— Обижали? Она пожаловалась? — князь начал вскипать.

Не доверять Бестужеву было глупо. Он благородный, честный, не стал бы оговаривать его родных.

— Ольга? Нет, — замотал Федор головой, — и слова не сказала, а вот моя мать донесла.

Помнил, помнил Сергей Антонину Михайловну, властную женщину, которая сразу характер показала, свою же дочь мучила, а с Екатериной Степановной моментально повела себя воинственно.

— И что донесла? — поинтересовался он, мгновенно расслабившись.

— Что плохо Олю встретят в твоем доме, что издеваться будут, колоть замечаниями. Если так произойдет, я сам ее заберу, не посмотрю, что ты ее муж, что ваш брак Его Величество устроил. Я думал, мы обо всем договорились. — В голосе прозвучало разочарование.

— Если Ольга ничего не сказала, значит, и не обижал ее никто, — спокойно отозвался мужчина. — А что изменится, я лично накажу обидчиков. У меня нет планов, желания делать больно твоей сестре, но признайся, отчего так беспокоишься? Ни для кого не секрет, что у вас ей тяжело жилось.

Сергей хотел намекнуть на тяжелый характер вдовствующей княгини, что не нужно ей верить, когда она на его мать наговаривает, но Федор изменился в лице, повинился.

— Да, тяжело. И раз я стал князем, больше ее в обиду не дам. Она и сама сильно изменилась, словно свободу почувствовала, крылья расправила, похорошела, а я ей новость со свадьбой принес. Я хотел бы видеть ее счастливой.

Долгорукий и сам изменения в Ольге почувствовал, до сих пор удивляется.

Распрощавшись с Бестужевым, заверив в своих самых добрых намерениях, он достиг собственного дома. Полагал, что домашние спят, час поздний, но в гостиной и спальнях горел свет. Его ждали.

Не успев сойти со ступенек кареты, на него набросилась матушка, запечатляя поцелуи на щеках.

— Жив, здоров, слава богам, — причитала она. — Я столько за тебя в храмы ходила, столько молилась.

— Все со мной в порядке, — улыбнулся он, подхватывая княгиню за руки. — Вы почему не спите? Утром бы встретились.

— Как же тут уснешь, Сереженька? — голос поднялся высоко вверх, напоминая трель какой-нибудь пичужки. — Тебе жениться, а невеста неподходящая. Она и с Полиной сцепилась, угрожала ей.

— Прямо-таки угрожала? — выгнул он брови.

— Да, — засуетилась матушка, — выгнать обещала.

Учитывая, что Сергей совсем недавно попрощался с Ольгой, подумал, что предположение смешное, но с другой стороны... щека все еще горела.

Могла она угрожать? Что-то ему подсказывало, что могла.

— Полина спит? — заинтересовался он.

— Нет, а как тут уснешь, раз мы тебя все ждем, — развела руками родительница.

— Тогда нечего в дверях стоять, — он подставил ей свой локоть, — пойдем скорее.

Больше всего князь мечтал увидеться с Евгенией. Искал ее глазами в доме, надеялся, что мелькнет светлая макушка, но девушки и след простыл. Может, в спальне?

Подозвал управляющего, прошептал тому свой приказ, чтобы Женю к нему привели, а сам, не сменив одежду, прошел в столовую, где все собрались.

Родные с немного заспанными лицами радостно кинулись ему навстречу. Брат крепко пожал руку, улыбнулся, а Полинка повисла не его шее.

— Как же долго тебя не было.

— Да, простите, — с каждым членом семьи Сергей сердечно поздоровался. — Есть какие новости? Все ли к свадьбе готово?

Сел на свое место, дождался, когда остальные устроятся.

— Готово, сын, — кивнула Екатерина Степановна, — за это можешь не волноваться.

— А к приезду моей жены все готово? — настороженно спросил он.

Заметил, как переглянулись между собой сестра и мать.

— Да, — хозяйка дома устало выдохнула. — Поселю ее в дальней комнате, в другом крыле, чтобы тебе не мешала. Горничных ей отобрала, тех самых, — она понизила голос, — которых ты рекомендовал.

Не самое удачное решение. Ольга должна жить с ним в смежных комнатах, но раз она сама заявила о том, что отношений не будет, вряд ли обидится. Тогда и Женя беспрепятственно ходить к нему сможет, а чем Бестужева будет заниматься, его мало заботило.

— Хорошо, — мужчина удовлетворился ответом. — Тогда завтра можем вместе в столицу отправиться, погулять. Как вы на это смотрите?

Ярослав и Поля обрадовались, а вдовствующая княгиня никаких эмоций не выдала. Впрочем, если бы та не поехала, он не был бы против. Собирался с младшими с глазу на глаз поговорить, объяснить, чтобы те с Бестужевой не враждовали. Видимо, его первая нотация пролетела мимо их ушей, может, вторая поможет?

После окончания трапезы он специально навестил сестру. Девушка сидела за туалетным столом и расчесывала волосы. При появлении старшего брата, сильно удивилась.

— Что-то случилось? Маменьке плохо? — вскочила она со своего места.

— Нет, я пришел к тебе, — спокойно ответил князь. — Сплетня до меня дошла, что Ольга Юрьевна тебя обидела, это правда?

Сестру Сергей любил, возможно, даже больше, чем всех остальных родственников. Она такая милая, юная, наивная. И никому не позволит ее оскорблять или пугать, независимо от статуса человека. Да и как над таким прелестным, воздушным созданием можно издеваться?

Полина помрачнела, очаровательно насупилась.

— Да, Сереженька, — в глазах показались слезы. — Мы платья вместе мерили, я думала с ней подружиться, узнать друг друга получше, а она...

Девичьи всхлипывания усилились.

— Что она? — тяжело ему было смириться со словами Поли.

Ольга об этом случае и не вспомнила, вела себя, как... необычно, но он постепенно привыкал к ее характеру. Не укладывалось в голове, что Олюшка, которую дома постоянно ругали и злословили на ее счет, сама решилась на подобное.

Ну, а как сестре, родной крови, не поверить? Между Долгорукими и Бестужевыми столетия противостояний. Вдруг и Юрий Вениаминович вложил в разум невесты, что ей ненавидеть его семью стоит?

— Сказала, что выдаст меня замуж за первого встречного! Что мать во вдовье имение отправит, а брата в армию, — окончательно завыла Полина и кинулась к нему обниматься.

— Планы будет трудно осуществить, — похлопал он девушку по спине. — Не нервничай так, не убивайся. Ничего с тобой, Ярославом и матушкой не случится, я не позволю.

— А Евгения? — в последний раз всхлипнула барышня.

— Все-то ты знаешь, — возмущенно произнес князь. — Это уже не твоего ума дело.

Не любил он, когда младшие в его любовные дела совались. Стыдился немного, осознавал, что ведет себя непозволительно, но и отказываться от горничной не собирался.

Попрощавшись с Полей, ругался на себя сквозь зубы, нет бы быть осмотрительнее.

Такая тоска брала, что детям все известно, и что сам он во всем виноват. Зато хоть в спальне его встретили без упреков, жалоб и истерики.

Кажется, Женя приняла свою новую роль любовницы, смирилась. Завидев Долгорукого в дверях, горничная встала с его постели, одетая в одну ночную рубашку, подошла, пока он переводил дух, и обвила руками его шею.

— Я очень скучала по вам, барин.

Он обнял ее к себе, притянул и... странное дело, ничего не почувствовал. А ведь сам звал к себе, требовал, чтобы пришла.

— Я тоже, — ответил больше машинально. — Подождешь немного? Я ванную приму, переоденусь.

— Я могу помочь, — предложила любимая.

И он повернулся к ней, думал позвать с собой, звучало сладко, очень заманчиво, но по какой-то идиотской причине из головы не выходил образ будущей жены. И фраза Федора, ругавшего его на чем свет стоит.

Своим поведением он явно супругу обижает. Прежде чем забываться в объятиях Евгении, следовало более основательно обсудить этот вопрос с Бестужевой. Она хоть и в курсе про любовницу, но может разозлиться из-за будущего.

— Нет, сегодня не надо. Лучше расскажи, чем ты все это время занималась, — сел он в кресло, развязывая шелковый галстук.

— Вы передумали, барин? — Евгения смешалась.

Она, очевидно, расстроилась. Напугало ее, что Сергей после долгой разлуки не сжимает ее талию, не целует, не укладывает в постель.