Кажется, моя угроза дошла до адресата. Кровь схлынула с лица княгини. Екатерина Степановна сжала руки в кулаки. Просчиталась со мной.

— Я хоть и пустышка, — о своем даре предпочитала не распространяться, — но и не идиотка малолетняя.

— Вижу, — обронила пожилая женщина, — ты интриганка и лгунья. Наивным олененком казалась.

— Олененком вы бы и не подавились. Я вам ничего лично не сделала. Злитесь на меня за древний конфликт и причин его не помните. Я лично вас обижала?

— Как же не помнить? Как же не помнить, когда Бестужевы всех подставили, — свекровь рассвирепела.

— О чем вы? — остановилась я и замолкла.

У Долгорукой последняя фраза будто с языка случайно соскочила, а то, что она ладонью прикрыла рот, добавляла причин для подозрений. Не хотела она ни в чем признаваться, ничего говорить. Или ей не велено было?

— Глупость сказала.

— Нет уж, продолжайте, продолжайте, — я настаивала и по-своему добавляла огня, распыляла ее. — Или меня попрекать древними распрями удобно?

Вряд ли Екатерине Степановне было что сказать по существу, какая-нибудь старая сплетня от предков, но все-таки в мифах, сказах, легендах зерно истины всегда присутствует. А мы, вообще, в волшебном мире находимся. Что же такого Долгорукие с Бестужевыми не поделили?

— Не удивлена, что тебе ничего не рассказали, — презрительно бросила женщина, — Бестужевы отлично свои грешки прикрывают: и кражи, и предательства, и измены.

Последней шпилькой она явно колола меня, и мое, ничем не подтвержденное, низкое происхождение.

Предпочла проглотить мерзкую ремарку, чтобы свекровь не замкнулась, не ушла к себе с гордо поднятой головой. Наоборот, изобразила, что слова достигли адресата. Чуть дрогнула губой, зрачки у меня расширились. Короче, строила расстроенную, задетую барышню с тонким душевным устройством.

— Какие кражи? Какие измены?

— Историю учить нужно, Ольга. — Надменным тоном поучала дворянка. — Когда демонов в нижнем мире закрывали, главы родов артефакт мощный создали, его фея благословляла. Камень был алый, большой, драгоценный. А ценился он не только за редкость, но и за волшебство сокрытое.

— И что? — Воланд мне рассказывал подобный факт, упоминал про артефакт, куда сильнейшие маги слили родовую магию, объединились и победили, наконец, страшную нежить.

— А то, — поморщилась мать Сергея. — Распался он на несколько кусков, столько же, сколько родов и было. Каждый себе по фрагменту забрал. А предок ваш, тоже Юрий, у Долгоруких часть артефакта похитил.

— Легко и просто украл? Вы его совсем не охраняли, что ли? — насмешливо спросила я.

В мыслях не укладывалось, что некий Бестужев беспрепятственно стащил родовую реликвию, и ему ничего за это не было.

— Охраняли. Он подлостью его заполучил, враньем. Тогда наши семьи дружны были необычайно, соседи же.

Дальше свекровь поведала, что расследование проводили, но доказательства предоставить не смогли. Обвиняли Бестужевых, и тогдашний глава семьи ответил неоспоримыми аргументами, умудрился заодно встречному иску ход дать, что Долгорукие поклепом занимаются. В итоге сей позорный факт скрывался, а добрые взаимоотношения между поместьями были утеряны безвозвратно.

Я поверила княгине. Она так разгорячилась, так страстно реагировала, что сложно не принять за истину ее повествование довольно печальных событий.

Другой вопрос, что, прожив в усадьбе без малого несколько месяцев, ни про какой алый камень и не слыхивала. Хорошо бы с Федором поговорить, но как-то аккуратно, не вызывая в нем подозрений.

— Мне грустно, что моя семья когда-то разочаровала вашу, — посмотрела на Екатерину Степановну. — Но срывать на мне злость не позволю. Я перед вами ни в чем не виновата, а про артефакт от вас узнала.

— Ты его прятать можешь, как и весь род твой проклятый, — фыркнула свекровь, не собираясь делать попытки к примирению, — а Сергей теперь за демоном охотится. Безоружный практически.

Вот в чем ее тревога скрывалась. Волновалась она за сына и слишком полагалась на магический предмет. А то, что фею кроме меня и цесаревича никто не видел, что демона серебром убить можно, вредная мегера в расчет не брала.

Что же...

Я поднялась и пожелала Екатерине Степановне хорошего дня. Полезную информацию выведала, отдохнула, обозначила, чтобы та меня не трогала. По-моему, план максимум выполнен.

Проходя мимо комнат Полины и Ярослава, остановилась, услышав тихий стон. Дверь младшего наследника была приоткрыта, и я, не совладав, с любопытством, заглянула и обомлела.

Мальчишка валялся на полу, бледный, словно не живой. Не двигался, едва дышал. Зачем-то я зашла, и тот все равно на меня никак не реагировал.

Рядом с ним находился учебник по боевой магии с открытыми страницами. Повертев книгу в руках, поняла, что не для первокурсников чтиво, а для тех, кто выпускается из кадетского училища. У брата, видимо, стащил. Стена обуглена, одежда на парне тлеет.

Под ложечкой засосало, моментально возникло мрачное предчувствие. Затворив дверь, чтобы меня никто не выставил, вновь опустилась к юноше на колени и цокнула недовольно языком.

Дурак малолетний.

Понятия не имею, чем он руководствовался, и какие проблемы с учебой в столь юном возрасте у богатых и капризных, но он, определенно, изучал волшебство, пока недоступное его уровню. Не обуздал его, за что и поплатился.

В каком-то необъяснимом порыве положила ладонь ему на грудь. Внутри отозвался собственный дар.

Котик утверждал, что я мысли сумею читать, видеть ауры, а еще лечить. Лечение бы Ярославу очень сейчас пригодилось. Он не умирал, нет, но отдача была заметной, сильной.

Я тоже хороша, сижу и воркую над ним, а надо бежать, лекаря вызывать. Правда, оторваться от мальчишки было тяжелее, чем я думала. Все внутренности сопротивлялись. Я словно каждую ниточку, каждую клеточку в нем рассмотрела, все потоки увидела.

Доверившись интуиции и чутью, оборвала те, что потемнели, сняла с парня боль.

Через несколько минут Ярослав приоткрыл глаза, открыл и закрыл рот, не осознавая, кто находится рядом, проморгался, и как выпалил:

— Ты? Ты чего у меня забыла, пустышка.

Отстранившись от юного дарования рода Долгоруких, я все же нашла в себе силы, чтобы поинтересоваться:

— Что случилось? Как ты себя ранил?

— Не твоего ума дело, — наглец фыркнул мне в лицо.

Подвигался, сгруппировался и встал, не желая валяться перед ненавистной снохой. Похлопал себя по карманам, по рубашке, взгляд его уцепился за учебник, загнанный едва ли не под кровать.

— Ты... — опять он испуганно прикрикнул.

Запереживал, малец, что тайну его выдам. Что расскажу Екатерине Степановне про его опыты с магией.

Первые слова звучали обидно. Если вдовствующей княгине было чуточку простительно ее поведение, все-таки нервы за старшего сына, ревность, нелюбовь к невесте, то младшим я не планировала давать спуску за неуважение.

И не смогла.

Пожалела темноволосого юношу, безумно похожего на старшего брата. Словно я сама в его мать превратилась. Сочувствовала, корила, искала точки взаимодействия.

Карие глаза с таким страхом воззрились на меня, как парню не посочувствовать?

— Я не скажу, не парься.

— Не парься? — не понял Ярослав молодежный сленг.

— Нет причин кручиниться, — я пояснила и пожала плечами. — Не собираюсь выдавать твоих секретов, они меня не волнуют.

Брат Сергея оглянулся на дверь и прислушался к звукам. Я заверила, что створка заперта, и никто лишний, если меня не учитывать, в его комнату не заходил, и ничего странного не увидел.

— Я учил заклинания для поступления, — зачем-то произнес мальчишка. — Не сидеть же сиднем возле матушки.

Ярослав стыдился, но я, воспитанная в другом веке, в другой реальности, и ценившая любое образование, наоборот, похвалила юношу.

— Это замечательно. — И ведь не лукавила. — Но опасно. Надо отыскать тебе наставника перед поступлением. Мне жаль, что матушка боится тебя отпускать.