— Зверюга, ты зачем сюда приперся? — равнодушно выдала я. — Я тебя не ждала. Да и вообще тебе здесь не место.

Стас

Пока сидел в машине, ожидая появления Царёвой из своего дворца, пытался вытрясти из Зорина хоть что-нибудь. Но он молчал. И сейчас, и всю дорогу сюда. Молчал и заметно дергался. И его нервяк подносил меня еще больше. Две бессонные ночи, сотни мыслей в голове, подозрительная загадочность Настиного бывшего. И меня кромсает не по-детски. Волнуюсь, переживаю, додумываю и тут же тушу себя. И всё из-за девчонки, которая так фривольно влезла мне в душу, а нести ответственность за это не хочет. Бежит от меня, рычит и беспокоит.

А понимание того, что бывший более осведомлен, добивала. Да и вообще Ник, странна отреагировал на известие об исчезновении Насти.

— Насте ничего не говорила об отце или об его людях последнее время. Может вела себя странно или пряталась? Может у нее какая-нибудь подозрительная встреча была? Машина у нее откуда? — на все вопросы я только отрицатель качал головой, что походу не нравилось бывшему моей Насти. — Громов, ты вообще что знаешь? Интересовался ее жизнь или только спал с нее?

— Коней приструни, Зорин! Она не рассказывала. А я не бабка-сплетница на скамейке, чтобы к ней с расспросами лезть…

— Круто! — выпалил Ник. — Ты на машине? Поехали прокатимся. Дам тебе почву для размышлений. Только я не уверен, что нам позволят Настю увидеть.

Что родители Царевой живут в соседнем со столицей городе, я не знал. Настя всегда отнекивалась от поездок домой, ссылаясь на дальнюю дорогу. Но, как оказалось, это всего лишь два часа езды по трассе от столицы.

Первый обман.

Второй ожидал меня в виде величественного двухэтажного особняка. Вряд ли обычному гос. служащему и его жене домработнице по карману такой дворец, окруженный двухметровым забором, автоматическими воротами, камерами и охранниками.

И нет, я не злился, я офигевал. Потому что образ Насти совсем не вязался вот с этим всем. Она, конечно, не нуждалась в деньгах, но и не сорила ими. Всё было в меру. Среднестатистическая студентка со среднестатистическими родителями.

Только это удобоваримая сказочка, сочиненная для малахольного Стасика.

Кровь бурлила так, что распирала вены. Сидеть на месте в таком состоянии не представлялось возможным. Подорвался и рванул к ней. В бесстыжие глаза хотел посмотреть. Объяснения и извинения услышать. Да хоть что, чтобы сказала? Лишь бы отпустило это гнетущее чувство предательства…

Но Настя не собиралась оправдываться. Да и вообще не Настя, а Анастасия Эдуардовна. Так к ней обращались здесь.

— Анастасия Эдуардовна? Сильно… — надсмехаюсь я даже больше над собой, чем над ней.

А в ответ получаю высокомерную улыбку, жгущую всё внутри. Стерва лживая.

— Зверюга, ты зачем сюда приперся? Я тебя не ждала. Да и вообще тебе здесь не место.

«Не ждала», «не место»? Вот как? Я, как больной, ни есть, ни спать, ни думать ни о чем, кроме ее, не мог. А она даже слова сказать мне не желает. Зубами чиркну — и в лобовую.

— Ты так неожиданно пропала. Могла бы сообщить, что общажные пошарпанные стены тебя угнетали, и ты решила вернуться в царские покои.

— Зверюга. Приём! — показушно щелкает пальцами перед моим носом. — Мы расстались. По твоей, кстати, инициативе. Мы уже никто друг другу. Поэтому я не должна перед тобой отчитываться.

— Царёва! — кричу. Подрывает ее надменность и высокомерие.

— Не смей здесь орать, Громов, — заговорщицки шипит и озирается по сторонам.

— Анастасия Эдуардовна? — отзывается охранник.

— Еще две минуты…

— Стас, уезжай. И не возвращайся, — неожиданно несмело говорит Царёва, поджимая нижнюю губу. — Я останусь на некоторое время здесь.

— Насть, мне нужны объяснения, — подхожу ближе, но она дергается от меня и отворачивает лицо.

— Зверюга, ты вроде не дурак. Сложи уже дважды два. Мы было с тобой кайфово… трахаться. Вот и всё. Ты хотел себе обычную девчонку, я — секс. Но наши отношения закончились, так что корчить из себя забитую студентку из Мухосранска больше не нужно. Хотя было интересно пожить обычной жизнь. Прикольная заварушка вышла. Правда?

— Прикольная заварушка?!?

Бомбило. Хотелось приложиться кулаком к чему-нибудь твёрдому, чтобы болела рука, а не всё тело.

Корчить простушку. Обычная жизнь. Секс.

Эти слова никак не подходили к нашему прошлому с Настей. Самовлюбленная богачка, стоявшая передо мной, никак не ассоциировалась с девушкой, с которой я встречался два года. Те нежные чувства, что я питал к той моей Насте перекрывала ненависть к этой надменной стерве.

— Как не банально, но мы начали отношения в постели, там и закончили. Так что не стоит больше лезть в мою жизнь. И в постель тоже, — хихикнула. — Если ты волновался обо мне, то зря. Видишь, у меня всё хорошо.

— Лживая лицемерка, — выпалил ей прямо в лицо.

Только таких, как она, такое не трогает. Они выше этого. А точнее богаче.

— Зверюга, я даже спорить не буду, — улыбается во всю. — Думаю, мы всё сказали друг другу. Пока.

Разворачивается и уходит от меня.

— Ник, увези его отсюда, пожалуйста, — обращается к бывшему.

— Насть?

— Ник, не нужно.

— Ладно. Я вернусь. Связь, как раньше.

Чувствую себя лишним в этом обмене понятными только им полу фразами. Идеальные бывшие. А может не такие и бывшие.

Но не важно.

Пусть хоть затрахается с ним. Ведь для таких, как Царёва, люди и их чувства не важны. Значение имеют только удовлетворение собственных желаний и прихотей, притом самыми низменными средствами.

— Поехали, — излишне громко произношу. — Мне здесь не рады

Не поворачивается. Но ее поникшие плечи и опущенная голова мне говорят больше, чем ее стервозные ужимки.

Настя

— Ты какого хрена вернулась? Ты думаешь, я рад твоему возвращению. Прыгать буду до потолка. Месяц прошел. Я только успокоился. Забывать тебя стал. А ты снова на пороге моей комнаты. Зачем, Царева?

— Зверюга, ключи от машины верни!

Не за этим я, конечно, пришла. Но пусть будет так…

Пусть ненавидит. Пусть считает лгуньей. Жестокой стервой.

Но я не буду извиниться. Потому что не за что…

И тем более не буду оправдываться. Потому что я сделала всё правильно.

И пусть его тяжелый взгляд изучаем меня, я не скажу, что пришла, потому что скучала. И пусть руки тянутся к нему, а сердце скулит от тоски, я не приближусь, не обниму и не поцелую.

Я развернусь и уйду. Потому что так нужно. Потому что ко мне снова приставлены люди отца. Потому что я невеста Никиты Зорина.

— Спасибо, — хватаю ключи.

Последний взгляд и мне пора. Ник с охранником ждет во дворе общежития.

— Это всё! — рассержено гремит и хватает за предплечье. Разворачивает к себе и испытывающе смотрит прямо в глаза.

Молчу. Не вырываюсь. Мне нечего сказать. Но хочется еще немного побыть рядом с ним.

Но мое желание не совпадает с желаниями Зверюги. Он бесится. Его злит мое бездействие, моё напускное равнодушие и холодность. Глаза свирепеют больше и больше с каждой секундой, а рука крепче и крепче сжимает мое предплечье.

— Мне больно… — произношу, но он лишь усиливает хватку.

И даже если эта боль едва ощутима, она детонирует во мне. Я не могу еще ему позволить причинять мне физическую боль.

Мое тело не боксерская груша, а я не безмолвная кукла.

— Зверюга, убери свои лапы, — гневно цежу сквозь зубы. — И если ты еще хоть раз притронешься ко мне, я прикажу сломать тебе руки.

В ответ он притягивает меня к себе и целует. Как раньше. Страстно, глубоко, грубо.

— А за это можешь приказать набить мне морду, — шепчет, лишь немного отстранившись от моих губ. — Насть, я скучал… Очень…

Каждое слово отражается в моем сердце болезненным спазмом. Так не должно быть. Не сейчас. Нельзя.

— Стас, не нужно… — говорю уверенно, но оторваться от него не могу. Глазам нужны его глаза, губам — его губы, а телу — объятия, в которых я чувствую себя в безопасности.