Насмешливо смотрю в её красивые блестящие глаза и она первая с громким фырком прерывает зрительный контакт.

— Ты сказала что почувствовала, а теперь так удивлена. Что же здесь не так?

— Я почувствовала, что ты очень сильно со мной встречи хочешь. И подумала, что решила в мой мир, наконец, отправится. Теперь же тебя здесь ничего не держит, ты все равно собиралась сначала на Землю сбежать, когда узнала, что тебя насильно замуж выдают.

Интересно, в таких ситуациях нужно смущаться и краснеть? Селена разговаривала так, будто Ригеля здесь уже нет. И меня вроде как сейчас спалили в наличии чувств.

Вряд ли Ригель думал о том, что я собиралась сбежать. Но для меня действительно свобода значит слишком многое. Вернее будет сказать, свобода значит для меня буквально всё.

Но это была лирическая пауза.

— Нет, в твой мир я не спешу. Я все еще не уверенна в его существовании и возможности из него потом выбраться. Но помощь мне нужна. Когда можно провести ближайший Охсгрех? — перешла поскорее к делу.

— Астра, ну ты же не такая дура, правда? Этот обряд проводят только самые отчаянные раз в 100 лет, и единицы проводят его правильно. Никто ни разу не делал этого дважды. Дух Луны разгневается! — глаза богини с каждым словом становились все больше.

Вроде как она должна с духом чаи пить каждый день, но судя по её страху это не так.

— Значит я стану первой, — холодно протянула, — Устроим марафон по призыву духов. Мне нужны духи солнца и луны. Для начала только они.

Дальше была десятиминутная матная перепалка, которая ничего не дала. Ну хотя бы Ригель очухался и теперь уже даже участвовал в разговоре.

Теперь он тоже отговаривал меня о этого обряда, узнав детали. Боже, какие же скучные. Зачем жить, если не рисковать? Все равно ведь умрем когда-то, так неужели одинаковые серые будни, но долгая жизнь, лучше, чем яркая, безбашенная и весёлая история, пусть может и не длинная.

Человек будет жить, пока он нужен миру. Вселенная будет беречь человека, пока он может сделать какой-то вклад. И хоть под поезд падай, но если ты нужен, то выживешь. А когда станешь бесполезным, все равно рано или поздно умрешь, как не пытайся это остановить.

Вот я пока не особо поняла, нужна я миру или нет.

— Итак, — немного взлохмаченная и выбившаяся из своей привычной коллеи после эмоционально спора выдохнула Селена, — обряды лунной перевязки и солнечного обода. Хорошо.

Так то лучше.

Победно улыбаюсь, пока Селена пытается совладать со своими эмоциями, а Ригель что-то обмануть. О боже, какие же осторожные они оказывается, я была лучшего мнения об этих двоих.

— Осгрех можно провести через три дня, когда будет новолуние, а значит, луны на небе вы не увидите. Скала Фароса в твоем распоряжении. Остальное все знаешь. Вот это кинешь ему чтобы призвать, — строго инструктировала меня подруга, отдавая какой-то небольшой полупрозрачный белый камешек, причудливой формы. На амебу похож, хотя нет, на лейкоцит.

— Вот и чудненько, — хлопнула в ладоши, по-злодейски улыбнувшись.

— Астра… — угрожающе начал Ригель, но я зашикала, не желая ничего слышать.

— Солнечный обод нужно ждать, в ближайшие дни не проведешь. Да может и не выживешь, потому что дурная такая.

Мы шли обратно в квартиру Ригеля в полной тишине, и эта тишина меня больше чем устраивала. Мне не было страшно. Волнительно да. Может даже меня это немного будоражило. Что мне терять, если и правда и полгода не проживу? Теперь об этом знаю не только я, Кайли и Селена, но еще и Ригель. Слишком много он моих секретов знает. Может правда ночью придушить его подушкой, как невольного свидетеля? Ну а что, чего бы и нет.

Выдыхаю через рот, усмехаясь. Клубы пара вылетают из рта и они меня наталкивают на мысль, что надо бы покурить. Зажигалка у меня есть, а вот сигареты?

Трогаю карманы руками, но не нахожу. Ладно, плевать.

Настроение стало еще хуже. Я не зависима от курения, но в стрессовых ситуациях мне это помогает отвлечься. Стрессовая ситуация, ага.

В целом, у меня стихия огня, а огневикам курение не вредит, наоборот, разжигает сосредоточение магии сильнее.

Чувствую, что Ригель иногда, но бросает на меня косые взгляды, но ничего не говорит. Я на него не смотрю, но боковым зрением вижу его задумчивый профиль, серьезные черты выражения лица. Погрустнел он так, или радуется, что скоро не будет его навязанной жены в живых?

Же-на, е-мае, зачем придумали слово такое?

В тишине заходим в лифт, в той же тишине едим, близость мужского тела вновь дурманит мозги, и я на грани смущения. Да, все-таки воздерживаться нельзя. Надо с этим что-то делать.

***

Выхожу из ванной, на улице ярко светит солнце. В такую погоду зимой не стоит выходить на улицу, есть риск просто-напросто ослепнуть. Белоснежный снег сам по себе режет глаз, так и небо тоже светло-серое. Все блестит, солнце светит, глазам слепит, все сливается в одно серо-белое пятно. Уф, жуть конечно. Хотя такая погода намного лучше метели.

Вибрирует телефон. Мой.

«Мама», — гласит он.

Спустя столько времени они решили, что мой гнев улегся и теперь можно поинтересоваться как я? Зашибись, конечно.

— Привет, сколько трупов? — сходу задает странный вопрос мама.

Бросаю взгляд на Ригеля. Ну он не выглядит пока трупом. Развалился на диване, стоящем посередине зала, и смотрит что-то по телеку.

Из нас двоих трупом больше рискую стать я.

— Пока ни одного, — равнодушно усмехаюсь.

Я соскучилась по её голосу, но обида есть обида. В каком веке мы живем, чтобы улаживать конфликты браками детей, а? Наверно все же стоило уехать.

— Завтра к тебе приеду. Рея вчера уже уехала в академию, Мерак как обычно не пойми где. Может на Земле, может с эльфами по кабакам шастает. Он дома раз в месяц бывает, это нормально вообще? — возмущается мама.

— Ну ему двадцать лет, да, это нормально. Это я засиделась видимо дома, что вы меня выперли, — язвлю, знаю, что им тяжело, но не могу не высказать.

Слышу смешок за спиной. Ригель все также на диване, во только теперь насколько внимательно он слушает телевизор, я не знаю.

— Ох, Астра, — тяжело вздыхает мама, и я уверена, что в этот момент она потирает свою переносицу, как папа.

— Приезжай, мам, приезжай. А вообще можем в кафе сходить, м? — сбавляю обороты, даже стараюсь улыбнуться. Но от идеи о кафе мама отнекивается.

Начинаю расхаживать из стороны в сторону, смотря на бардак и хаос, который здесь творится. Н-да уж, у меня в комнате все идеально чисто.

К приходу мамы стоит убраться. За бардак она меня точно не пожалеет, а вот стукнет чем-нибудь, так это да, очень вероятно.

Готовить я так и не научилась, как бы меня не пытались научить, а вот к чистоте приучили. Ну вот у себя в комнате я и убиралась.

Кидаю телефон на кресло. С кухни приношу два влажных полотенца.

— Надо убраться, моя мама завтра приедет сюда, — говорю равнодушно, и кидаю мокрое полотенца в Ригеля.

Так получилось, что кинула прямо в лицо. Тот так и застыл. Ладно, пофиг, не маленький, обижаться не будет.

Разворачиваюсь к стенке на которой куча полок и, соответственно, пыли. Начнем с простенького.

Но только я отвернулась, как мокрое полотенце снова прилетело ко мне. А вернее к моей заднице в шортах.

— Я не буду убираться, Снежинка. Мне вообще похрен кто приедет и зачем, — насмешливо бросает Ригель.

Он просто мою маму в гневе не видел, просто не видел. Поэтому не знает.

— Слушай, лучше бы тебе убраться здесь, потому что если моя мама увидит весь этот срач, который ты здесь развел, то она просто сожжет все, что плохо лежит. Твоя мама тебе не грозилась выкинуть все учебники и все вещи, если не будет порядка? Так вот, моя не просто грозилась, а натурально из окна выбрасывала, — угрожающе тихо постаралась донести до этого упертого мужчины.

Да, еще я помню, как она сожгла пару моих любимых футболок, но не до конца. Из них получились прикольные топы.