— Где этот черт?! Куда он мог провалиться? — теряла я терпение.

Народу становилось все больше, и мы могли выглядеть подозрительными.

— Так, ладно. — Ригель, как ни странно, держался лучше меня. — Ведем себя тихо, будем искать его на льду.

Я пробубнила себе ругательство под нос. Мы пытались с помощью слуха тотемов услышать хотя бы какое-то тиканье предполагаемой «бомбы» но здесь было шумно, а до этого лиса и рысь ничего не услышали, потому что тренировались хоккеисты.

— Ты кататься хоть умеешь, Снежинка, — по-мальчишески улыбнулся Ригель, заглядывая мне в глаза.

— Ха! — горделиво вздернула я подбородок, — я на катке, как рыба в воде.

— Прям как рыба? Русалочка что ли? — вскинул бровь Ригель.

Я усмехнулась и ущипнула его за бок. Чтоб неповадно было.

Оставалось пять минут…

Мне хотелось забыться, покататься под музыку и насладиться этим временем, но каждый вздох сковывал мое тело от ужаса неизвестности. Внешне я была игрива, весела, я рассекала воздух, лавируя между людьми, подрезая слишком наглых. Я словно плыла по льду, подтанцовывая музыке, временами оглядываясь на Ригеля, что держал дистанцию и прожигал меня взглядом.

Тем не менее, все это было маской, чтобы слиться с толпой. Я искала в толпе его. И в какой-то момент Кайли подала мне знак, указав на того самого мужчину, что медленно и неуклюже ехал по катку, заметно нервничая. Правда, сомневаюсь, что его нервоз был связан с боязнью приложиться об лед.

Ну что ж… Да начнутся голодные игры!

Чуть сбавив скорость, я развернулась спиной и подъехала к мужчине. Молод, худощав, высок, просто одет. На сером лице все признаки усталости, но самое главное, что его взгляд замутнен. Еле заметно, но присмотревшись можно заметить белую поволоку.

Все это я считываю за секунды, а после соблазнительно (и чуточку кровожадно) улыбаюсь своей жертве.

Мужчина испуганно дергается и практически падает, но я в секунды оказываюсь рядом и ловлю его, прижимаясь.

Слышу, как стук его сердца сбивается, а сам незнакомец пучит на меня глаза в ужасе.

Я быстро беру его в оборот: воркую с ним, кокетливо улыбаюсь, касаюсь. А затем беру его за руки и тяну ближе к центру катающихся. Буйство Ригеля ощущаю физически. Что странно, но я буквально ощущаю его местоположение, его эмоции, но, к счастью, не мысли. Сомнений в том, что они кровожадны, не было.

Так вот, я была уверенна — мой муж в ярости. От моего самоуправства, от того, что я касаюсь другого, от того что мое внимание сосредоточено на другом. Уж не знаю, сам он себя сдерживает или рысь его там успокаивает, но пока он не приближается.

В это время наш преступник уже совсем расслабляется, кажется, забыв, что он здесь вообще делает. К слову, почему он решил прокатиться на коньках, а не сбежать с места преступления?

Эта деталь напрягает. Почему я об этом не подумала? Что ж, сейчас не время.

Тем не менее, Артем — так звали нашего «героя», раскрылся с другой стороны. Вел он себя уже куда развязнее, кидал на меня плотоядные взгляды, а когда совсем осмелел, то положил свою руку чуть ниже моей талии.

Мне было неприятно, но я не показала этого, наоборот, вызывающе улыбнулась в ответ на это действие.

Беда в том, что все видел и дорогой супруг, который посчитал, что смотреть на это выше его сил. Именно поэтому в секунду лед едва заметно растопился под лезвиями коньком Темки, и он стремительно начал падать на лед в обнимку со мной. Теперь я и вовсе на нем лежала, а его руки покоились на моей заднице. Я попыталась сползти, но тот крепче сжал и придурковато улыбнулся.

Хотелось смерить его взглядом, но снова пришлось играть милую и смущенную девушку. Рядом остановился Ригель. Я слышала его дыхание, слышала его утробный рык, но сейчас надо было его как-то успокоить.

Я подняла голову к мужу, смерив того гневным взглядом, в котором читалось «это ты виноват, что этот идиот сейчас меня лапает, а я не могу его даже ударить!». Мужа не проняло, поэтому я тихо прошептала «Сгинь!», понадеявшись, что он использует слух атияра.

И — о чудо! — Ригель просто молча уезжает. Злющий до чертиков, но уезжает. Я сдерживаю облегченный вздох и вновь обращаюсь к своей жертве. Не намереваясь больше терпеть, я предлагаю уйти в раздевалку под предлогом выпить воды и перевести дыхание. То, что это предлог, Артем тоже прекрасно понимает. Поэтому совершенно не сопротивляется, когда мы уверенно проходим мимо раздевалок и заваливаемся в кладовку, в которую меня провела Кайли.

Присутствие Рига и Рика я почувствовала сразу. Когда Артем набросился на меня с жарким поцелуем, я затаила дыхание, надеясь, что он не улетит сейчас в стену и не убьется. Я уже поняла, что муженек у меня крайне ревнив. Что меня вполне устраивает.

Я не прогадала, в туже секунду Темка отлетает от меня и падает в какие-то коробки. Включается свет и моему взору представляется вид испуганного Темы и рычащего зверя. Не был похож на человека сейчас Ригель. Я не успела отреагировать, когда кулак мужа поприветствовал хрупкий нос Артема, но услышала в ответ приветствующий хруст.

— Ты сломал ему нос, Ригель! Остановись! — строго и осуждающе говорю я, подходя к мужу и держа за руку. — Нас могут услышать!

Я испытывала толику жалости к Теме, потому что он был под воздействием. Но это была капля в море. Он получил заслуженно за то, что руки распускал. И то, что я всячески оказывала знаки внимания, не давало ему на такую вольность права.

Мой бешеный муж притянул меня к себе и оставил быстрый, но глубокий поцелуй, стерев следы другого мужчины. Я довольно улыбнулась.

Что ж, пора обратить внимание и на беднягу.

— Четко и по делу, — смерила убийственным взглядом, сделав шаг в его сторону. — Где бомба, сколько у нас времени и зачем ты это сделал?

Артем вжался в коробки и всхлипнул, на что я закатила глаза, разочарованно выдохнув. Посмотрела на Ригеля.

— Твой выход, — сделала приглашающий жест рукой.

Муж угрожающе двинулся молчаливой скалой в сторону смертника. Одного шага хватило, чтобы бедняга заверещал с мольбой не убивать и выложил все как на духу. И где сумка с бомбой, и что оставалось полчаса. Но самым интересным стало то, что его кто-то заставил. Несколько мужчин навели на него каким-то предметом и после этого он не смог не подчиниться. Чем больше он рассказывал, тем больше приходил в себя: он удивлялся своим поступкам, голос становился тише и изумленней. В конце рассказа он поднял на нас голову, лицо его было бледным как снег.

— Я не понимаю, — его трясло от страха. — Я бы никогда на такое не пошел. Я не понимаю.

Артем зарылся руками в волосы и с силой потянул, опуская голову на колени. И в этот момент мне правда стало его жаль. Я опустила рядом.

— Тём, — позвала мягко и коснулась плеча, но он испуганно отпрянул. По лицу текла струя крови, которая не останавливалась.

Я достала из сумочки пачку салфеток протянула ему, извиняющее приподнимая уголки своих губ.

— Послушай, сейчас ты тихо отсюда уйдешь и поедешь в больницу. Постарайся забыть все, и вспоминать как страшный сон. А остальное уже наши проблемы.

Ригель успел выйти из комнаты минут пять назад, не собираясь тратить время на светские беседы и утирание чужих соплей.

Когда несчастный Артем ретировался, я побежала за мужем. Тот неподвижно стоял над сумкой, держа в руках какую-то бумажку.

— Инструкция по обезвреживанию бомбы? — выгнула бровь, усмехнувшись.

— Поверь, лучше бы это была бомба, — прозвучал тихий, полный злости голос Ригеля.

— Что? — слова мужа повергли меня в шок. Кровь отхлынула от лица. Улыбаться уже не хотелось.

А я только подумала, что мы уже на финише!

Молча протянув мне записку, Талент сел на лавочку. А у меня по мере прочтения записки, тряслись руки все сильнее. В сумке была не бомба. Это была обычная симуляция. Тикающая игрушка.

«Привет от любимого, Цветочек!» — значится единственная фраза на обрывке листа.