Мы по-прежнему молчали. Нам просто нечего было сказать.

Бреслин вздохнул и подошел к видеокамере.

— Единственное, что мы можем сейчас предпринять, это перестать рушить жизнь Маккэнна. Честно говоря, после того, что вы заставили его тут пережить, это самое меньшее, что вы должны сделать. — Он вытащил из камеры кассету. — У вас ведь хватит мозгов не протоколировать эту беседу?

Стив кивнул.

— Заманив сюда Маккэнна, вы ведь сообразили никому не говорить, что собираетесь делать?

Кивок.

— Вы еще не взяли официальные показания у Люси Риордан?

Я покачала головой.

— Так возблагодарим же Господа нашего за малые чудеса его. — Бреслин шлепнул кассетой о ладонь. — Итак, план у нас такой. В течение последнего часа ничего не происходило. Вы избавитесь от всех ваших подборок фотографий и возьмете показания у Люси, нормальные и взвешенные. Я уверен, вы сообразите, как это проделать. Я же объясню шефу, что вы славно поработали, но не смогли собрать достаточно доказательств, чтобы дело не развалилось в суде, поэтому решили пока оставить Рори Феллона в покое и сосредоточиться на экспертизах и гаджетах, вдруг там что всплывет.

Или, точнее говоря, доложить шефу, что мы со Стивом под надежным присмотром, как и обещано.

— А шеф попридержит газетчиков, пока они не найдут новую тему, в которую можно вцепиться. Мы же станем приглядывать за Рори и позаботимся о том, чтобы до следующей своей пассии он добрался достаточно напуганным. И будем жить долго и счастливо. — Бреслин снова хлопнул кассетой по ладони. — Вам не кажется, что у нас созрел план?

Мгновение спустя я ответила:

— Да.

— Моран?

— Да, — выдохнул Стив.

— У нас ведь не возникнет никаких затруднений?

Я сказала:

— Без затруднений.

— Хорошо. — Бреслин сунул кассету в карман пиджака и направился к двери. Уже взявшись за ручку, он повернулся для последней реплики. — Вы этого еще не поняли, но вы оба передо мной в долгу. Сейчас вам так, может, и не кажется, но через несколько лет, когда Рори проболтается новой подружке, вы будете тут как тут и сцапаете его, вот тогда вы поймете, что встреча со мной — лучшее, что случилось в вашей жизни. И я приму вашу благодарность. Если она окажется в форме бутылки доброго бурбона, так тому и быть.

И прежде, чем кто-то из нас смог придумать подходящий ответ на эту дымящуюся кучу дерьма, он кивнул и вышел, сдержанно хлопнув дверью. Послышались удаляющиеся размашистые шаги. Бреслин спешил к Маккэнну с благой вестью.

Стив нагнулся и подобрал фото семейства Мюррей.

— Я думал, что Маккэнн спекся. Когда показали ему эту фотографию. Я действительно думал…

— Я тоже. Это должно было сработать.

Я позволила себе несколько секунд поразмышлять, что все-таки классно мы провели этот допрос. Как здорово работали. Я и Стив. Как читали мысли друг друга. На считаные секунды я позволила себе увидеть, что теряю.

— Без комментариев, — сказал Стив. Он сунул фотографию во внутренний карман, аккуратно, как будто она могла еще когда-нибудь пригодиться.

— Мы должны были сообразить.

Мы должны были сообразить все давным-давно, как только Люси заикнулась о тайном ухажере. Мы гонялись за воображаемыми гангстерами, разыгрывали драму с продажными копами, плели запутанные версии, когда очевидное прыгало перед нами и махало ручками, стараясь привлечь к себе внимание.

— Какой же я идиот. Как я мог оставить тот поиск на экране, — сказал Стив. — Сутки на ногах, шеф дернул нас, и я лажанулся.

— Я ничем не лучше. Хотела выпотрошить Бреслина и сама же спалилась. Не расстраивайся.

— Если бы я не погнал нас по этому дурацкому пути с бандитами…

— Даже если бы не погнал. Я не уверена, что мы бы разглядели.

Стив как-то сказал: Бреслин привык к тому, что он хороший. Каждая его история основывается на этом убеждении. И так не только у Бреслина. Любой детектив знает, просто уверен, что мы, детективы, — хорошие. Без этого убеждения невозможно смириться с закоулками нашей профессии, в которых прячется темный осклизлый ад. Бреслин — продажный, Маккэнн — продажный. Такое мы могли представить. Есть, были и будут полицейские, которые выбрали эту дорожку. Издержки профессии. Но полицейский — убийца, тот, кого мы ловим, это уже что-то совсем другое. Это весь мир переворачивает с ног на голову. Даже мой. А уж я-то давно уложила у себя в голове, что не все полицейские — хорошие ребята. Но когда доказательство очутилось прямо перед глазами, не сумела ничего разглядеть.

Когда Бреслин и Маккэнн на лестничной площадке шептались, как бы поскорее свернуть расследование, даже ребенок мог бы догадаться, что к чему. А мне и в голову не стукнуло.

Может, Бреслин действительно поверил Маккэнну, когда тот позвонил ему среди ночи с мутно правдоподобной историей, — и не только потому, что желал выглядеть благородным рыцарем. Просто другой вариант его мозг отказался воспринимать.

— Могли и разглядеть. — Стив безучастно смотрел туда, где недавно стоял Бреслин. — Но даже пойми мы сразу все, взять его смогли бы только с железными доказательствами. И нас бы все равно прокатили.

Но это было бы важно. Причины, по которым это было важно, плыли в мозгу, исчезая за плотным черным занавесом. Я не умела излить в слова, что именно считаю важным. И медленное течение уносило причины с собой навсегда. И все же эти несколько дней могли бы все изменить. Если бы я только догадалась.

— Я еще не закончила.

Достала телефон и начала перебирать список контактов.

Стив медленно перевел взгляд на меня. В его глазах читалось сомнение.

— Нам его не взять. Рассуждения Бреслина — полное дерьмо, но он прав.

— Знаю.

Он хотел еще что-то сказать, но я подняла палец и нажала кнопку вызова.

— Льюис Краули, — с подозрением в голосе произнес козел Краули. Судя по шуму, он был в пабе.

— Привет. Это Антуанетта Конвей из Убийств. Надо поговорить. И сейчас. Вы где?

Я подбавила в голос немножко скрытого отчаяния, чтобы у этого мудака началось слюноотделение. Сработало.

— Э-э… Не уверен, что у меня есть время.

— Соглашайтесь, не пожалеете.

Говнюк, разумеется, считал, что точно знает, о чем пойдет речь, и намеревался выдавить из этого все, до капельки.

— Хорошо, — он запнулся от предвкушения, — я в "Хоргансе". Буду здесь еще полчаса. Если успеете, уделю вам пару минут.

— Прекрасно. Просто прекрасно. Я успею.

— Это Краули? — спросил Стив.

— Мне же нужно вернуть ему должок, помнишь? И у меня идея. — Я убрала телефон, поднялась, отряхнула одежду. — Пойдешь со мной? Вдруг понадобится поддержка.

Неожиданно Стив ухмыльнулся.

— А от этой идеи великий план не забуксует?

— Очень на это рассчитываю. Так идешь или нет?

Стив задвинул стул.

— Ни за что такое не пропущу.

В коридоре никого не было. В гардеробной, когда мы одевались, — тоже. Из общей комнаты доносились знакомые звуки: щелчки клавиатуры, телефонные звонки, жужжание принтера. И над всем этим плыл хорошо поставленный голос Бреслина, рассказывающего что-то чертовски смешное. Наверху в оперативной комнате С работали практиканты, маленькие трудолюбивые пчелки собирали бумаги, которые прямиком отправятся в архив. Даже приемная была пуста, Бернадетта ушла на обед или прихорашивалась в туалете. Мы покинули отдел, и никто не узнал, что нас там больше нет.

Краули сидел в "Хоргансе" за угловым столом — прихлебывал "Смитвик" и читал книгу, на обложке которой большими буквами, а как же иначе, было написано САРТР — чтобы все знали, что тут к чему. Краули прикидывался, будто не замечает нас, пока мы едва ли не взгромоздились перед ним на стол.

— Краули, — сказала я.

Он плохо изобразил удивление и отложил книгу. Стива он не ожидал, но не подал виду.

— Ах, — сказал он, протягивая руку и обворожительно улыбаясь Стиву, — детектив Моран.

Меня он по-прежнему не замечал, дабы сразу указать мне мое место.