Не в силах от волнения в ответ вымолвить хоть слово, юнец только кивнул в знак согласия. О великие боги! Неужели предмет его обожания наконец заметил страсть юноши и решился ответить на нее взаимностью?

Именно так и случилось. В древности греки по-детски простодушно рассказывали о том, как слабый человек не в силах устоять перед соблазном и предается зову плоти, который иногда куда сильнее разума и совершенно неодолим. Служанка привела юношу в покои царевны, и он с бурной страстью овладел той, которая так долго сводила его с ума! Они стали до сумасшествия страстными любовниками, и царская невестка забеременела от юнца, родив ему сына. Теперь, в результате множества кровосмешений, трон должен был перейти все же к прямому потомку некогда изгнанного Фиеста. Но Агамемнон узнал об измене жены и, не долго думая, разрубил надвое мечом младенца, а потом одним ударом вспорол живот сластолюбцу Эгисфу, который от потери крови скончался на месте.

Несчастная Клитемнестра сошла с ума от горя и бросилась со скалы в пропасть. Но Плопия решила жестоко отомстить за смерть сына и на одном из пиров с чарующей улыбкой поднесла Агамемнону чашу с ядом. Выпив ее, наследник Атрея немедля испустил дух.

– Ты ведьма! – закричал тогда Атрей и приказал утопить Плопию, как некогда утопили в море неверную Аэропу.

Надо же было случиться такому, что как раз после смерти дочери-любовницы во дворец брата пришел Фиест: постаревший и усталый, он хотел найти покинувшую его дорогую ему женщину и сына, а потом умереть на родине. Он рассказал брату обо всех своих злоключениях и любви. Выслушав близнеца, тот ужаснулся. И в ответ рассказал Фиесту о случившемся во дворце.

– Значит, Плопия мертва? – тусклым голосом спросил Фиест и, достав спрятанный в складках туники нож, вонзил его в сердце брата.

Но и сам упал замертво, пронзенный множеством стрел воинов дворцовой стражи. На этом род Атреев пресекся…

Об этой истории большой, романтической и роковой любви, черной зависти и предательства, достойной стать сюжетом для трагедии Шекспира, поведали старинные хроники XIV в., которые старательно вели итальянские монахи, из-за высоких стен монастырей пристально следившие за бушевавшими в мирской жизни пагубными страстями.

Впрочем, монахи, несмотря на духовный сан, такие же люди. А людей, как известно, всегда более всего на свете интересовали две вещи – любовь и смерть. Именно они, по сути, и движут миром, наравне с костлявой рукой голода, а все остальное не столь важно и всего лишь является следствием страстей, вызванных основными причинами…

В те времена, о которых ведется речь в монастырских хрониках, в одном из городов Северной Италии – в старой Павии – жил рыцарь по имени Альдо Мороне из рода Грифоне: на их родовом гербе был изображен могучий грифон – мифическое существо, полулев-полуорел с могучими крыльями. Над ним красовался рыцарский шлем, украшенный тремя страусиными перьями, в знак того, что представители рода принимали участие в трех крестовых походах. Род считался знатным и богатым: родной дядя Альдо – Гвидо Мороне, заменивший молодому человеку родителей, когда юноша остался сиротой после моровой язвы, унесшей жизни его отца и матери, – являлся правителем Павии.

Альдо жил в хорошо укрепленном замке дяди, охраняемом дисциплинированным и боеспособным гарнизоном. Там же хранилась казна и находились подземелья, в которых Гвидо, не доверяя городской тюрьме, содержал, по его мнению, особо опасных преступников и тайных пленников.

Случилось так, что однажды молодой рыцарь Альдо Мороне отправился по делам в Турин и там увидел на улице паланкин, в котором дюжие слуги несли какую-то важную особу Неожиданно изящная женская ручка приоткрыла занавески, и Мороне слегка пришпорил коня, чтобы оказаться поближе к носилкам: его очень заинтересовало – кто в них находится?

Видимо, сидевшая в паланкине особа, в свою очередь, заинтересовалась незнакомым молодым и красивым дворянином на породистом коне и выглянула из-за занавесок. В тот же миг стрела Амура пронзила сердце Альдо.

Он увидел выглянувшую из-за занавесок юную прелестную девушку со светлыми волосами и голубыми глазами, показавшуюся ему похожей на ангела небесного. Девушка улыбнулась Альдо, занавеска опустилась, и дивное видение исчезло.

– Я должен отыскать ее! – сказал себе Мороне и пустил коня следом за носилками, но в городской сутолоке слуги свернули в узкий переулок, а рыцарь не успел последовать за ними.

Лучше всего развязывают языки золотые монеты, поэтому меньше чем через час молодой Мороне знал, что случайно встретился на улице с Бьянкой Сфорца – дальней родственницей знаменитого, могущественного вельможи и владетельного синьора. Ее отец принадлежал к одной из боковых ветвей рода, но был богат и знатен, а о самой девушке все говорили только хорошие слова.

Рыцарь нанял лучших певцов и музыкантов и приказал им отправиться к дворцу Сфорца и петь под окнами покорившей его сердце красавицы, услаждая ее слух. Так было принято в те времена. А найти дворец ее отца не составляло никакого труда – все в городе отлично знали, где он стоял.

На следующий день, по просьбе Альдо, знакомые дворяне из Турина ввели его в дом и представили отцу Бьянки – синьору Пьетро Сфорца. Молодой рыцарь пришелся, как говорится, ко двору, синьор Пьетро удостоил его дружеской беседы и, проникшись расположением, пригласил на обед. За столом Альдо вновь увидел Бьянку и понял, что безумно влюблен. И, кажется, ему готовы ответить взаимностью.

– Синьор Пьетро, – решив не терять зря драгоценного времени, на следующий же день официально обратился Альдо к отцу девушки. – Я покорно прошу руки вашей дочери!

Возражений со стороны синьора Сфорца не последовало: он уже узнал от знакомых, кто его неожиданный гость и какого он рода-племени. Породниться с правителем Павии было не зазорно, тем более, скорее всего, после бездетного и холостого дяди управление городом должно перейти к Альдо – так гласил закон.

– Давайте не станем торопиться, – ответил осторожный синьор Сфорца. – Ваше предложение лестно для нас, однако, наверное, нам стоит соблюсти соответствующий этикет и все обычаи? Дайте мне время переговорить с дочерью и все обдумать.

Мороне прекрасно понимал: любые отговорки синьора Сфорца – дань соблюдению правил приличия. И не ошибся: уже через несколько дней дело оказалось как нельзя лучше слажено, и даже назначили день помолвки, которую решили превратить в большой праздник и пригласить множество гостей.

Домой, в Павию, молодой Мороне вернулся окрыленным и с восторгом рассказал дяде о своей большой любви к Бьянке.

– Дорогой мой, – усмехнулся успевший многое повидать в жизни Гвидо, – в твоем возрасте все девушки кажутся удивительно прекрасными. Откуда только потом берутся сварливые и злые жены? Но я рад, что ты сумел найти себе достойную, красивую, знатную и богатую невесту Мы едем в Турин!

Гвидо Мороне был еще далеко не стар, но, как уже говорилось, многое успел повидать в жизни. Он знал, что такое безжалостные кровавые войны, измены, какова сила золота и расплата за предательство, а главное – отлично осознавал быстротечность жизни и высокую цену власти над людьми. Гвидо всегда полагал: нужно торопиться срывать цветы удовольствия, пока костлявая рука посланницы госпожи Судьбы – до безобразия костлявой дамы с острой косой на плече, – не чиркнула ей тебе по горлу!

Любовь? Гвидо Мороне знавал это чувство и давно считал его чем-то вроде болезни, поражающего мозг безумия. Несколько лет назад он овдовел, не успев обзавестись потомством – его супруга скончалась в тот же год, когда родители Альдо умерли от моровой язвы. Достойной партии для себя правитель Павии не видел и предпочитал продажную любовь веселых красоток: по крайней мере, там все предельно ясно. Поэтому к желанию племянника создать семью циничный властитель отнесся снисходительно-равнодушно: очередной пир, и все!