- Представляю, - кивает Алекс. – Представляю.

- Ну, можете полежать тут, в принципе, - говорит ему врач. Зрению вернулась острота, и он может рассмотреть черты лица доктора. Глубокие морщины возле глаз. Чёрные волосы, небрежно зачёсанные набок. А ещё – улыбка. Редкий обитатель Сферы. И против воли Алекс тоже улыбается врачу.

- Простите, доктор… - говорит Главред. – Я слышал, что от гипоксии хорошо помогает спирт. Нет ли у Вас небольшой колбочки для меня? Граммов десять или пятнадцать – именно то, что способно поставить меня на ноги.

«В казарме – оазисе жизни посреди Пустоши – постоянно звучат Его речи. Глава говорит обо всём: о чести, долге, семье. О том, как следует чистить сапоги. О том, как правильно застилать кровать. Главу приятно слушать, у него голос красивый, а мысль – плавная. Когда я служил в армии, ничего подобного ещё не было. И частым нашим спутником была либо гнетущая тишина, либо рёв ротного.

Солдатам выдают протеин-витаминный батончик. Вкуснятина. Под Куполом его не купишь ни за какие талоны. С утра – построение, разминка. Потом – лекции, где учат военному ремеслу. А после обеда начинается самое интересное, боевые стрельбы. В Пустоши никогда не бывает спокойно. Нам постоянно рассказывают, как много нечисти обитает в песках.

Правда, её не видел никто. Или почти никто. Это потому, что артиллерия постоянно отрабатывает Пустошь. Лишь с одной стороны Сферу надёжно защищают горы. Наши пушки смотрят в пески. Однажды, много лет назад, видел я такую картину. В небе летел диковинный аппарат. Маленький, он взмахивал отростками тела, парил.

Капитан приказал взять винтовку – а в роте лучше всех стрелять получалось именно у меня – и сбить шпиона. Смотрю я на летающий аппаратик. Этой штуковиной управлял настоящий асс. Он постоянно менял траекторию, поднимался и снижался. Только с третьей попытки мне удалось сбить лазутчика.

Тот самый аппарат рухнул вниз со страшной высоты. Его не нашли. Сколько мыслей лезло в мою голову! О том, что у нас могут быть разумные враги. Что там, за Пустошью, есть люди. И что им интересен Купол. Как знать, зачем они направили к нам шпиона в небе?

Ещё мне думалось, как было бы здорово подняться высоко-высоко. Пролететь над Куполом. Лететь вперёд, пока Пустошь не закончится. Ведь у всего есть начало и конец? Комитет сопротивления, который теперь казался видением, просто чудаки. Ведь если пушки день и ночь обстреливают пески, почему нельзя направить их на Купол?

Но вот в чём вопрос – не обманываются ли они? Думать об этом было страшно. Теперь, возвращаясь обратно за Сферу, я понимал: обман – естественный спутник нашего мира. И если люди узнают правду, они не смогут жить дальше. Но им придётся – рано или поздно, узнать правду.

Для этого нужен герой. Тот, кто сохранит всё лучшее. Я видел, в каких страшных хижинах ютятся повстанцы. Видел мельком, но мне хватило. Одноэтажные (если можно так сказать) строения из грязи. Да их любой ветер сдует! А здесь, под Куполом, у нас огромные, высокие здания. Прочные.

Меня везли на добитом мотоцикле. Думаю, в их деревне всего несколько таких. Но здесь, под Сферой – мощная техника. Да, людям нужно знать правду. Они вольны сделать выбор. Но правда не должна убивать. Недопустимо, чтобы из-за амбиций горстки одичавших людей умерли тысячи. Или допустимо?»

Грязь. Выбросы заводов густые, как вода. Чёрный дым застилает маску, её приходится то и дело чистить перчаткой. Машины медленно движутся вперёд, их фары с трудом пробивают смог. Грузовики, что везут питательную смесь, одежду. Водовозы. Мусорщики. А ещё – небольшие машины, на которых передвигаются главные люди Сферы. Алекс идёт пешком, по навигатору. Он уже бывал в этом квадрате. Много лет назад. Никакого желания возвращаться, но…

Видеозвонок. Старый, подёрнутый коррозией шлюз медленно открывается. Он скрипит так, будто им никто не пользовался, но это не так. Камера обдаёт бедной чистящей смесью. Шлюз закрывается с таким же душераздирающим скрипом. Главред снял маску, но тут же надел её обратно. Голова закружилась от воздушной смеси, наполненной выбросами Сферы. Внутренние фильтры безнадёжно грязны!

- Проходите, - женский голос, хриплый и надломленный.

Перед ним – древняя старуха, на вид ей лет 55 или даже 57. Столько не живут! Волосы – седые, белые, кожа пожелтела и покрылась глубокими морщинами. Зубы тёмные от грязного, едкого воздуха, но глаза сохранили ясность и даже задор. Должно быть, она уже привыкла и ничего не замечает.

- Как я рада, что вы пришли, Александр Р-101! Так неожиданно и приятно.

Кашель. Кашель душит бабушку, и она долго не может отдышаться. Он будто схватил её за горло, перекрывая воздух, в котором так мало кислорода. Главред ждёт, пока старушка перестанет хрипеть так, словно сейчас отдаст душу Главе. Она сделала глубокий вдох из ингалятора.

- Здравствуйте.

Молчание. Зачем он сюда пришёл? Чтобы мучить несчастную женщину? Как будто она недостаточно страдает… Нет, у него есть другая цель. И он не будет отступать – таковы правила.

- Слышал, что Виктор пропал, - говорит Алекс.

- Да.

Голос матери журналиста наполнен печалью и болью. Левой рукой она проворно смахивает слезу. Делает это так, как будто никто и не заметил эту предательскую капельку. Словно то этого что-то поменяется.

- Хороший мальчик, - говорит она. – Я надеюсь, что он найдётся. Надеюсь. Что мне ещё остаётся?

- Я всё понимаю. А когда он исчез?

Неловкое, гнетущее молчание. В какой-то момент Алексу кажется, что он задал крайне неприятный, неправильный вопрос, и от этого хочется провалиться сквозь землю. Всё его раздражает: и эта комната в грязном доме, и мать Виктора. И Сфера.

- Две недели назад был здесь, - говорит старушка. – Обещал, что вот-вот поменяем воздушные фильтры. Он там на работе ходатайство писал. Где ж это видано, чтобы люди в масках спали? А мы спали. Кстати! – старушка вдруг оживилась. - Он оставлял конверт. Держите. Я не вскрывала.

Алекс озадачен. К нему уже приходил инспектор, который требовал сообщать ему обо всём. Нет, про события снаружи Сферы, конечно, Шваку знать необязательно. А вот конверт – другое дело. Это вполне может быть уловкой полиции. Но Алекс всё равно берёт письмо и прячет в карман.

Если бы он своими глазами не видел Виктора там, на холме… То был бы на сто процентов уверен, что парня держат в казематах полиции. А расследование – пыль, чтобы сбить всех с толку. Чёрный туман, которым пропитан промышленный район. Но теперь он понимает: игра сложнее, и её невольным участником оказался он сам. Соучастником масштабного преступления, которое готовят повстанцы.

- Так и не женился Виктор?

- Нет, - старушка снова смахивает слезу. – Я у него одна осталась. Он был моей опорой. Верую, что он найдётся. Мне больше не на что надеяться.

Главред размышляет, что в таком возрасте мать Виктора уже не способна работать. Нигде. Значит, ей дают социальный талон на день. Немного воды – ровно столько, чтобы не умереть от жажды. И всё. Подчиняясь порыву, он достаёт из кармана комбинезона свою недельную получку. 70 талонов. Многие семьи о таком лишь мечтают!

- Держите, - говорит Главред, протягивая ценность.

- Зачем? – испуганно отвечает старушка. – Не нужно. Я прекрасно справляюсь. У меня имеются некоторые накопления…

Но глаза её горят. Алексу неловко. Он просто кладёт талоны на стол и уходит. Он везунчик. Не знает о жизни в старых, полуразрушенных квартирах. Забыл – всё это осталось в далёком-далёком детстве. Да и тогда под Сферой было чище, чем сейчас. Алекс ничего не знает о голоде. И его родители давным-давно почили в стене воспоминаний. Он везунчик, и только зря мучает себя неудовлетворением.

Главред шагает по улице и размышляет. Если Швак следит за ним, то у инспектора есть повод предъявить подозрение. Алекс входит в Метро. Тихо скользит возле патруля. До запретного времени ещё далеко – солдаты спокойны. Здесь, в подземке, ему всегда легко. Почему? Тоннели, простирающиеся в темноте, манят. Хочется вступить в неизвестность, и от этого в душе что-то начинает переворачиваться.