Лодку Амади отправил по волнам в сторону от берега. Втроем они принялись карабкаться по узкой осыпающейся тропке, спеша забраться как можно дальше. Ночь предстояла бессонная.

Утро застало троих путников далеко в горах. Поднимающееся солнце окрасило небо ярко-голубым цветом, обещая ясный день.

Сейчас все трое застыли на небольшой площадке, с которой можно было различить почти весь полуостров, на котором расположился Ошакати.

Западный берег, вдоль которого они плыли ночью, виднелся, точно на раскрытой ладони. Море сверкало под лучами поднимающегося солнца. Восточное побережье пряталось в дымке – путники находились далеко от него. Но и в той стороне можно было различить голубоватый блеск воды, окружавшей полуостров. Суша пестрела оттенками зеленого и желтоватого, бурого – как и все равнины Желтого юга. А вдали раскинулся Ошакати – огромный, желтовато-серый.

Открывающееся издалека зрелище повергало в оторопь. Город расползался громадным бесформенным пятном возле побережья, стекал в море портовыми постройками и причалами.

А недалеко от припортовых кварталов высилась башня колдунов, сделавшаяся видимой: зрелище совершенно неземное, а самые величественные храмы и дворцы владык в сравнении с нею непоправимо блекли. Храмы и дворцы украшали медью, серебром и золотом, мрамором и малахитом, янтарем и жемчугом. Но самый изукрашенный храм не мог так светиться изнутри полупрозрачно-золотистым светом. Казалось, невиданное строение насквозь пронизывают солнечные лучи.

Башня оказалась не просто высокой: она тянулась с земли до самого неба. Вершина терялась далеко в вышине, так что и видно не было.

Высоко-высоко, у самого небосвода, ее окутывали густеющие клубы светящегося тумана. Верх терялся в них, а они, в свою очередь, уходили в небесную синеву и терялись в ней, расползаясь редеющими облачками по всему небу, насколько хватало глаз. И непонятно было – есть ли верх у башни вообще, или она так и тянется вверх, никогда не заканчиваясь.

- Одна, - задумчиво протянула Накато. – Послушник говорил – у башни несколько крыльев, - она смолкла.

Та тянулась снизу вверх, связывая небо и землю. Возможно, из-за расстояния, возможно – из-за высоты она казалась хрупкой и очень-очень тонкой. Того гляди переломится пополам и обвалится прямо на распростертый у подножия город! Обломков хватит, чтобы засыпать половину – если не больше.

- Неужели рухнет? – подала голос молчавшая до сих пор Адвар.

Она застыла рядом, тоже глядя на открывшийся с высоты вид.

- Навряд ли, - хмыкнул Амади. – Магистр Энистан ни за что этого не допустит! Правда, ему придется обратиться за помощью к могущественной Нефер, - он хихикнул.

- Да помилуют нас боги и духи! Одной степной тупице удалось то, чего безуспешно пятый год пытаются добиться правитель Мвенай и жрица Саалиндж.

- Потому что она следовала голосу сердца и порыву души. А Мвенай и Саалиндж читали трактаты, и теперь поступают по написанному в мудрых свитках. А ум порою пасует перед стихийным порывом, не сдержанным оковами разума, - протянул Амади. – Я много раз наблюдал такое… правда, настолько явственно и с таким чудовищным размахом – впервые. Мало того, что в одиночку призвать богиню своей волей и стремлением. Еще и поставить самого магистра Энистана в положение, когда он вынужден будет добавить лепту к уже совершенному! – он негромко рассмеялся, качая головой.

- Тебе это кажется смешным, мастер? – недоверчиво протянула Адвар.

- Как минимум, весьма занятным. Давно магистру Энистану не подкидывали эдаких задачек!

Накато вслушивалась в обмен фразами. Она – степная тупица. Это – пусть! Но колдун, кажется, настроен благодушно. И позволил ей задавать вопросы. Даже отвечает на них.

А она, хоть и тупица, способна кое-что связать между собою. Скажем, слова Адвар о правителе Мальтахёэ Мвенае и жрице Саалиндж.

- Правитель Мвенай и Саалиндж пытались призвать великую Нефер, дать ей плоть? – подала она голос. – И попытки их длились последние пять лет?

Она припомнила давно слышанные разговоры Амади с его приятелем. Тогда она не связывала их слов ни с чем. Она и не пыталась понять, о чем говорит хозяин – не ее ума дело. Но то – тогда, несколько лет назад. А теперь – совсем иное. Теперь она совсем не та наивная степнячка, ничего не знающая о жизни на равнине. Пусть и видела куда меньше, чем та же Адвар.

- Правитель Мвенай совместно с верховной жрицей Саалиндж, по ее наущению, пытался призвать в город великую Умм, - поправил Амади. – Владычицу и воплощение земной силы, покровительницу урожая и плодородия.

- Праздник плодородия, - протянула Накато. – В этот день все жители и приезжие выходят на улицы, чтобы почтить божественную Умм. Это жертвоприношение…

Она смолкла, изумленная услышанным. Она помнила восторг и благоговение, охватившие ее на площади перед храмом богини.

Помнила и жрецов на улицах, что разносили опьяняющие напитки. Помнила растерянные лица людей, что поутру брели к своим жилищам. И то, как отворачивались от них редкие прохожие, что уже успели привести себя в порядок, и вышли из дома снова, чтобы идти и заниматься привычными делами. Ночной ритуал был жертвоприношением, и в жертву приносили…

Что именно – Накато не могла бы выразить словами. Но смутно ощущала, что догадка ее верна. Странно – правитель Мальтахёэ пытался призвать Умм, а колдуны и их магистр назначили кару для того, кто поспособствует призыву кого-либо из богов в Ошакати.

- Идем! – окликнул Амади. – Пора.

Накато неохотно оторвала взгляд от башни. Та являла собою небывалое на земле зрелище – не в человеческих силах выстроить башню от земли до самого неба. Да и не найдешь на земле такого камня, который сам собою светился бы изнутри. Точнее – найти было бы можно: самоцветов самой разной окраски хватало. Как и стеклянных бус. Но то – бусы и другие побрякушки. А здесь – громадное строение, многократно больше любого храма или дворца.

- Идем-идем, - колдун ухмыльнулся – он стоял, ожидая, когда она отступит от края площадки, с которой открывался вид на город с башней. – Проходи, - кивнул на узкую тропку.

Накато послушно шагнула, пошла вперед. Понятно – больше Амади спиной к ней не повернется. Даже теперь, когда вернул печать на ее руку. После того, как она ослушалась и удрала от него в башне, веры ей не будет. Пусть он и говорит иное.

Следом шла Адвар – Накато безошибочно различила ее шаги прямо за спиной. А Амади, значит, идет следом – так, чтобы видеть их обеих.

К чему Адвар следовать за ним? Она-то свободна! На ней нет печати, и Амади даже речи об этом не заводил. Но женщина шагала – совершенно добровольно. Более того – предыдущие попытки Накато сбежать ее откровенно злили. Она и сейчас не пыталась скрыть раздражения. Точно это она чуть не потеряла рабыню.

А может, Амади запретил ей уходить? Или пригрозил.

Каменистая нехоженая тропа привычно стелилась под ноги, и мысли текли сами собою. Ее хозяин появился в башне вместе с Адвар.

Два года назад дух колдуна заточили в магическом кристалле. Кристалл этот остался в Мальтахёэ. Накато тогда пришлось бежать, так что забрать его она не смогла. О возвращении в город не могло идти и речи. Однако магистр Энистан, судя по всему, сумел как-то добраться до заточенного духа ее хозяина и даже вытащить его. И переместить в башню. Сделал он это при помощи следа от ее срезанной печати.

А дальше, видимо, Адвар каким-то образом пролезла и исхитрилась освободить его. А что – она ведь освободила Накато, усыпив бдительность магистра!

Зачем? Об этом лучше спросить у нее.

Она освободила колдуна, и теперь сама потеряла свободу. Но ее это, по всей видимости, устраивало. Боги и духи, это ведь нелепость! Что Амади мог ей пообещать? Адвар – не из тех, кто поверит пустым посулам и просто так последует за тем, кто обещал несметные дары и награды. Да и Амади не из тех, кто станет молотить языком и сулить пустое. Чего-то она, Накато, не знает. Быть может, она сама потребовала от колдуна что-то в награду за свою помощь?