Нет, демону меня убить легче, чем позволить сбежать.

И пока он мне настоящего вреда не мог нанести, раз я нужна, чтобы вызвать Василису, я ему горячо во всем возражала.

— Ты ничего не добьешься. Артефакт почти весь собрали. Наследники о тебе в курсе. А Сергей меня одну не оставит.

— Не оставит? — рассмеялось чудовище.

Вроде Уваров сидит, но все равно зверь с человеческим лицом. Уродливый, безобразный.

Мужчина склонил голову на бок и после расплылся в едкой усмешке.

— Как же тебя, Бестужевскую пустышку, не оставить, коли та умерла, а на ее место самозванка явилась? Думаешь, защищать тебя будет, побежит спасать? Больно ему надо. Слышал он показания родных девчонки, засомневался. А тут и я подсобил, подтвердил, кто ты есть на самом деле.

— Уехал? — слабо отозвалась я.

Нет, не мог. Или мог? Как не кстати в голову пришло воспоминание. Сидим рядом с Долгоруким, и он спрашивает, остались ли у меня тайны. Тогда я смалодушничала, не призналась. Да и как это сделать, чтобы не потерять его? Я и сама иногда не понимаю, кто я. Мысли путаются, едва ли помню прошлое, в котором пребывала раньше.

Получается, Сергей все узнал.

На душе так горько стало. Я и предположить не могла, что все случится так скоро. Что вряд ли я когда-нибудь князя опять увижу, дотронусь до него, забудусь в его объятиях. Он все узнал и не принял. Меня настоящую не принял.

Повозка резко остановилась. Тень демона пропала, а Уваров вел себя как ни в чем не бывало.

— Идем, — грубо вытолкнул меня на мокрую траву.

Свалившись в грязь, я быстро поднялась, чтобы не доставить ясновидящему удовольствия поиздеваться надо мной. Я жутко замерзала, намокший подол противно облегал ноги.

А погода...

Погода взбунтовалась. Будто чувствовала, что в мире что-то происходит. Сумерки сгустились, туман опустился на землю. Ощущалась тяжесть, навалившаяся на плечи. Моросил холодный дождь, больно ударяясь по моим плечам. Мрачно.

И монастырь мрачный.

Весь черный, со старой кладкой, с высоченным забором в два моих роста. Сюда не молиться приезжали, ссылали преступников.

На территории никого не было, ни души. Я, Уваров, пара стражников позади. И то, последние ежились и озирались со страхом.

— Куда ее? — спросил один из мужчин, облаченных в форму.

— В большой подвал, — отмахнулся Дмитрий Сергеевич. — Воды и еды не давать. Созвать сюда взвод гвардейцев, хорошо охранять.

— Взвод-то зачем, девчонка же... — пожалел меня другой воин.

— Я мнения челяди не спрашивал, — вскипел моментально дворянин. — Сказал взвод, значит взвод. До рассвета чтобы через каждые несколько метров стояли.

— Как прикажете, — испуганно согласились оба.

Пока я сохраняла гордое молчание. Старалась мысленно достучаться до Воланда, преодолеть эту магическую сеть, лишавшую меня сил, но тщетно. Цепи хорошо держали удар.

А вот в подвале хладнокровие и невозмутимость меня подвели. Увидев, в каком состоянии помещение, я невольно ужаснулась. Пол залит водой мне по щиколотку, топчан, прибитый к стене с изъеденным матрасом, влажный и трухлявый. В щелях копошатся крысы, бегают, периодически запрыгивают на ложе.

Погрузила ногу в созданное болото, поморщилась.

— Я могу и не терзать тебя, Ольга Долгорукая, — насмешливо пропел бывший соратник императора и князя. — Поселить пусть и не в уютной комнате, но свежей и менее грязной, хочешь?

— А что взамен? — спросила, хотя знала ответ.

— Вызови ее сейчас. Вызови, облегчи свою участь.

У меня не было уверенности, что Василиса отзовется. Я до фамильяра докричаться не могу, что о фее думать. А вот Уваров во мне не сомневался.

— Вызывай!

— Нет, — твердо отказалась я, отходя подальше.

— Как знаешь, Олюшка, — хищно улыбнулся мой пленитель.

Лично затворил дверь, провернул ключ в заедавшем замке, наложил заклинание и был таков.

Где-то на лестнице застыл его человек.

Чуть ли не вплавь, я добралась до лежанки, присела и безумно захотела пожалеть себя. Слезы по щекам струились. Что плохого я сделала в своем и чужом мире, если здешние боги меня столь сурово наказывают?

Вырвали из привычной обыденности, поселили в чужую семью, замуж вышла по прихоти. Во всем слушалась, все исполняла, несла эту ношу с магией. А теперь плен... и смерть?

Меня колотило то отчаяния, то от созданного кошмара наяву. Конечности из-за холода и сырости одеревенели. Голова болела, а в висках постоянно стучала мысль, что это конец. Что мне больше не выбраться.

Федор, наверное, долго страдать о потери сестры не будет, что о других братьях говорить. Про худой мир с Екатериной Степановной, Полиной и Ярославом можно забыть. Скорее всего побегут жалеть главу семьи. А Сергей... Сергей от меня отрекся, не захотел ничего общего иметь с обманщицей.

Наконец, во мне лопнула струна, державшая мою гордость и волю. Я перестала замечать пищание грызунов, снующих туда-сюда, легла, а тело неожиданно почувствовало тепло. По-моему, подобное происходит, когда человек коченеет.

Я забылась сном. Жаль, что забытье было кратким.

Меня разбудил шум за дверью. Отпирали замок, ключ с трудом поворачивался в проржавевшем механизме.

Моя темница отворилась, и в тусклом луче от магических искр появился мой мучитель.

— Что, Ольга, несколько часов образумили тебя? Выполнишь мой приказ?

Я была ослаблена, уставшая, разбитая, но губы все равно упорно отказывали. Мне совесть не позволит.

— Нет.

— Ладно, но помни, я до этого доходить не хотел. Предлагал мирно урегулировать, — вещал Дмитрий Сергеевич, осматривая брезгливо мою камеру. — Несите ее наружу.

Поразительно, как ужасное помещение превращается чуть ли не в любимую спальню, когда впереди горит перспектива остаться наедине с истинным чудовищем.

Я забилась в самый угол, жалась к стене, ругалась, произнося бранные слова из этого мира и своего. Но против мужской силы мне нечего поставить. В глазах стражников я бесноватая девица, преступница, боящаяся справедливого наказания.

Через несколько минут, несмотря на мое брыкание, меня вытащили из камеры и поставили на холодный пол. От ботинок — одно название, платье, не успевшее толком просохнуть, снова мокрое и липнет к ногам. От любого движения кажется, словно в кожу вонзаются ледяные иголки.

Ничуть не лучше выглядели мужчины, заодно получили новый приступ вины, ощущали, что происходит что-то нехорошее, но подтверждений своих предчувствий не видели.

— Куда ее, барин?

— Недалеко, — расправил плечи Уваров. — Совсем недалеко. Идите за мной.

Нести меня, естественно, никто не хотел. Да и я не желала потерять последние остатки гордости. Что ясновидящий еще мне сделает? Убьет? Наверное, в моем положении лучше смерть. Не могу сказать, что я к ней готова, но сдаваться на милость демону не собираюсь.

Шли мы действительно недолго, правда, ступни успели основательно замерзнуть в мокрой обуви. Сердце будто стучаться перестало, я не слышала собственного сердцебиения.

А вот войдя в огромный, темный зал, в центре которого стоял колодец, осознала, как по коже пробежались полчища мурашек, как вздыбились волоски. Атмосфера была мрачной, таинственной, а из скважины шел какой-то беспрерывный, тихий гул.

Страшно... Я невольно поежилась. Понимала, что демон меня не отпустит, пока не добьется исполнения своей просьбы. Не заставил покориться, заперев в темнице, выберет другой способ. Предыдущий мне благом покажется.

— Оставьте нас! — опять приказал Уваров.

— Но это же, это...

— Нельзя, Ваше Сиятельство. Девчонка же... — пытались спорить с ним его же люди.

— Оставьте, дважды повторить? — в голосе дворянина проснулись властные, металлические нотки.

По мановению волшебства в зале зажглись факелы, развешенные через каждые несколько метров.

Пользуясь возможностью и тем, что на меня никто не смотрит, никто не следит, не держит, я крадущимся шагом приблизилась к источнику. Больше всего он напоминал фонтан с темной и мутной водой. Она бурлила, пенилась, шла волнами. А ведь в помещении ветра не было. Наоборот, все пропахло сыростью и гнилью.