На удивление, мужчина и правда прибрал за собой грязь, и даже успел заварить жасминовый чай и красиво засервировать стол, который сейчас больше смахивал на лёгкий ужин, а вместо свеч горели лишь декоративные потолочные свисающие светильники в виде птичек.

— Ты меня бесишь, — сказала первое, едва разглядела сие безобразие и мужчину с подкатанными рукавами рубашки в расслабленной позе.

Его можно было хоть сейчас помещать на обложку глянцевого журнала, представляя любой элитный бренд одежды или косметики. И это жутко бесило. Вся эта его…идеальность, если не знать характера и то, на какие поступки способен.

— А я надеялся, что ты выйдешь из ванны в хорошем настроении, — спокойно резюмировал, и мои слова его совершенно не задели.

— Я ненавижу тебя, Белорецкий. Ты мне жизнь исковеркал.

— Я смету любое твоё сопротивление, и излечу от ненависти, — уверенно произнёс, указывая кивком головы на стол, как бы приглашая.

Но я не торопилась. Казалось, это какая-то ловушка. Стоило сесть, и меня тут же кто-нибудь схватит со спины, или в чай что-нибудь подмешали, или…

Много, о чём думала, да и садиться за стол «переговоров» с врагом номер «1», не особо хотелось.

— Чего ты добиваешься? — спросила, складывая руки на груди, когда наконец-то села на стул.

— Уже говорил, нового ничего не услышишь. Ни я, ни ты, построить жизнь с другими людьми теперь не можем, а учитывая, что каждый день открываешься с новой стороны, мне всё более интересно.

— О! Так тебе наверняка будет ещё более интересно, если я «случайно» пырну тебя ножом, — с милой улыбкой и воодушевлённо чуть ли не пропела, видя, как всё же задела мужчину, не зря глаза сузил и губы поджал.

— Не поверишь, насколько у меня быстрая регенерация, — в тон мне ответил, чем насторожил.

И тут же вспомнились его…странности. То в разговоре себя словно причислял не к «людям», то про ведьм заговаривал, сейчас очередная странность, и в гостинице взгляд, наполненный золотом. Думала, что померещилось, но сейчас уже не уверена в этом. Но учитывая, что ни в какую Мистику не верила, учитывая и происхождение всего сверхъестественного, то разум упорно твердил, что проблемы с головой у Белорецкого, а вот со мной всё в полном порядке.

— Что у тебя за дела с Матвеевым старшим? — перевела тему, не желая изводиться мыслями.

— Бизнес, — лишь коротко ответил, наливая из небольшого чайничка себе в кружку чай, а я поставила пометку о том, что вряд ли бы мужчина стал употреблять отравленные продукты, значит и я могла выпить.

— Это не ответ, — произнесла, едва мужчина и мне налил чай, а я тут же сграбастала тёплую кружку на колени.

— Что ж, тут я могу сказать сразу. То, что касается моей работы, касается только меня, внедрять в это свою женщину не стану. Тебе ни к чему нагружать голову лишними заботами.

— А когда это я твоей женщиной стала, а? — ухмыльнулась. — Вообще-то я с Матвеевым младшим встречаюсь.

Прозвучало победно, думала, взбешу его тем, что не бросила Костю, как он требовал, но Белорецкий оставался спокоен, я бы даже сказала…расслабленным. И это пугало, по крайне мере минуту, пока мужчина молчал.

— Я знаю, что ты его просто прикрываешь перед родителями, ангел. Для тебя он просто единственный друг, и сейчас ты сама не рада, что ввязалась в этот фарс.

Аж замерла, с поднесённым к губам чаем.

Моё единственное прикрытие трещало по швам, а возразить и придумать отговорку почему-то не могла. Удивительно было и то, что Арсений каким-то образом узнал правду. Не мог же он подслушать наш разговор в доме Матвеевых. Человек не может обладать таким идеальным острым слухом, хотя…мог ведь и просто отойти в туалет, шёл мимо, подслушал часть разговора и незаметно вернулся к гостям, хотя тоже не состыковывалось. Самое очевидное: увидел где-нибудь Костю с какой-нибудь очередной зазнобой, решил, что у нас не серьёзно и сам сделал свои выводы, хотя тоже бред. В этой ситуации он бы скорее предоставил мне фотографии «измен» моего благоверного, чтобы я, пребывая в гневе, решила Косте отомстить и тоже переспать с кем-нибудь на стороне, а рядом бы оказался Арсений.

— О чём задумалась, сладкая? — ровно спросил, всё попивая свой чай.

— Хочу, чтобы ты ушёл. Сейчас же, — отчеканила, чувствуя, как ещё чуть-чуть и взорвусь праведным гневом.

— Нет. Сегодня я останусь у тебя.

От подобной наглости опешила ещё больше, ставя чашку с чаем с громким звоном на стол.

— И, зачем же, позволь спросить? — сквозь зубы спросила, при этом, то ли мило улыбаясь, то ли скалясь.

— Буду в очередной раз доказывать, что удовольствие от секса ты можешь получить только со мной.

«Это уже перебор!», — начала просыпаться тихая ненависть на всё сказанное, и вскоре я просто резко поднялась, с громким скрипом отодвигая стул назад.

— Убирайся из моего дома, Белорецкий! Пока не вызвала полицию. Твоя самоуверенность не знает границ, абсолютно отсутствует чувство такта и раскаяния. Тебе ведь совершенно не жаль за содеянное одиннадцать лет назад, или может ещё меня обвинишь? М? Вырядилась не так, накрасилась вульгарно, вертела задницей перед твоим носом, и да, — наигранно воодушевлённо улыбнулась, взмахивая руками. — Даже не говорила, что ещё не совершеннолетняя, и уж точно не просила оставить меня в покое и дать уйти. Конечно нет! — сарказм так и сочился из меня. — А ты в этой историй ангел божий! Тебя нагло соблазнили, воспользовались и бросили. И именно ты у нас обиженная сторона, — изобразила мнимые слёзы на щеке и, как смахиваю их с щёк.

Мужчина злился. Смотрел исподлобья, нахмурив брови, вены на шее вздулись от напряжения, на идеальном лице заходили желваки, а рука на стуле сжалась в кулак. Вся поза крайне напряжённая. Но то ли от ещё не выветрившегося тумана хмеля в голове, то ли от ненависти, поглотившей в миг, словно не замечала всех метаморфоз, происходивших с моим насильником. И меня несло дальше…

— Все эти одиннадцать лет представляла во всех красках сценарии твоего убийства, а потом вдруг передумала. Знаешь, убить можно любого, но легче вряд ли станет. И как-то решила, если встречу тебя ещё раз, то придумаю весьма извращённую месть. Конечно, ты не сможешь прочувствовать то, что чувствовала я физически, но морально… Ты испытаешь все грани разрушающего мира. Я могу позволить тебе насладиться моментом счастья, твоего личного триумфа, но однажды заберу это. Ты не сможешь излечить меня от ненависти к тебе, потому что с годами — она стала неотъемлемой частью меня, — с наслаждением прошипела, победно ухмыляясь.

Конечно, было глупо вываливать свой план, который, если честно, созрел в моей голове лишь на днях, но от того и интереснее. Он будет ждать удара в любой момент, находиться в постоянном напряжении, изводить все ресурсы, а когда останется без сил, в этот самый идеальный момент, я исчезну, и он не найдёт меня. Если так зациклен на мне, и даже после моих слов не откажется, то другого выбора сам не оставил.

— Глупо выкладывать свои планы, сладкая моя, — низким голосом сказал, но нет-нет, да проскальзывало тихое рычание, словно…нечеловеческое.

— Но ты ведь не сможешь бдить за мной вечно. Может, в один момент решишь, что я и правда влюбилась, готова на всё ради тебя, расслабишься, контроль отпустишь, а я хоп! — хлопнула в ладоши, крутанувшись на месте для пущего эффекта. — И исчезну! — лучезарно улыбнулась, раскинув руки в стороны. — Но знаешь, я ещё детально не продумывала план. На досуге обязательно займусь. И даже открыта к идеям.

— Ты… — зарычал, резко подрываясь и дёргаясь ко мне, но лишь выставила резко руку вперёд, не разрешая приближаться, и это даже подействовало.

— Но-но!

И понимая, что только злю его, вдруг решаю спрятаться в ванной, но стоит сдвинуться с места и Белорецкий поймает. А тут, как по подлости сценария для мужчины, букет с гортензиями стоял, подаренный именно им. Схватила цветы и швырнула в брюнета, выигрывая себе время. Заскочила в ванну, дёрнула дверь и даже почти закрыла, как она вновь распахнулась, да вместе со мной, так как я держалась за ручку. Но по глупости теперь оказалась в объятиях врага, смотрящего на меня сверху, как удав на мышь, и мечтающего задушить, а не придаться страсти.