— Будь аккуратнее, — напутствовал Воланд, — свекровь тебя изжить попытается, да и брат с сестрой не подарки.

— Не повезло... им, — фыркнула я. — Досталась же в невестки сущая ведьма.

— Фу, не говори так, — кот запрыгнул на окно и вышел на карниз. — Ты ясновидящая, а не старая лесная ведунья, ворожбой не занимаешься, порчу не наводишь. Ладно, — вильнул он хвостиком и поводил усами. — Раздобуду и себе что-нибудь на завтрак.

— Тебя не кормили? — я возмутилась и присмотрелась к миске, которую еще в первый вечер велела каждый день наполнять мясом и ключевой водой.

С другой стороны, почему удивляюсь? Комната выстудилась, никто ночью камин не топил. Про меня словно забыли, но я уверенно полагала, что это все козни Екатерины Степановны.

Разрешив коту охотиться и делать все, что ему заблагорассудиться, спустилась вниз, в столовую, в которой, естественно, было пусто.

— Барыня, — заметила меня одна из служанок. Всплеснула руками, побледнела. — А Ее Сиятельство чай пьет с сыном и дочерью в гостиной. Трапезу закончили давно. Я могу вам бутербродов принести, перекусить.

— Как тебя зовут? — мне понравилась девушка.

Всем в усадьбе известно, что старшая Долгорукая меня не жалует, она могла мимо пробежать, сделав вид, что не заметила, а юная прелестница с рыжим цветом волос искренне беспокоится. Да и помыслы у нее чистые, дар подсказывает.

— Анька, — выпалила горничная.

— Вот, что, Анька, — наказала я. — Принеси мне, пожалуйста, что от завтрака осталось, в столовую. Если на кухне ворчать будут, сообщи им, что приду с ревизией. В целом, сначала про ревизию сообщи, полезнее будет.

— Все исполню, — она поклонилась и рванула в неизвестном мне направлении.

Я уселась на одном из стульев, погладила двумя руками скатерть и взглянула на часы. Стрелки медленно тянулись к десяти. Тут действительно вставали рано, трапеза начиналась в восемь, а обед будет часа через два. Но я жутко голодная, и хлеб с ветчиной меня не спасут.

Пока мне готовили, приносили приборы и наливали чай, размышляла, как лучше вести себя с родственниками князя. По-моему, будь я безропотной, молчаливой супругой Сергея, меня все равно бы невзлюбили. Велика у них ненависть к Бестужевым, и презирают пустышку. К тому же подозревала, что слуги о моем рождении до ушей свекрови дошли.

Смысла строить из себя умницу и тихоню не было, а постоять за себя стоило.

Дождавшись завтрака, почуяв аромат горячей пищи, с трудом удержалась от того, чтобы не проглотить слюну.

— Ань, — поймала девицу за запястье. — У меня еще одна просьба.

— Какая, барыня? — присела она в реверансе.

— Позови ко мне управляющего Карла Филипповича и экономку Жанну Васильевну.

— Как прикажете. — Залепетала она и вновь устремилась удалиться.

Я неторопливо пробовала каждое блюдо, отметила, что готовят у Сергея вкусно, сытно, без всяких новомодных блюд. Лично меня приятное открытие радовало. Терпеть не могу ковырять вилкой в салате, не понимая, из чего он сделал.

К концу трапезы подоспели и вызванные служащие.

Иностранец, но выросший в империи, Карл Филиппочив был необычайно худым, напоминал палку, зато имел красивые, длинные и закрученные усы. Жанна Васильевна ходила в чепце, раздалась немного вширь, но это не портило о ней впечатления. С виду она была приятной женщиной.

— Звали, барыня? — первой спросила экономка.

— Звала, звала, — «протанцевала» пальцами по столешнице. — Садитесь, в ногах правды нет, — кивнула на стулья, стоящие возле меня.

— Мы не можем, Ваше Сиятельство, — растерялся управляющий.

— Я разрешаю, садитесь, — настояла на своем.

Не люблю, когда надо мной возвышаются.

Они непонимающе переглянулись. Нехотя мужчина и женщина устроились, продолжая с опаской озираться. Гнева вдовствующей княгини боялись.

— Я хочу сегодня со всеми познакомиться, — объявила экономке, — узнать, чем живет усадьба. А вы, Карл Филиппович, — посмотрела на усача, — покажите мне книги счетные.

— Эм... — замялся он.

— Что? — выгнула брови.

— Да у нас принято, что барыня Екатерина Степановна всем ведает, — произнес настороженно. — Новых распоряжений от Его Сиятельства не поступало.

— Да? — спросила раздраженно и бросила салфетку. — Давайте вместе подумаем, кто теперь новая хозяйка поместья?

— Вы, барыня, — вяло ответил Карл Филиппович, явно не согласный со сменой власти.

— И кто будет заведовать счетными книгами? — скрыла в голосе усмешку.

Он, бедолага, словно скиснул, но подтвердил, что я имею право заглянуть в бухгалтерию Долгоруких. Я вернулась к Жанне Васильевне.

— Сегодня ко мне горничная не пришла. Камин ночью не топился, а кота моего не покормили. Объяснитесь, вы же глава всей прислуги.

— Простите, барыня, простите, — женщина напряглась и подалась вперед. — Женьку Екатерина Степановна поутру вызвала, задачу ей какую-то дала, а вас посоветовала не будить. Не гоните девку, она прилежная, умелая, старательная...

Дураку понятно, отчего они ее защищают. И идиотку из меня делают заодно. Это бесило еще больше.

— Хорошо, Женька была занята, почему другую не прислали? — сверлила взглядом экономку.

Она замямлила что-то нечленораздельное, но неожиданно выпрямилась, подскочила. На миг показалось, что ей пятки огнем обожгли. За ней с молниеносной скоростью встал и управляющий.

Глядели они не на меня, а вдаль, за мою спину.

Развернувшись, обнаружила Екатерину Степановну собственной персоной. Она сжимала веер с такой силой, что тот чуть на две половинки не разломался.

Определенно злилась.

— Чего это ты тут устроила, Олюшка? — вроде вежливо, но из уст сочился яд.

Правильный был расчет. Не сомневалась, что прислуга побежит докладывать бывшей хозяйке, что я нагло распоряжаюсь. И она поспешила ко мне.

Теоретически плевать мне было на хозяйство, на ведение дел в поместье, на ревизию. Я преследовала определенную цель — показать княгине, что сама не пальцем деланная, и что не дам себя обижать. И собиралась завоевать авторитет среди служащих. Жаль, что приходится действовать через скандал.

Пришлось встать, чтобы разговаривать с матерью Сергея на равных.

— Добрый день, Екатерина Степановна, — я поклонилась, уважая ее возраст. — Вот, знакомлюсь со всеми, замечания даю.

— Какие такие замечания? — темнело лицо женщины.

— Упущения у вас, — развела руками, — горничная ко мне не явилась, к завтраку не разбудила, приказ о животном мимо ушей пропустила. Разве это честная работа? Кто же так с хозяйкой обращается?

Чувствовала нутром, как слово «хозяйка» резануло слух Долгорукой. Морщинки углубились, взгляд заострился на мне.

Она обошла стол, силясь унять эмоции. Не пристало главе дома на глазах у прислуги ругаться. Села с противоположной стороны, сложила ладони в замок.

— Ты садись, Ольга, — разрешила она мне.

Хмыкнув, я снова заняла свое место, жалея, что не сделала этого раньше. Выглядело, будто я ее побаиваюсь, а на деле просто среагировать не успела.

— Еще вечером, — начала Екатерина Степановна, — ко мне Женька пришла и сообщила, что барыня ее прогнала. Раз уж ты ее освободила, я нашла ей новую задачу. В усадьбе никто не прохлаждается. Не разбудили тебя по моей просьбе, я о тебе забочусь, глупенькая. Заметила, в каком расстройстве ты была после прогулки с Его Высочеством. — Она говорила и улыбалась, изображая участливую мать всего семейства. — А что до кота... прости. Нечего дворовому зверью в спальнях хозяев делать. Сергей домом не занимается, не в курсе, а я подобного позволить не могу.

Стерва какая.

Буквально выставляла меня перед управляющим и экономкой неблагодарной, избалованной дурочкой. Намеренно.

Она быстро осознала, что я не скромница, зашла с другой стороны.

Закатить истерику или поступить мудрее?

Первоначальным желанием, естественно, было наброситься на свекровь с обвинениями. Приструнить, может, брата вызвать. Да вариантов много. За меня не только Бестужевы, император и цесаревич защищать будут, ежели попрошу.