«София» миновала скалу, с которой один из его предков пытался сбросить в море свою жену из рода Кэмпбеллов, после чего в течение столетий на головы Маклейнов сыпались несчастья.

Теперь они плыли мимо Инверлейта. Высокая сторожевая башня старинного замка по-прежнему мрачно смотрела на залив: несмотря на его длительное отсутствие, она ничуть не изменилась. Впрочем, чего еще он мог ожидать?

К удивлению Патрика, при виде массивных стен и двух башен у него дрогнуло сердце.

В естественной гавани, в нескольких сотнях ярдов от Инверлейта, он велел бросить якорь. Маклейны должны были его увидеть и теперь скорее всего уже собрались, чтобы решить, как лучше встретить испанского врага.

С «Софии» немедленно спустили на воду баркас, который мог вместить два десятка человек, но Патрик взял с собой лишь десять гребцов и испанца, а Макдоналда оставил для поддержания спокойствия на борту.

Он не сомневался, что за ним наблюдают: Маклейны всегда следили за берегом. Скорее всего, его вид вызывал у них подозрение: на нем была одежда испанского моряка, к тому же все последнее время у него не было ни времени, ни желания бриться, так что вряд ли кто-нибудь узнает в нем Патрика Маклейна.

Внезапно мысли Патрика вернулись к женщинам. Он попытался думать о них как о чем-то абстрактном, а не о конкретной крошке по имени Кармита и хрупкой, но отважной девушке по имени Джулиана.

Заметив скачущих навстречу всадников, Патрик был вынужден прервать свои размышления. На всадниках были пледы цветов Маклейнов, и их вид вызвал в нем прилив гордого волнения. Вероятно, шотландское сердце Патрика Маклейна все еще было живо.

Внезапно всадники остановились, и лишь один из них, отделившись от группы, подъехал ближе. Грозный облик сразу выдавал в нем лидера.

– Вы на земле Маклейнов. Что вам угодно?

Патрик едва помнил своего младшего брата. Когда-то Лахлан был мечтательным юношей-подростком и думал только о книгах. Боже, как он вырос! Судя по жесткому выражению лица, он больше не витал в облаках и выглядел жилистым и сильным: его голубые глаза спокойно взирали на представшую перед ним сцену.

Неожиданно глаза его брата сощурились: он словно пытался что-то вспомнить…

Сколько лет прошло с тех пор, как они последний раз виделись? Восемь? Девять?

– Так-то ты встречаешь старшего брата! – Патрик усмехнулся.

Молодой всадник вздрогнул в седле; его глаза расширились.

– Патрик? – Он спрыгнул с лошади и уставился на гостя с недоверием и надеждой. – Не может быть!

– Дьявол бережет своих.

– Ну уж нет, скорее ангел. – Губы Лахлана Маклейна расплылись в улыбке.

– Если так, тогда его звали Люцифер. – Патрик снова усмехнулся.

Лахлан продолжал еще мгновение изучать его с выражением сомнения на лице, затем положил руку на плечо Патрика.

– Клянусь кровью Христовой, мы считали тебя мертвым. – Он устремил взгляд вдаль, задержав его на маврах, сидевших на веслах в баркасе, затем взглянул на галеон. – Испанский?

– Да.

– Значит, тебе будет о чем рассказать. – Лахлан отступил, и его глаза снова принялись внимательно изучать брата. – А ты очень изменился, Патрик…

– Как и ты, – ответил Патрик, про себя отмечая тонкий шрам на щеке брата. – Когда я уезжал, ты был мальчишкой, ненавидевшим муштру, и вот вижу – теперь ты тоже имеешь шрамы.

– Флодденское сражение.

– Я слышал о нем. А остальные? Отец? Рори?

Лахлан опустил голову.

– Отца не стало через два года после твоего отъезда.

– Что с ним случилось?

– Его убили во время налета.

– Кэмпбеллы?

– Да. Все вышло из-за меня.

Патрик сознавал, что должен испытывать какие-то эмоции. Неужели он так очерствел за все эти годы, что все чувства умерли? Увы, сообщение о смерти отца не затронуло никаких струн в его душе.

– Я боялся, как бы Кэмпбеллы вас всех не перерезали. И еще вы могли все пасть на Флодденском поле. Испанцы дразнили меня этим. – Патрик помолчал. – Действительно все было так плохо, как я слышал?

– Да. Полегли лучшие люди Шотландии во главе с королем Яковом, а мы потеряли много отважных Маклейнов.

– Значит, отец был жив, когда за меня потребовали выкуп?

– Выкуп? – Лахлан нахмурился. – Не было никакого требования, иначе мы обязательно заплатили бы.

– Я был ранен и взят в плен во время Гарильянского сражения близ Неаполя. Мой противник сказал, что послал несколько письменных запросов…

– Но мы ничего не получили. Отец сделал бы что угодно, лишь бы вернуть тебя. Боже, Патрик, ты ведь знаешь, что мы заплатили бы, даже если бы остались ни с чем.

– А Рори? Где был он?

– Он был в море, когда умер отец; понадобилось два года, чтобы связаться с ним и вернуть домой. Ему это, конечно, не понравилось, но от меня было мало пользы клану: я не являлся воином и не имел веры. Его возвращение сложилось удачно: он нашел себе жену и теперь имеет от нее двух детишек.

– А как же проклятие?

– Это длинная история; думаю, Рори ее лучше расскажет. – Взгляд Лахлана заскользил по грубой матросской рубашке и штанам Патрика. – Нам нужно одеть тебя как положено. – Его глаза задержались на шрамах.

– Пустяки, – небрежно обронил Патрик.

Лахлан кивнул и вдруг схватил его за руку:

– Мы молились об этой минуте.

– «Мы»?

– Рори и я. Отец тоже, пока был жив. – Лахлан тронул брата за плечо: – Идем, познакомишься с новыми Маклейнами. Не сомневаюсь, что Рори тоже обрадуется встрече с тобой. – Помолчав, он добавил: – Кстати, у меня теперь тоже есть жена, дочь, и еще один ребенок должен вскоре родиться.

– Правда? Но ведь ты всегда говорил, что хочешь быть священником!

– Да, верно. Я не думал, что смогу жениться, быть достойным отца, тебя и Рори. Идем же, пора одеть тебя в настоящую шотландку. Пока ты можешь сесть на лошадь Коллума. – Лахлан оглянулся и указал на судно: – Скажи, кому принадлежит все это?

– Мне, – пояснил Патрик, чтобы развеять подозрения. Подробности он оставил на потом.

Когда Патрик подошел к Маклейнам, каждый из них спешился, чтобы поздороваться с ним.

Затем он повернулся к ожидающим его людям.

– Плывите назад, – приказал он Диего. – Мои братья живы. Я вернусь на борт вечером и расскажу новости.

– Ты хочешь, чтобы я возвратился на судно?

– Да.

Патрик предпочел бы иметь испанца рядом, но тот был больше нужен на корабле. Странно, но пока он чувствовал себя комфортнее в обществе Диего, чем в обществе брата. Впрочем, Диего прошел с ним через ад, а это кое-что да значило.

Проводив взглядом лодку, Патрик повернулся к брату, потом перевел глаза на Коллума, одолжившего ему лошадь. Патрик помнил его – этот парень всегда был тугодумом.

– Твоего отца зовут Джок?

– Да, – отозвался Коллум, явно довольный тем, что его узнали.

– Надеюсь, он здоров?

– Нет. Я потерял его во Флодденском сражении.

– Жаль. Насколько мне помнится, он был хорошим солдатом. Ладно, садись позади меня.

– Я могу пройтись.

– Этого не требуется: у тебя крепкая лошадь.

Патрик сел в седло, потом протянул руку Коллуму, и тот занял место за его спиной.

Патрик оглядел окружавших его людей: они прибыли сюда, чтобы дать отпор незваным гостям, а теперь будут служить ему охраной.

«Что-то их слишком мало», – подумал Патрик. Если бы вместо него на берег высадилась банда вооруженных головорезов… или если бы это были Кэмпбеллы… Явно за время его отсутствия клан стал беспечным, но ничего, он вскоре это поправит.

Глубоко вдохнув воздух родины, Патрик тронул лошадь, и его взгляд невольно устремился к скале, принесшей Маклейнам столько несчастий… В часы прилива она почти полностью скрывалась под водой, но Патрик видел ее мысленным взором.

Решив освободиться от груза тяжелых мыслей, Патрик подставил лицо свежему ветру, принесшему с холмов знакомый запах вереска.

И вот за поворотом перед ним открылся Инверлейт.

К столь внезапной встрече с замком Патрик оказался не готов. Если некоторое время назад ему казалось, что он лишился эмоций, то теперь он испытал их сполна.