поздно правда выйдет из-под контроля, всплывёт на поверхность.

У всех политических режимов, таких разных на первый взгляд, одинаковый инструментарий по сокрытию фактов: подтасовка, построение другого содержания под одну картинку, перевод внимания в другую сферу. Это игра в напёрсток. Лотерея. Казино, где выигрывает только хозяин заведения.

Самое страшное – потерять время. Когда уже поздно будет каяться. Раскрыть факты. Сейчас – значит предотвратить кровопролитие в будущем».

Но в книге катастрофически не хватало страниц, а потому и без того сложный смысл ускользал между пальцев. Первый день Стюарт занимался строевой подготовкой: освежил в памяти солдат, как правильно передвигаться, как носить оружие и как передвигаться бесшумно. Всё шло хорошо. На второй день он начал беспокоиться, а потому придумал довольно полезное занятие: отправился вместе с солдатами по окрестностям искать съестное. Им повезло: они нашли дерево, которое в диких землях именуют хлебом, и набрали десятки его плодов.

Фрукт был удивительным. Казалось, Мать-Природа сама поместила его в упаковку, чтобы продлить срок хранения. Но снималась кожура очень легко – пальцами, а под ней можно было найти вкусную и питательную мякоть. Эти хлебные кусты каждый год вырастали на новом месте, что затрудняло их поиск. А тут – большая удача, но это смотря с какой стороны посмотреть. Теперь у солдат не было приказа: строиться они научились, запасы – пополнили.

И на третий день они всё-таки начали заниматься ерундой. Василий (кажется, его так зовут), самый предприимчивый, выменял у свиней десять плодов дерева на огромный бурдюк с домашним вином. Конечно, они могли забрать всё необходимое сами, без этих рыночных условностей, но Василий решил проявить такт и дипломатию. К тому же, ему понравилась тамошняя девушка, а брать силой он пока не научился.

Стюарт вино не пил: наверно, сказались лекции о трезвости, которые ему читали в колледже. К тому же, от спиртного тут же нестерпимо начинал болеть желудок, и мучился он от болей по два дня. Бурдюка вина на два десятка солдат оказалось мало, и они прогнозируемо захотели добавки. Больше всего Стюарта разочаровало, что к этому движению с удовольствием присоединился Керн. Он знал, где тут можно раздобыть спиртного, а потому повёл с собой несколько солдат.

Куда же пропал Владимир? Почему он ничего не сказал перед тем, как устремиться в Сферу? На посёлок опускалась ночь. Здесь она приходит быстро, и темноте что-то противопоставить только костёр, горящий во тьме. Сегодня их было немало. У одного из таких огней валялся вождь, нелепо кутаясь в свои длинные одеяния. Стюарт подошёл к Феликсу и начал хлопать его по щекам.

- Вождь! – прокричал солдат. – Вождь! Почему ты сдался?

Феликс открыл глаза и посмотрел на Стюарта. Зрачки вождя были узки, но глядели вполне осмысленно. По щеке старика катилась слеза, которую он даже не пытался убрать.

- Я не сдался, - ответил Феликс. – Мне было видение.

- О чём же? – спросил Стюарт.

- Пойдём, - предложил вождь и тут же поднялся на ноги, словно он не блуждал в чёрном сне несколько дней кряду.

Он шёл неровно, слегка покачиваясь, но – уверенно. И в темноте он без труда нашёл дорогу к холму, с которого открывался удивительный вид на гигантскую Сферу. Подсвеченная изнутри, она казалась синей, голубой, бирюзовой – да мало ли цветов есть, чтобы передать это великолепие?

- Это и есть твоё видение? – разочарованно протянул Стюарт. Да, старик совсем выжил из ума. Смерть дочери подкосила его – это очевидно. Но он и раньше слишком много времени проводил наедине с духами.

- Нет, - ответил Феликс, и в голосе его слышалась грусть. – Подожди. Присядем.

Вождь принялся осматривать карманы своего одеяния и с разочарованием отметил, что пропала и трубка, и кисет. Вернее, не пропала, а кто-то из солдат утащил её, и теперь вовсю курит весёлый табак, который так нравится старику. Некоторое время они сидели в тишине, и происходящее начало раздражать Стюарта.

- Терпение, - попросил Феликс. – Сейчас начнётся.

Вдали, за горизонтом, раздался гром. Раскат его был таким неожиданным, что Стюарт вздрогнул. А вождь остался безучастным. Он лишь глубоко вздохнул, как на горизонте появляются яркие точки, похожие на звёзды. И они стремительно приближались к лесу. К посёлку. К солдатам и диким людям.

- Это же… Это же… - Стюарт растерялся и побледнел. – Бежим!

И солдат бросился в лес, чтобы предупредить остальных, когда вокруг стало ярко – будто днём.

«В ту ночь, во сне, я вновь блуждал в других мирах. Моё расшатанное воображение рисовало удивительные картины, настолько похожие на реальность, что правда меркла. Яркие краски, высокие дома, улыбающиеся лица. Только так можно понять, что спишь: действительность не принесёт ничего хорошего.

Передо мной сидела красивая женщина: высокая, с румяной кожей. Лицо её – смутно знакомо, но никак не вспомнить откуда. Мы сидели за шикарным столом заведения, отдалённо напоминавшим наши столовые. Прямо перед нами лежали железные инструменты для поедания пищи, посуда из неизвестного мне сплава белого цвета, в которой до краёв лежала удивительная еда.

Моя спутница довольно ловко орудовала ножом и палочкой с железными зубьями, отрезая кусочки тёмно-золотого куска пищи. Я зачерпнул ножом красно-зелёной массы и, поднеся ко рту, слизал её. Вкус пищи мне понравился, больше того, он привёл меня в неописуемый восторг.

- Нужно пользоваться вилкой, - улыбнулась она, наколов на этот предмет еды. – Вот так, - и отправила вилку в рот.

До чего же странным оказался мир из сна! Для разных групп продуктов предполагалось использовать и разные вилки с ложками. Всё это было настолько необычно, что я никак не мог проснуться. Мне вдруг стало понятно, зачем человеку нужны зубы. Под Сферой ими никто не пользуется, нет такой надобности. Однако для жевания зубы нужны обязательно.

- Всё равно напоминает смесь, - сказал я, едва блюда на столе были съедены. – Когда разжуёшь.