И кто ее осудит? Если два дворянских рода перемирие объявили, к тому же соседи, то брак с точки зрения выгоды очень полезен. Да и Святослав обогатится. Младшим сыновьям, чтобы заиметь уважение, капитал дорога либо в армию, либо жениться по расчету.
Пока они беседовали, Федор примирился с Сергеем. А последний, гипнотизируя меня своим взглядом, внезапно произнес.
— Ольга Юрьевна, а вы не согласитесь мне сад показать?
Удостоверившись, что я не ослышалась, повернулась к главе семейства. Федор кивнул, понимая, что мне и будущему супругу стоит больше общаться перед предстоящей свадьбой, разрешил покинуть стол.
Дождавшись, когда князь встанет, обойдет и подаст мне руку, я вопросительно поглядела и на мать. Она моргнула, словно сама показывала свое одобрение.
Поразительные метаморфозы.
Вдвоем с Долгоруким вышли на террасу.Я помалкивала, стараясь себя не выдать, но мечтала, чтобы сам князь напомнил о цесаревиче и о моей мнимой дружбе с ним. Похоже, ему известно больше, чем мне.
— Вы все-таки на мою матушку не обижайтесь, — нехотя, не без труда заговорил мужчина, — она не со зла. Она ведь всего не знает. Я за нее приношу извинения.
Мы спускались по лестнице. Моя рука лежала на локте мужчины.
— Занятно, а после свадьбы она мне такой же теплый прием устроит?
— В имении вас никто не обидит. Я не позволю.
— А вы? — я развернулась. — Не обидите?
После протяжного вздоха догадалась, что ответ будет не самым однозначным.
— Ольга Юрьевна, вы ведь сами понимаете, какой у нас будет брак...
— Не понимаю...
Мой собеседник чуть зубами не заскрипел, смотрел на меня с высока в своих белоснежных перчатках и медленно закипал.
— Фиктивный, ненастоящий, показной. Его Величество отблагодарил вас за помощь его сыну, да и я ценю вашу храбрость и жертвенность, но отношения между нами невозможны. Я люблю другую...
Чем дольше он говорил, тем больше вопросов возникало. Олюшка спасла цесаревича? Как? Каким образом? Избранница дворянина, которой он успел отдать свое сердце, меня интересовала мало.
А судьба тем временем словно издевалась надо мной. Неподалеку, в пожухлой, прошлогодней траве, с которой едва сошел снег, мелькнул черный, длинный и явно кошачий хвост.
Я соображала, чтобы такого сказать Сергею, чтобы выглядело менее подозрительно.
— Разве мы не можем отвертеться? Может, есть какая-нибудь лазейка?
Сергей остановился посреди дорожки. Встал как вкопанный, насторожился.
— А вы, что, сами этой свадьбы не хотите? Передумали?
«Видимо, да», — произнесла про себя.
— Я должна радоваться тому, что стану женой человека, который на меня внимания не обращает? Ни во что ставить не будет?
— Кхм, — кашлянул Сергей. — Почему же промолчали, когда Его Императорское Величество, Николай Романович предлагал вам... кхм, меня?
— А вы?
Спорить готова, что он тоже перед императором помалкивал. Пусть Олюшка слабая, добрая и бесхарактерная, но кто в своем уме от дара правителя отказывается?
— Не будем обо мне. — Отмахнулся князь. — Простите за мои слова, княжна, но магии у вас нет, сил мало, перспектив никаких. Я лучшая партия. Вы для меня... — он замялся, — скажем, подходящая.
Что же за мир такой? А про женскую самостоятельность они когда-нибудь слышали? Впрочем, раз он хочет фиктивный брак, почему бы и нет. Не этого ли я хотела? Попрошу у него поместье... небольшое, содержание. Устроюсь отдельно, разберусь со всеми трудностями, а потом...
Потом я не задумывалась. В планах было вернуться домой, в свой мир. Но Воланд, проныра мохнатый, не указал, как это сделать. Настаивал, что сначала борьба с врагами, а потом можно и о дороге обратной поговорить.
— Ладно, князь, — согласилась я с его выводами. — Будь по-вашему. Но после свадьбы я хотела бы жить раздельно.
— Простите, Ольга, — опешил он, растерялся, не ожидая подобной прыти от меня, — Вы совсем на себя непохожи. Ведете себя чудно. То и двух слов в присутствии связать не могли, а теперь...
Сразу прикусила язык и мысленно посетовала на свою предшественницу.
Тем временем мужчина продолжил:
— О раздельном проживании и речей никаких вестись не может!
Я от удивления рот открыла. Он ведь сам сказал, что влюблен в другую? Зачем в имении соперница для возлюбленной? Чтобы мы друг на друге в кознях тренировались?
— Эм... ум... — не могла прийти в себя, потеряв способность разговаривать.
С виду Сергей Владимирович — приличный человек, а на деле собакой на себе оказался? Ни себе, ни людям?
— Хотя бы в первый год, — тут же пояснил князь, завидев мое замешательство. — Если мы сразу разъедемся, у Его Величества возникнут вопросы.
И то верно. Сомневаюсь, что император скоро оставит нас без своего внимания. Чувствую, наоборот. А если в деле замешан его сын, то и года может мало показаться.
— А после? — я уточнила.
— А после я готов вас отпустить, — прищурившись, произнес мужчина и вновь взял меня за руку, легонько ее сдавив, — если вы, конечно, обещаете сохранять благоразумие, осторожность и приличия.
Слушая мои заверения в том, что я вполне адекватная и соображающая девица, он все равно не верил в меня, о чем-то думал и подозревал.
— Княжна, неужели вас устроит подобное положение? Жить на краю страны, не выходить в свет, быть моей тенью...
Да, знатные барышни мечтают совершенно о другом.
— В свете меня не любят, издеваются, — выдохнула и ничуть не жалела о сложившихся обстоятельствах, — с вами у нас будущего нет...
Сергей моментально вскинулся, нахмурился.
— Нет? Вы настолько уверены?
Складывалось впечатление, что я задела его за живое. Мужчины здесь слишком гордые, слишком тщеславные.
Опять я лишнее сболтнула. Почему не могу просто кротко молчать? Почему меня порассуждать тянет?
— Уверена, — отмахнулась, — не хочу вступать в борьбу за сердце дворянина, которое мне, впрочем, и не нужно.
Пожалуй, прозвучало грубовато, даже чересчур. Я заметила, как изменился в лице мой будущий супруг, как глаза его потемнели. Не нравилось известному аристократу, что скромная мышка не мечтает о свадьбе с ним, не ведется на красивую внешность и знатный род. Но, во-первых, я сама была знатной, а во-вторых, думала я не о романтических связях и свадьбах, а о том, как выполнить условия для возвращения в свой мир, где нет этого домостроевского маразма.
— Простите, — выдавила из себя с трудом. Прятать характер становилось все сложнее.
— Прощаю, Ольга Юрьевна, — хмыкнул князь. — Справедливое замечание. Я выполню вашу просьбу, — сказал он с явным облегчением. — Дам вам усадьбу, челядь, содержание хорошее. Приданое ваше трогать не буду. Но... — он замолчал, а я от нетерпения подалась вперед.
Между прочим, не одна я страдала от любопытства. В желтой траве прятался Воланд, а в окне прихожей мелькнула макушка моей невестки.
— Повторюсь, — продолжал мужчина, — ведете вы себя странно. Куда делась та девушка, которая полчаса с мыслями собиралась, чтобы ко мне подойти и помощи с Александром попросить? Не узнаю вас.
— А она, как про свадьбу узнала, перестала смущаться, — подняла подбородок вверх. — Решила сама своей судьбой распоряжаться.
На это Долгорукий мне ничего не ответил, лишь взглядом задумчивым обвел.
Мы еще несколько минут погуляли, прошлись по дорожкам, мимо клумб, с которых сходил снег, и вернулись в дом.
Обед завершился, все сидели в гостиной, но при нашем появлении встали. Федор и Сергей Владимирович тут же ушли в кабинет, чтобы обсудить условия помолвки, а я села рядом с Татьяной, немного успокоившись после знакомства с женихом.
Не так страшен черт, как его малюют. По-моему, договорились мы удачно. Он не дурак, чем-то понравился мне, честный, благородный. Вряд ли от него подвоха можно ждать. Надеюсь, и я произвела на него благоприятное впечатление. В конце концов, год — долгий срок. Лучше нам мирно жить, а не как кошка с собакой.
