Положение женщин здесь Лизе понравилось, они могут заниматься всем, чем пожелают, никто (кроме мужа и отца) не будет ограничивать ее в начинаниях. Но было одно «но» — муж или отец до восемнадцатилетия (или пятнадцатилетия у человечков) дочери могут выдать ее замуж без особого на то согласия, а вот после наступления совершеннолетия она распоряжается своей жизнью полностью. Образование женщин приветствуется, но не все стремятся его получить, выбирают положение — приложение к мужу. Есть магические академии, куда могу поступить только знать (с приставками до* и ми*). С приставками си* туда практически не попадают, у них на это не достаточно магии (вдруг если такая появится у кого-то) и денег. У простых людей магии нет.

Из всей информации, что удалось выяснить Елизавете, у нее было приданое, которое ей передал король Вендер — тысяча золотых, которые лежали в королевском банке на ее счету. Эрселий по какой-то причине не смог снять эти деньги, а Элизия отказывалась снимать их, чем его Ультара была совершенно недовольна. Ей только удалось забрать те украшения, которые король преподнес девочке на свадьбу. Она бы еще ее платья забрала, но комплекция у них была разной. Ультара была высокого роста, с объемной грудью и пышным задом. Элизия — ниже ее на пол головы, хрупкая.

На счет моды тоже Лиза была удовлетворена. Она чем-то напоминала ей фильмы про Англию 17–18 веков, где обычные женщины носили простые всеразмерные темные платья, которые подгонялись по фигуре какими-то шнуровками, тесемками, верхними юбками, которые также утягивались шнурами. Знатные дамы шили себе платья на заказ, но без всяких орудий пыток в виде корсетов и т. п. Также простые женщины (в том числе ее няня Вендера) носили чепцы, под которые прятали свои волосы. Знатные дамы могли похвастаться разнообразными прическами на любой каприз. Но короткие волосы здесь не приветствовались. Обрезание косы обозначало, что женщина добровольно отказывается от светской жизни и уходит служить святой Мартине.

Получив всю эту информацию, Лиза решила сделать небольшой перерыв, чтобы переварить ее, но продолжая рассматривать окружающую природу. Этот мир отличался от Земли. В небе, которое было еле-еле голубым с небольшим оттенком розового, она увидела два солнца, одно светило каким-то голубоватым светом, второе оранжевым, оба были размерами меньше их солнца (как для себя решила Лиза). Причем по нему они шли почти параллельно, к вечеру сошлись в одной точке, словно стали одним целым, и пропали за горизонтом. Вместо них на небо взошли ночные светила, похожие на полную Луну. Они тоже шли параллельно друг другу, и на улице было как при поздних сумерках — уже не вечер, но еще не ночь. Со слов Вендеры, ночные светила всегда такие, нет «месяца» и «луны».

В году здесь было всего десять месяцев по тридцать пять (если считать по земным меркам) дней. В одном дне было около 30 земных часов. Запоминать, как тут называются минуты, часы она не стала. «Встроенный» переводчик автоматически переводил их на привычные для Лизы понятия, что было очень удобно.

С географией у Вендеры было трудновато, поэтому все что удалось узнать от нее про страны и климат, это что на определенной территории свой климат — либо тепло (слава Богам — не Африка, а что-то ближе к Средиземноморью), либо холодно — похожее на Средний Урал, есть снег, но нет холодов ниже минус десяти. Есть пограничные территории, где тепло переходит в холод. Туда и направляется сейчас Элизия. Сколько всего государств, континентов, планет в этой системе няня совершенно не знала. Но это и не важно.

***

Первая остановка была в каком-то городишке, слишком похожий на средневековые (по представлению Лизы) города Европы — двух- или трехэтажные дома, узкие улочки, замощенные камнем. Гостиница или постоялый двор (Лиза не стала выяснять как правильно) тоже вписывалась в представления Лизы о средних веках. Они перекусили в трактире на первом этаже, потом поднялись в свои комнаты на втором.

Ложась спать, Елизавета для себя решила — стать сильной, отомстить всем своим обидчикам. И если получится — узнать, кто ее родители. Хотя без дамы Остерии это практически невозможно.

И уже совсем на задворках засыпающего сознания Лиза поняла, что память бедной девочки покинула это тело, сколько она ни пыталась найти его отголоски, ничего не получалось, никаких воспоминаний из прошлой жизни Элизии не всплывало. И самое досадное, что Елизавета не знает, как выглядит ее бывший муж. Потом эта мысль привела к другим размышлениям.

Размышление, что может не все так однозначно в ее несостоявшейся «семейной» жизни, тоже заставило задуматься. Она вдруг взглянула на это все глазами взрослой женщины, представила такую картину. Вот живет себе мужик (ну какой он мужик ей не известно, но сам факт наличие члена), знает, что у него где-то там растет невеста, старше которой он почти в два раза и которую никогда не видел и не имеет представление, что с ней делать. Зато рядом с ним молодая женщина, готовая скрасить его дни и ночи, влюбляется в нее, даже готов жениться вопреки воле матери. Потом эта красотка беременеет, а тут как снег на голову — король с его нареченной невестой. И куда деваться мужику? Его женят на нелюбимой незнакомке, пусть даже истинной (надо больше узнать, какие плюшки от такого брака), а его беременная женщина рожает мертвого ребенка (кстати, надо выяснить, как это связано — их брак и смерть ребенка). Не всякий выдержит такого оборота событий. И когда ему «добрые люди» сообщают, что его новоиспеченная жена сознательно выпила отвар, чтобы избавиться от плода, просто разрывает этот брак и выгоняет ее. И не побоялся пойти против воли матери и короля.

Елизавете почему-то стало жалко их обоих. Но после размышлений поняла, что Эрселий мог поступить, как мужчина, поговорить с Элизией, а не вот так — нафиг с пляжа без каких-либо объяснений, выбросил, словно ненужную вещь, мусор. Ладно, с ним она поговорит, если еще раз встретится, просто посмотрит ему в глаза. Но вот его си*Кобре (как она переиначила ее) прощать нерожденного ребенка не собирается.

«Подумаю об этом завтра», — решила словами Скарлетт О*Хара. С такими нелегкими мыслями она и уснула.

Утром Лизу разбудил самый настоящий воробьиный щебет. Да-да — воробьиный. Она не поленилась поднялась со своей постели и выглянула в окно. В дорожной пыли под окнами гостиницы, где они остановились на ночь, «плескались» мелкие птицы, очень похожие на воробьев, такие же коричневые и нагло-голосистые. Она улыбнулась. Две ночные Луны уже ушли, дневные Солнца еще не взошли на небосвод. Были обычные предрассветные сумерки. Все говорило, что вот-вот наступит день. Лиза вернулась в свою кровать и снова легла. Надо было на свежую голову подумать, что делать дальше.

Итак. Она была замужем около месяца-двух, более точно выяснять не стала и это совершенно не важно. После консумации Элизия забеременела, но «благодаря заботам» си*Кобры потеряла ребенка. Муж расторг с ней брак и выслал ее в Северный замок, принадлежащий роду до*Марвен, куда-то на границу между летом и зимой. Ей восемнадцать лет, вся жизнь еще впереди.

Еще один вопрос интересовал Лизу — как она сейчас выглядит. Зеркал в этом мире или в этой гостинице она пока не видела. В воду, которую ей принесли вчера в тазу для омовения, не особо себя и разглядишь. Но как ей удалось увидеть, лицо у Элизии очень миленькое, курносый аккуратный носик, губки бантиком, огромные глаза. Вот только цвет их она не рассмотрела. Методом визуального осмотре тела удалось выяснить, что сложение у девочки весьма субтильное, Лиза бы сказала хрупкое, стройные длинные ножки с маленькими (почти детскими ступнями очень красивой формы); ручки нежные с тонкими музыкальными (еще их называли «нервными») пальчиками с красивыми ногтевыми пластинами овально-удлиненной формы; небольшая грудь (что-то между единичкой и двоечкой), но что понравилось — тонкая талия, мечта всех модниц. Волосы тоже порадовали Лизу — пепельные, густые, волнистые. Когда она распустила свою прическу вечером, они шелковой мягкой волной накрыли ее плечи, приятно щекотали ягодицы. Эх! Такая красота пропадает. Лиза была в восторге, что теперь это все досталось ей. Она точно не даст себя «заклевать» обидными прозвищами. Опыт шитья и вязания здесь ей очень пригодиться, чтобы нарядить это тело как маленькую принцессу. Настроение поднялось.