Тётя Карина, как бы ни пыталась молодиться, всё равно постарела, о чём ярко свидетельствовало пару новых морщин. При виде меня словно не обратила внимания на наряд, лишь с радостью заключила в свои объятия, и Косте пришлось чуть ли не отлеплять меня от своей матери.

— Мама! — тихо возмутился друг, отодвигая от своих родителей, и пытаясь нелепо прикрыть вырез на ноге.

— Что мама? Я не видела Катеньку много лет, а ведь раньше чуть ли не каждый день к нам в гости приходила. Конечно, похорошела с годами, — улыбалась брюнетка, теперь разглядывая меня во всю, и словно видя во мне всё ту же милую девочку ангелочка.

— Тётя Карина, тут впору петь дифирамбы вам. С каждым годом всё молодеете, — правдоподобно сорвала, а брюнетка притворно начала отмахиваться и скромничать.

— А я бы сказал, что Катерина с годами заматерела, — подал голос глава семейства.

Дядя Вадим всегда был со мной мил, внимателен, добр, но сейчас словно стоял иной человек. В глазах лишь колкость, даже некая злоба, но направленная на собственного сына.

«Что? Ослушался отца и попал под его гнев?», — так и хотелось спросить вслух, но тактично смолчала.

— Вадим! Как такое можно говорить девочке, — возмутилась его жена, толкнув мужчину локтём в бок, и отправила мне извиняющуюся милую улыбку.

— Всё в порядке. Я прекрасно понимаю, что с годами и правда…заматерела. Но этого обязывает моя профессия, да и оставаться глупой дурочкой всю жизнь, учитывая, какой статус имею, как-то…по-детски, — легко улыбнулась, чувствуя, что к ночи у меня выработается злость к любому типу улыбок.

— Правильные вещи говоришь, Катерина, — удовлетворённо озвучил Матвеев старший, тем самым давая «добро» на выбор сына. — Вы развлекайтесь, а мы отойдём к гостям.

Стоило родителям Кости отойти, как друг тут же выпил залпом шампанское, которое успел выхватить у мимо пробегающего официанта, а затем пылко обнял меня, без устали сыпя благодарности на ухо.

— Может, отпустишь? А то люди решат, что ты хочешь меня задушить, — прохрипела, и наконец-то оказалась на свободе. — Господи, года идут, а ты не повзрослеешь.

— Тебе так кажется. Ты просто до сих пор видишь во мне лишь друга, с которым сбегала с уроков и ела мороженое в парке.

— Золотое было время, — резюмировала, поправляя перчатки.

Дальше мы просто вспоминали время, проведённое в Америке, попивали шампанское, игнорируя толпу, но наше уединение нарушала одна довольно-таки противная особа.

Высокая, статная, чуть моложе нас, этакий невинный ангелок чисто по внешности, какой раньше была и я, но вот натура стервы так и считывается. Как-то сразу смекнула, что эта «та самая курица». Плюс, Костя резко ко мне ближе подошёл и приобнял за талию.

— Говорят, ты теперь в отношениях, — елейным голоском пропела блондинка, рассматривая меня свысока.

— Как видишь. Ката — это Анна, дочь отцовских знакомых, — сухо представил друг, сразу расставляя границы, но девица явно этого не замечала.

— Не могу сказать, что рада знакомству, — мило пропела, рассматривая девушку из-под полуопущенных ресниц.

От моей наглости девушка потеряла дар речи, и даже не сразу нашлась, что ответить.

— Ты прости меня, Костя, но она, — тыкнула на меня пальцем. — Тебе совершенно не пара.

— Ох, я так оскорблена! — наиграно приложила руку к сердцу, с улыбкой смотря на Матвеева, а затем переводя взгляд на девицу. — Хочешь правду, Анна? Такие пустышки, как ты, имея лишь красивую обложку, мужчин и интересуют то только в качестве…аксессуара. Уж прости.

И всё так сказано аккуратно, мило, с улыбкой, ну прямо не придраться. А вот Аня то и дело от злости задымит, а Костя так и сдерживает смех, даже уткнулся лицом мне в волосы, дабы не сорваться в открытую.

— Было приятно познакомиться, — проскрежетала блондинка, и на удивление скрылась в толпе.

— И это всё? — обидно выдохнула. — Костя, я ожидала скандала, а не этого блеяния.

А Костя…

Наконец-то отстранился от меня и засмеялся в голос, чем привлёк ненужное внимание.

— Дорогой, у тебя припадок? — невинно поинтересовалась, но Матвеев вовсю радовался, и от меня отмахивался. — Костя, это ведь некультурно! В таком высшем обществе так себя вести! — чуть громче повысила голос, сокрушённо качая головой и пытаясь сдержать собственную улыбку.

Знала, что нас слушают, потому и разыгрывала весь этот спектакль.

— Милый, ты меня пугаешь. Вызвать врача?

— Ката, ой! — шикнул друг, так как мне пришлось больно ущипнуть его за бок, лишь бы пришёл в себя.

— Ещё немного и нас сочтут за психов, — продолжала улыбаться на публику, но при этом в голосе сквозил яд.

— Нас сочту на два сапога пара. Плюс, мы с первого класса лучшие друзья, и не обязаны соблюдать здешний этикет.

— Костя, ты ли это? — искренне удивилась, делая шаг назад и по-новому смотря на мужчину.

— Я просто сказал твои слова. Может, немного переформулировал, но суть не изменилась.

Лишь пожала печами, отмечая правдивость слов.

Вдруг Костя кого-то увидел в толпе, извинился и смылся, оставив меня одну.

«Мы так не договаривались!», — разозлилась, и пошла вслед за Матвеев, только вот и пары шагов не сделала, как мне преградили путь.

«Дежавю какое-то!».

И опять, как одиннадцать лет назад передо мной возвышался брюнет. Одет с иголочки, тёмно-бордовый костюм, белоснежная рубашка, расстегнутая сверху на пару пуговиц, и бокал с виски в руке.

Сам рассматривает меня с ленцой, никуда не торопясь. Останавливает взгляд на ноге в чулках, и быстро возвращает взгляд к глазам. В этот раз словно другой, какой-то спокойный. И это пугает.

— Добрый вечер, — вежливо протягивает, словно загипнотизировать пытается. — Арсений, — и даже руку для приветствия тянет, которую я игнорирую.

— Катарина, — лишь отвечаю, не желая представляться настоящим именем.

В мои цели не входило его посылать или оскорблять. Нет. Тут нужно было действовать тонко и аккуратно. Но при этом сразу дать понять, что я неприкосновенна.

В чёрных глазах словно проскальзывает насмешка, рука опускается вдоль тела этак лениво.

— Это ведь вы были в ресторане пару дней назад? — будто ни в чём не бывало спросил.

«Не помнит. Он не помнит, как одиннадцать лет назад попользовался мной и даже протесты не слушал», — лишь крутилось в голове, но пришлось проглотить ненависть.

— В каком именно? — спокойно поинтересовалась, делая вид, что вижу мужчину впервые, и ему это не понравилось.

Явно ведь не сомневается в своей неотразимости и думал, что я его не забыла.

— «Высота». Прошу прощения, но вас было сложно не заметить.

И вновь милая улыбка. Обычно так маньяки себя ведут, желая заманить жертву в укромное место.

— А, да. Была там на днях с парнем, — будто вспоминая, ответила, и даже улыбнулась искренне. — Но, если честно, не особо понравилось заведение.

Улыбка на устах мужчины так и застыла, а вот глаза отражали куда больше.

Если раньше была мала и толком не считывала истинные человеческие побуждения, то сейчас опыта хватало, чтобы уловить эмоцию тихой злости.

— Но сейчас вы здесь абсолютно одна.

— Надо же. Стоит спутнику отлучаться на пару минут, и его спутницу считают одинокой. Или вы ко всем девушкам так подкатываете, мистер Белорецкий? — нахально спросила, забирая гранённый стакан из мощной руки.

Лишь мимолётно коснулась его пальцев, а меня словно током прошибло. А вот Арсений как-то странно смотрел на свою опустевшую руку, и поднял взгляд уже иным…этаким цепким, проникающим под кожу.

Смотря нагло в чёрные глаза, сделала большой глоток виски, даже не поморщившись.

— Благодарю за напиток. А теперь, прошу меня извинить, мужчина ждёт, — сухо констатировала, ловко огибая брюнета и также ловко лавируя сквозь приглашённых гостей.

Сердце громко трепыхалось в груди, этот стук даже отдавался в голове, залпом допила виски, кому-то из гостей на ходу всучивая пустой стакан, и наконец-то подлетая к Матвееву младшему, хватая за плечо и резко разворачивая к себе.