— Конечно. Пойдем. Мак, чуть позже, хорошо?

Маккэнн кивнул, не глядя на меня. Бреслин хлопнул его по плечу и пошел за мной вниз. Я шла впереди. Когда подняла голову, Маккэнн так и стоял на лестничной площадке, уставясь в пустоту.

— Маккэнн со своей миссус переживают нелегкие времена, — доверительно сообщил мне Бреслин под цоканье наших шагов. — Ты, вероятно, слышала телефонные разговоры?

Я издала звук, который мог означать все что угодно. Мы все слышали. Маккэнн цедил в трубку сквозь сжатые зубы, что придет домой пораньше, и голова его при этом склонялась над столом все ниже и ниже под довольные смешки парней.

— Ей не нравится то, чем он занимается. Не нравятся поздние возвращения домой, не нравится, что мысли у него заняты убитыми маленькими детьми. Все как обычно, в общем. Трудно ее в этом винить, верно? Маккэнну кажется, что скоро ему предъявят ультиматум: или он уходит из отдела — или она уходит от него.

Я кивнула. Все это собачья чушь. В этом отделе сплетни разлетаются быстрее, чем в зале для бинго, пусть меня в них и не посвящают. Эта парочка явно говорила обо мне. Или о том, как заставить меня закрыть это дело, или о том, как заставить меня покинуть отдел. Весь вопрос — зачем?

— Хм. И что же он собирается делать? — спросила я.

— Ему не нравится ни то ни другое, естественно. Я сказал, что побеседую с его миссус, успокою ее. Мы уже много лет дружим. Она знает, что я всегда ношу их в своем сердце. — Бреслин улыбнулся мне улыбкой человека, который всегда носит всех в своем сердце. — Только пообещай мне, Конвей, что никому об этом не расскажешь. Маккэнн не хочет, чтобы его личная жизнь растеклась по всему отделу. Ты не должна была этого знать. — Укоризненно поднятый палец прекрасно вписался в эту сцену. — Но коли уж узнала, постарайся отнестись к этому с уважением.

— Я не распускаю сплетен, предоставляю мужчинам.

— Если отбросить всю эту шелуху, они жить друг без друга не могут. Все устроится, просто Маккэнн переживает.

— Это да. Вы оба выглядели очень напряженными.

Бреслин остановился и взглянул на меня:

— Я? Что ты имеешь в виду?

Я развела руками:

— Да просто сказала.

— Я показался тебе напряженным? — Губы у него скривились в улыбке недоверия. — Тебе срочно нужно откалибровать радары, Конвей. С чего мне напрягаться?

Я пожала плечами:

— Откуда мне знать?

Бреслин не сдвинулся с места.

— Нет. Ты не можешь так заявлять, а когда я прошу объяснений, давать задний ход. С чего мне быть напряженным?

Напряженный и к тому же до чертиков обороняющийся. Интересно. Я решила не акцентироваться на этом.

— Да с чего угодно. Обычные дела. Работа. Деньги. Жизнь.

— У меня прекрасная жизнь. Спасибо, что поинтересовалась. Я люблю свою работу, не то что некоторые, и если ты думаешь, что нескольких дней, проведенных с тобой и твоим рыжим, достаточно, чтобы изменить это, то заблуждаешься. С финансами у меня все в порядке, и более чем. Никаких вообще проблем, я счастлив. Ясно?

— Эй, старик, — сказала я, — это же светская болтовня.

Бреслин долго изучал меня взглядом. Затем буркнул "хорошо" и зашагал вниз по ступенькам.

— Маленький совет, Конвей. У каждого из нас есть свои сильные стороны. Светская болтовня к твоим сильным сторонам не относится.

— Может, и так, — покладисто согласилась я. Хороший у нас с Бреслином получился разговор по душам. — Есть что-то, что ты хочешь рассказать мне о вчерашнем вечере?

— Старшие братья Рори согласились побеседовать у нас. Отчеты у меня на столе, можете с Мораном взглянуть на них, если хотите, но там ничего интересного. Оба твердят, что Рори — "современный мужчина", что он уважает женщин и никогда никого, боже сохрани, не бил. Несколько раз его динамили — правда, не верится? — но он никогда из-за этого не впадал в ярость, только в депрессию. Они знают, что дела у книжного магазина так себе, но если бы Рори понадобились деньги, то он обратился бы к ним, а не к своей новой подружке. Однако у них самих нет ни гроша, так что я не понимаю, с чего бы ему просить у них. Обоих я записал на аудио, так что мы можем прокрутить запись тому парню в Стонибаттере, но, откровенно говоря, я удивлюсь, если он опознает их голоса.

— Прекрасно. Ты обращался к Софи Миллер и интересовался электронными устройствами Ашлин?

Лицо Бреслина обернулось ко мне, брови предостерегающе приподнялись.

— Да. А что?

— Я же сказала, что мы со Стивом займемся этим.

Он остановился, чтобы как следует рассмотреть меня.

— Да ладно тебе, Конвей. Я понимаю, что все интересное вы хотите оставить себе, но тут не детский сад. Вы не можете застолбить свои любимые игрушки. Здесь реальный мир. Важно только то, что работа выполнена.

— Да. И мы вполне в состоянии ее выполнить.

— Вчера вечером вы не могли ее выполнить. Вы оба ушли домой поспать. Знаю-знаю, двойная смена, но факт остается фактом: вас тут не было. А я был. Я закончил с братьями Рори, назначил встречи всем его знакомым, а потом у меня оставалось еще немного времени. Я решил его использовать. Вы должны быть мне благодарны, а не злиться на меня.

— Нашел что-то полезное?

— У Миллер не было ничего готового.

— Именно. Поэтому я и не благодарю тебя. А еще потому, что я люблю точно знать, кто чем занимается в моем расследовании. Поэтому мне не нравится, когда я пытаюсь что-то сделать, а мне говорят, что кто-то уже меня обскакал.

Бреслин скрипнул зубами.

— Конвей. Тебе бы немного успокоиться. Прими во внимание, что у меня гораздо больше опыта. Если я что-то делаю, то можешь быть уверена, что это только в интересах следствия.

— Нет, — сказала я. Голос Стива в моей голове произнес: "Нам еще с ним работать", но меня уже несло. — Я ничего не буду принимать во внимание. Если только я не пропустила твое повышение, то мы в одной должности, и это мое расследование. А это значит, что ты наглый пиздюк, который слишком много на себя берет, хотя должен помнить, кто есть кто в этом деле.

На мгновение мне показалось, что я зашла слишком далеко, но Бреслин изобразил на лице усталое смирение — учитель, не ждущий ничего путного от нерадивого ученика.

— Ладно, Конвей. В следующий раз я дважды подумаю, прежде чем делать что-то сверх положенного в твоем расследовании, и только после того, как посоветуюсь с тобой. Теперь ты себя лучше чувствуешь?

— Да. Значительно.

— Прекрасно. Тогда можешь немного сдуться.

— Я… Господи. — Я отыграла назад, мигом обратившись в кроткую овцу: — Я не хотела… — Я оглянулась на коридор, проверяя, не слышит ли меня какой-нибудь проныра. — Мне нелегко. Ты же понимаешь? Когда такой, как ты, участвует в расследовании. Это напрягает. Я не всегда справляюсь… Ну… и не всегда правильно себя веду.

— Ясно. — Бреслин помолчал, явно намеренно растягивая паузу, но вскоре самодовольно улыбнулся. — Я понимаю, о чем ты говоришь. Но сразу нападать не стоит. Мы же одна команда.

— Да, я знаю. Прошу прощения. Я не стану лизать задницы, только чтобы понравиться всяким придуркам, но иногда сама веду себя как придурок. И очень ценю помощь и дельный совет. Даже если не очень способна это выразить.

Бреслин кивнул, так и лучась великодушием.

— Хорошо, не стоит об этом больше говорить.

— Спасибо. Ты сейчас куда?

— На свидание с выводком приятелей Рори. Если ты, конечно, не возражаешь. — Он улыбался, но в улыбке сквозил металл.

— Здорово. Тысяча благодарностей. Увидимся позже.

Я смущенно кивнула ему, развернулась и снова начала подниматься по лестнице к комнате С. Маккэнна на лестничной площадке уже не было. Я дошла до самого верха и уже свернула в коридор, когда услышала неторопливые шаги Бреслина пролетом ниже.

Оперативный штаб прекрасно работал и без меня, что, наверное, хорошо. Практиканты трудились, как пчелки, и изо всех сил старались показать свою незаменимость. Гэффни что-то энергично строчил, Миихан говорил по телефону, Каллахер и Райли прильнули к экранам компьютеров, просматривая записи камер видеонаблюдения. Стэнтона и Дэйзи не было — по-видимому, пошли опрашивать коллег Ашлин. Стив полностью прибрал к рукам наш командирский стол, завалив его отчетами вперемешку с батончиками "Киткат". И мирно насвистывал что-то, пробираясь сквозь залежи бумаг. Выглядел он счастливым.