Один прыжок в сторону, отпихнуть Буру так, чтоб свалился на этого представителя закона. Уцепиться за едва заметный выступ стены, подпрыгнуть до оконного проема на втором этаже. Крохотного, но достаточного, чтобы зацепиться одной рукой. От него оттолкнуться и подлететь выше, к окну сбоку, на третьем. Оттуда – на крышу. Несколько прыжков – пара-тройка мгновений. Они не успеют опомниться.

Драпать по крышам, добравшись до трущоб, спрыгнуть и бежать по земле, пока не затеряется в закоулках.

Она усилием воли погасила первый порыв – бежать сломя голову. Слишком много стражи. Могут и копьем достать.

Клеймо – и пусть его! Через пару-тройку декад шрама не останется. Клеймо – не метка колдуна, что не заживает второй год. А вот если она попадет на рабский рынок, возможно, удастся поговорить с кем-нибудь из рабов. Кто знает – возможно, они окажутся более разговорчивыми, чем свободные люди. И менее подозрительными.

А ее преимущество в том, что ни стражники, ни горе-хозяева не подозревают, на что она способна.

*** ***

Ей почти не пришлось прикидываться, когда раскаленная медь коснулась кожи.

Закатную прохладу разорвал звонкий визг, сменившийся жалким скулением. От боли она тоже отвыкла. Да помилуют ее боги и духи – она сделалась поистине изнеженной!

Писец что-то чиркал в своих многочисленных свитках, а судья подписывал. Поставили свои подписи и Буру, и Отино, и явившиеся предусмотрительно их приятели. Накато лежала в это время в пыли, внимания на нее не обращали. Удачно все-таки, что Буру хочет продать ее завтра же. Иначе клеймо через несколько дней побледнеет, и это вызовет подозрения.

Она слегка удивилась, когда развеселая компания удалилась, оставляя ее. Судья с писцом тоже убрались куда-то.

Однако о ней не забыли. Ее подняли с земли, связали руки, и она в сопровождении четверых стражников отправилась прочь из крепости. Пришлось пройти по вечерним улицам. Прохожие равнодушно скользили по ней взглядами. Изредка на лицах мелькало любопытство.

Привели ее к базарной площади. Строения с одной стороны напоминали те, что окружали вотчину стражников, где ее только что клеймили как рабыню.

- Это беглая! – гавкнул главный из стражников, когда на стук в наглухо закрытую дверь вышел человек. – Несколько дней искали. Так что ее – в колодки и под замок. Завтра хозяин намерен выставить ее на торги.

Накато передали в руки одетого в кожаную броню человека. Любопытно, что меди на нем видно не было. Рукоять кинжала на поясе – из кости, лезвия не видно. Никаких блестящих деталей, темная невзрачная одежда. И что это – так выглядят стражники рыночных складов? Тот равнодушно оглядел ее и отвернулся. Окликнул кого-то, буркнул приказ.

Хмурый детина подтолкнул ее в спину. Короткий путь по узкому коридору – и вот она очутилась в длинном помещении, заполненном рабами.

Тусклый свет от плошки с горящим фитилем осветил небольшое пространство возле двери, дальше все терялось во мраке. Обиталище рабов не освещалось, окон Накато не видела. Если бы не обостренное зрение – она бы ничего вовсе не различила.

Колодки оказались деревянной конструкцией, которую попросту закрепляли на руках. Эдакий чересчур большой браслет из грубо обработанного дерева на обе руки разом. И ходи с этим как хочешь. Рабы, впрочем, и не ходили – они валялись вповалку на полу, кое-как пристроив колодки между телами лежащих или сидящих товарищей. Вид у всех у них был изможденный, спины сидящих - согбенными.

Детина нацепил на Накато колодки. Закрепил просто – деревянным молотком загнал в паз деревянный клинышек. Тот вошел плотно – просто так не выбьешь.

Молоток он забрал с собой. Вышел, захлопнул дверь за ее спиной. Накато в растерянности огляделась. Ее появление вызвало вялое любопытство у тех, что лежали ближе к двери.

Она присела, опустила руки так, чтобы тяжелая колода легла на пол. Во-первых, и правда тяжело. Во-вторых, странно выглядит тонкая девица, застывшая, держа такую тяжесть на весу. Ей, конечно, случалось и более тяжелые грузы таскать, когда работала в лавке. Но там она их таскала на голове, а не на кистях рук.

Накато, помедлив, протиснулась в угол недалеко от двери, с трудом пролезла к стене. Рядом с ней лежала исхудавшая женщина, уткнувшись лицом в тощий слой подгнившей соломы.

Она приподняла голову и недовольно зашипела, когда Накато задела ее. На это девушка внимания не обратила.

Не станет тощая, изможденная рабыня вступать в перепалку из-за ерунды. Она ее едва задела. Здесь яблоку негде упасть – так что немудрено. Не толкнула ведь, не попыталась подвинуть. Мелкая оплошность. А рабыне скверно – вокруг глаз залегли черные круги, губы потрескались. Чего удивительного, что метнула в Накато такой злобный взгляд?

Рабыня, вопреки ожиданию, завозилась, подтянула к себе руки с колодой, приподнялась и уставилась на девушку.

Неужто лаяться хочет? – удивилась Накато.

Однако случайная соседка молчала, буравя ее взглядом. От этого сделалось не по себе. В помещении царила темнота, и девушка различала взгляд женщины лишь благодаря способности видеть в темноте.

Чего она так таращится? Что пытается высмотреть? Накато даже пожалела, что не отошла подальше от двери.

Хотя чего удивительного, что рабыня ведет себя странно? Может, она умом повредилась, когда в неволе очутилась. Или пока сидела взаперти, в тесноте. Судя по виду – давно она здесь. Оно ведь вон как может повернуться – нынче ты свободная, а завтра уж чья-то собственность. Дивные законы в Ошакати! Так способны дело вывернуть, что свободный человек враз себе принадлежать перестает.

Это ей, Накато, безразлично. Она точно знает, что удерет от нового хозяина, кем бы тот ни оказался. Улучит время – и удерет.

А может, расспросить женщину про башню колдунов? Может, она что-нибудь знает? И чего только она пялится, уставившись неподвижно?

Будто может что-то разглядеть в темноте. А может, она слепая? Накато вгляделась внимательнее. Та вдруг беззвучно рассмеялась. Точно сумасшедшая!

Холодные жесткие пальцы стиснули ладонь Накато, колодки чуть слышно стукнулись друг о друга. Женщина придвинулась. Девушка отпрянула было от неожиданности, да уперлась спиной в стену. Выбрала угол на свою голову! Женщина придвинулась совсем близко, Накато ощутила горячее дыхание у себя на шее.

- И как это ты сюда попала, хотела бы я знать? – шепнула едва слышно незнакомка, касаясь губами уха.

В голосе ее слышалась едкая насмешка. А сам взгляд вдруг показался Накато невозможно знакомым. Видела она эти бешено горящие глаза – только где?! Сделалось помимо воли жутко.

- Интересно, - продолжила безумная соседка. – А они знают, кто ты на самом деле? – помолчала. – Нет, не знают, - протянула она. – Иначе не сунули бы тебя сюда, в камеру к обычным колодникам. Вон, клеймо-то я вижу. Свеженькое. Но для таких, как ты, у них есть кое-что более действенное. Хочешь узнать, что именно? Стоит мне позвать охрану – и ты никогда не выйдешь отсюда. И от того, кто тебя купит, не удерешь. На таких, как ты, есть управа – и твоя хваленая сила тебе не поможет. Ну, говори, чего молчишь! Хочешь, чтобы я все рассказала? И не думай, что сможешь размозжить мне голову – не успеешь! – она навалилась весом на Накато, прижав ее пальцы своей колодкой. – Стоит мне только крикнуть! Так что не вздумай дергаться, если мечтаешь о свободе.

- Ты кто такая? – выдавила Накато.

Она почему-то ни на секунду не усомнилась, что женщина выполнит угрозу – выдаст ее тайну тюремщикам. Откуда она сама-то узнала?!

- А вот с сообразительностью у тебя туго, - рассмеялась едко женщина.

- Вы двое, чего обжимаетесь в углу! – каркнул чей-то грубый голос. – Что, хочется развлечься напоследок? Больше-то друг друга не увидите! Завтра всех распродадут.

- Заткнись! – рявкнула женщина, не отводя от Накато пристального взгляда. – Не твое дело. Будешь гавкать – башку по стене размажу.