— Но ты ведь надеялся, что вчерашний вечер может стать Тем Самым вечером? — спросил Бреслин.
— Нет, я не строю планов.
— Да ладно тебе, Рори, не трахай мне мозги. Это ваше третье свидание, так? В предыдущее ты выложил целое состояние. Любой нормальный парень на твоем месте ожидал бы…
— Я ничего не ожидал. То, сколько я заплатил в ресторане, не имело никакого отношения к Ашлин, ни капельки.
Когда Рори злится, он становится ужасно смешным, этакий маленький пушистый боевой хомячок.
— Ладно, зайдем с другого бока. Ты прихватил с собой презервативы?
— Я не понимаю, как связаны…
— Рори, поздновато для стыдливости. Здесь все взрослые. Когда вчера ты постучал в дверь Ашлин, у тебя в кармане были презервативы, да или нет?
После секундного размышления Рори ответил:
— Да. Они лежали у меня в кармане пальто. На всякий случай.
— Теперь мне ясны приоритеты, — радостно ухмыльнулся Бреслин. — Ты можешь забыть купить цветы, но резинки? Резинки — никогда.
— Нет, Бреслин, это нам ясно, что ты старпер, — нежно сказала я и ухмыльнулась даже еще радостнее, — ваше поколение не очень-то задумывалось о безопасном сексе. А наши с Рори ровесники из дому не выходят без двух-трех упаковок на тот случай, если удача улыбнется.
Бреслин одарил меня сердитым взглядом, лишь отчасти деланым.
— Я права, Рори? Они ведь и сейчас у тебя в кармане?
Если они при нем, значит, пальто, в котором он пришел, то самое, в котором он был накануне вечером. Но Рори покачал головой:
— Я выложил их. Когда вернулся домой и снял пальто, оставил их в кармане, а потом… — Его дыхание сбилось. — Я решил, что должен осознать и принять: этого никогда не произойдет. Как вы и сказали, — он смотрел на Бреслина, — я решил, что единственная причина, по которой Ашлин согласилась встречаться со мной, это розыгрыш, и пока я стучал, звонил и писал как идиот, она пряталась за дверью с друзьями и давилась от хохота над растяпой, который осмелился предположить, что у него с ней может что-то выйти.
Эмоции были неподдельные, они захлестнули его целиком — вот-вот схватят за загривок и шмякнут мордой об стену. Но история от этого не становилась правдивее, унижение могло накрыть его и раньше — когда он заявился к Ашлин и получил совсем не тот прием, какого ожидал. Или еще раньше — когда она сообщила ему, что у нее есть еще кто-то, или когда они вышли из "Пестика", а она не пригласила его к себе, и он решил ей отплатить.
Рори все продолжал говорить:
— Я запустил упаковкой презервативов через всю квартиру, я чувствовал себя нелепым, отталкивающим, ничтожным и… Они валяются где-то в гостиной, надеюсь, что пропали навсегда.
Я констатировала факт, но произнесла это с симпатией, Клевая Девчонка очень хороша в таких доброжелательных ремарках:
— Если Ашлин и вправду была дома и не открыла вам дверь, она поступила очень дурно.
Рори пожал плечами, обхватил себя руками, сжался, рассказ лишил его сил. Он даже будто уменьшился в размерах.
— Наверное. Я не знаю, что произошло.
Бреслин шевельнулся. Рори поднял глаза как раз вовремя, чтобы уловить усмешку. И тут же отвел глаза.
— Я серьезно, — продолжала я. — Вы имели полное право выйти из себя.
— Но я даже не вышел из себя. Я просто хотел понять. — Он снял очки и принялся протирать их манжетой. Теперь, когда он не мог отчетливо видеть, ему было легче смотреть на меня, незащищенные глаза выглядели трогательными, как у щенка. — Понять, чтобы перестать прокручивать бесконечные сценарии. Это все, чем я был способен заниматься ночью, никак не мог заставить себя остановиться. Думаю, я спал не более двух часов.
А вот это хорошо. Кто-то мог слышать, как он расхаживал ночью по квартире, или видеть зажженный свет.
— Я просто хотел понять. Вот и все.
— Как вы думаете, почему вы здесь?
— Я не знаю. — Рори напряженно выпрямился. Почувствовал: сейчас все только начнется. — Ясно, что-то случилось. Наверное, поблизости от дома Ашлин, поскольку вы задаете мне вопросы о… Но я не могу… Слишком много, ну, то есть, я надеюсь, что это не…
— Ашлин мертва, — отрывисто сказала я.
Я ударила Рори, как луч прожектора ударяет в глаза. Его отбросило назад, руки свело судорогой, очки полетели по столу. На мгновение мне показалось, что у него какой-то приступ, у таких типов часто припасен ингалятор, но Рори уже вернул себе самообладание. Схватил очки, водрузил на нос, ему пришлось повторить эту попытку трижды, они все слетали, и он цеплял их на лету, пытаясь не хвататься за линзы. Затем зажал рот ладонями и сквозь пальцы судорожно втянул воздух, взгляд у него был невидящий.
Мы ждали.
Рори произнес сквозь пальцы:
— Как? Когда?
— Вчера вечером. Ее убили.
Тело его сотрясла судорога.
— Боже, о боже. Поэтому она, она… когда я стучал, она была, она была еще…
— Теперь вы понимаете, почему нам надо было с вами поговорить?
— Да. Я… Боже!
Взгляд Рори внезапно прояснился и резко сфокусировался на мне. То ли до него только сейчас дошло, то ли он решил, что так правильнее всего реагировать.
— Вы же не думаете… Погодите. Вы же не подозреваете меня?
Бреслин издал холодный смешок.
— Что? Что? Что смешного?
— Посмотри на него, — сказал Бреслин, обращаясь ко мне. — Только что он нам тут разливался, как Ашлин была ему дорога и какой она была замечательной, и все это ровно до тех пор, пока ему не сказали, что бедная девушка мертва. Раз — и он думает только о себе. До нее теперь дела нет.
— Мне есть до нее дело! Я просто, это не… — Рори ловил ртом воздух. Выглядел он ужас как погано, белее белого, весь какой-то обтрепанный, глаза бегают, надеюсь, он не забыл свой ингалятор. — Я подумал — ограбление. Или на кого-то напали. Я никогда… — Он обхватил голову руками, сжал виски, дыша точно помирающая лошадь.
Все выглядело натурально. Шок и горе — это не аккуратные слезки, утертые чистеньким платочком, они неуклюжи и уродливы. Но у Рори была целая ночь на то, чтобы изготовить доспехи и облачиться в них, а поскольку он очень внимательно относился не только к тому, что происходило в действительности, но и к тому, что может произойти, с него сталось бы отнестись к выдуманной истории как к реальной. Только в одном месте его рассказа наметилась трещина: те полчаса с момента, когда он вышел из автобуса, и до того, как позвонил в дверь Ашлин. Что-то там случилось. Все остальное можно трактовать в его пользу. Но эти полчаса решали все, они не были случайностью. Шок мог быть подлинным, но это не исключало, что, Рори — тот, кого мы ищем. Известие об убийстве стало для него неожиданностью, если он просто ударил ее и не знал, что она умерла.
— А почему вы решили, что речь идет о грабеже или разбойном нападении?
— Могу я… — с трудом выговорил Рори. Он тяжело сглотнул, но подбородок все подрагивал. — Могу я попросить на минуту остаться один?
— Для чего? — спросил Бреслин.
— Я только что узнал… — Он мотнул головой, будто отгоняя мух. — Мне просто нужна минутка.
— Вы просто молодец, — сказала я. — Нам немного осталось. Потерпите, пожалуйста.
— Нет. Я не могу.
— Мы просим тебя помочь нам, — сказал Бреслин. — Ты можешь объяснить, почему ты отказываешься?
— Мне нужно прочистить голову. Мне просто… Я обязан быть здесь? Я могу уйти? — Голос Рори становился все выше и громче.
Бреслин откинулся на стуле и, скривив губы, процедил:
— Рори, возьми себя в руки.
Но Рори было уже не пронять пинками и насмешками.
— Это обычная рутина. Наша беседа направлена не против тебя. У нас состоятся такие же беседы с каждым, кто хоть как-то соприкасался с Ашлин. И я готов биться об заклад, что каждый из них сделает все, чтобы помочь нам. Ты не хочешь помогать?
— Я хочу. Но я же… Я же не под арестом? Могу я выйти прогуляться? А потом вернуться?
Все-таки он не совсем размазня, пушистик Рори умеет сопротивляться, если надо. Он, конечно, никуда не уйдет. Как только он окажется за дверью этой комнаты, я должна буду сделать одно из двух: или арестовать его, или отпустить. Мне не хотелось делать ни того ни другого.
