Не отберут ведь игрушку у ребенка колдуны?

Да помилуют ее боги и духи, до чего она глупа! Разумеется, отберут. Быть может, попросить кого-то из этих неведомых магистров…

О чем?! Чтобы рассказали подросшему ребенку, кто его мать? Она точно сошла с ума. Появиться перед колдунами и магистрами башни, да еще и просить о чем-то! Нет, это все нелепость. И чем раньше она выкинет такие мысли из головы, тем лучше. И для нее самой, и для сына.

Вспомнилось, как увозили ее из родного кочевья. Она тогда стала рабыней, и ей предстояло жить в кочевье брата.

Тогда ее тоже грызла тоска – ведь она уезжала, чтобы никогда больше не увидеть ни отца, ни сестер и братьев. И что же? Тоска улеглась, время замело ее, запорошило пылью. Нынче даже стремления не появляется – отыскать кочевье, чтобы увидеть постаревшего отца, повзрослевших братьев и сестер. Ей не интересно, что с ними. Лица стерлись из памяти.

Неужели и личико сына время сотрет так же? Мысль причинила боль. Что ж, теперь ее, по крайней мере, никто силой не увозит. Она может взглянуть на своего малыша напоследок. Перед тем, как оставить его навсегда.

А может, остаться в башне Ошакати? Смотреть, как сын растет.

Вот только Эну… да и в качестве кого она останется в башне? Эх, она ничего и не знает о том, как там все у колдунов устроено? Вон, Адвар засыпала ее вопросами. А она ничего и не расспросила о порядках в башне. А давно следовало бы!

- Ну, ты спохватилась! – рассмеялась Адвар. – Нет у колдунов прислужников из обычных людей, - прибавила она, понизив голос и оглядываясь. – Им не нужны ни повара, ни водоносы, ни прачки, ни подметальщики.

- Что же они, как простые люди, сами все делают? – удивилась Накато.

- Представь себе. Как простые горожане и землепашцы – все делают у себя сами. А ты все-таки не передумала, - прибавила она, насупившись. – Все так же хочешь пробраться в их башню.

- Все так же, - хмуро отозвалась Накато – ни к чему Адвар знать о ее сомнениях и раздумьях. И о том, что она решила просто взглянуть на сына в последний раз – чтобы не забыть его лица.

- Я считала – ты одумаешься, - женщина покачала головой.

- Нет, я же горская тупица, - не удержалась от колкости Накато. – Разве такие, как я, одумываются?

Она со скрытым любопытством наблюдала за борьбой чувств на лице женщины. Та явно хотела плюнуть, сказать что-то резкое. Да передумала: не захотела ссориться, говорить колкости. Во взгляде полыхнуло раздражение. Губы сжались в узкую полоску и тут же вернулись в прежний вид.

- Зря ты так, - кротко проговорила она. – Я ведь не со зла. Не удержалась…

Накато пожала плечами. Со зла, не со зла – ей было безразлично. Адвар раздосадована – это понятно. Ей не нужна башня колдунов, ей плевать на чужого младенца.

Она хочет власти и богатства. Ей хочется сколотить разбойничью артель, чтобы грабить и наживаться. И, чтобы собрать людей, ей нужна Накато. Потому что сама Адвар – обычная женщина. Да, она много лет служила колдуну. Не просто колдуну – одному из ближайших советников правителя Мальтахёэ, Мвеная. Но сейчас она обычная слабая женщина. Ей нужна Накато – из-за своей нечеловеческой силы.

Но вот ей, Накато, нужна помощь в том, чтобы проникнуть в башню Ошакати. И она – сильнее Адвар. Потому той остается только досадовать и злиться.

- Послушай! – окликнула Адвар. – А ведь твой настоящий хозяин не мертв, верно? Он в дом Изубы пробрался?

- Чего это ты снова вспомнила? – проворчала Накато. – Ночью недостаточно наговорились об этом? Ну да, все верно, - прибавила она неохотно. – Его подловили в доме Изубы. Я хотела его вызволить – да не смогла. И амулет выкрала, в который вроде как заточили его дух – а амулет у меня забрали, - она примолкла. Что-то больно разболталась. – Адвар! Ты заговариваешь мне зубы. Ты правда не видишь ни единого знакомого лица?

- Если бы увидела – тебе сразу бы показала, - бурнула та. – Чтобы поскорее от тебя отвязаться! Любопытная это история – с твоим хозяином! Впервые слышу, чтобы живой вещи удалось так удачно избавиться от владельца. Ничего, по сути, для этого не предпринимая, - она хитро улыбнулась. – Мне вот пришлось лишиться всей силы и оказаться на рабском рынке. Свободу мне подарила случайная встреча с тобой.

- А я почитаю Нефер – повелительницу удачи, - отозвалась Накато. – Видимо, потому она и благоволит мне. Во всяком случае, были несколько случаев, когда ничем, кроме ее помощи, объяснить везение, невозможно.

- Вот как, - протянула Авдар. – Выходит, своей покровительницей ты избрала Нефер! Ты только помни – здесь, в Ошакати, об этом даже говорить вслух не стоит.

Накато пожала плечами. Отвернулась, оглядывая немногих прохожих. Даром, что по старым кварталам ходило не так много народу – но она не могла припомнить, чтобы ей приходилось видеть одни и те же лица. Адвар молчала – не иначе, снова обдумывала, как ей собрать артель и начать разбойничий промысел. Пусть ее!

В вышине мелькнула неуловимая тень, синь небесная замерцала неясно.

«Болтливость – величайшее из зол, - раздавшийся в голове едва слышный голос показался знакомым. – И моего могущества не всегда хватает».

Могущественная Нефер?

Да помилуют ее боги и духи! Кем она возомнила себя, чтобы с нею говорили сами бессмертные боги? Она – не жрица, не медиум, даже не колдунья!

Накато вгляделась в небесную синеву – но та безмятежно сияла. Купол неба казался глазами мертвеца, что сверкнули на неуловимое мгновение живой мыслью, и вновь сделались пустыми и невидящими.

Она моргнула и обнаружила, что не в силах приподнять веки. Те безнадежно отяжелели и не желали открываться.

Шум города исчез. Вместо него – гулкие шаги вблизи и далеко, глухие голоса, треск пламени. И пробивающийся сквозь веки тяжелый тусклый оранжевый свет. И запах дыма и горящего жира. Накато попыталась мотнуть головой – шея задеревенела и болела. Руки не слушались. Точнее – их она вовсе не ощущала. Попыталась все-таки шевельнуть ими, и плечи заныли.

Телу неудобно, больно, тяжело. Под спиной – твердое, узкие доски впивались в кожу. Что за странность?

- Мычит. В себя приходит, - прогудел кто-то.

- Да что за дело, - проворчал незнакомый голос. – Хоть в сознании, хоть без – проку от нее? Оттащить в подземелье!

- Нет, дождаться, - возразил первый. – Пусть пока здесь полежит. Не перележит. Хорошо связана?

- И пальцы тоже! Лично смоляные путы накладывал!

Глаза не открывались. Накато дернулась – бесполезно. Она связана? Нечеловеческая сила позволяла ей разорвать любые путы: веревки, цепи. Что же с ней сделали? И почему она ничего не помнит?

В ушах шумело, голова болела. Она только что глядела в синее-синее небо, пытаясь понять – отчего ей в который раз чудится голос великой богини.

Болтливость – зло. Так сообщил ей голос могущественной Нефер. Если, разумеется, он и правда принадлежал владычице удачи. Кто мог говорить с нею неслышно для прочих?

Колдуны! Накато похолодела. Это ведь очевидно: колдуны, чьим даром было видеть и читать человеческие души. Те, кто способен поработить обычного человека без веревок, оружия и угроз. Кто-то из колдунов заметил двух девиц, крутившихся в окрестностях их башни. Возможно, кто-то признал Адвар, измазанную черной настойкой. А может, это ее, Накато, заметил Эну. Их двоих заметили! В то время, как Адвар не приметила и не признала никого.

Гарь и оранжевый свет горящих светильников, как в подземелье. И гулкий звук далеких шагов, как в каменных коридорах подземелий.

Она одна – рядом не слышно чужого присутствия. Двое, что переговаривались над ее головой, ушли. Она не заметила, когда и как. Просто в какой-то момент поняла, что не слыхать рядом ни шороха, ни звуков дыхания.

Дернулась снова. Тщетно! И глаза не открывались.

Если их с Адвар схватили колдуны – значит, она сейчас в башне колдунов. Отчасти ее стремление воплотилось в жизнь.