— Присаживайтесь, — предложил я, указывая на стул напротив. — Серьёзно, вам лучше не бежать. Иначе мой друг, — я кивнул на Виктора, — лишит вас возможности ходить. А может, и чего-то ещё более важного.

Руки мужчины задрожали, но он всё же подчинился и, когда я убрал барьер, медленно опустился на стул. Я видел, как его взгляд метнулся к двери, но затем снова вернулся ко мне. Страх, смешанный с отчаянием, застыл на его лице.

Я, правда, не знал как бы в действительности поступил бы Виктор, но этого не знал и мой собеседник. Так что такая угроза вполне себе сработала.

— Вы же понимаете, что покушение на чиновника или его семью по законам империи карается смертной казнью? — наконец, прохрипел он, пытаясь найти хоть какую-то опору в законе.

Эта жалкая попытка зацепиться за формальности лишь вызвала у меня усмешку. Он надеялся, что его слова испугают меня? Серьёзно?

— Вот именно, — я наклонился вперёд, встретившись с ним взглядом. — Закон Российской Империи защищает тех, кто служит ей. И вы знаете это, как никто другой. Но тем не менее, вы подделали указ на устранение сына министра финансов. Это ведь не просто ошибка, это преднамеренное преступление.

Я наблюдал, как его лицо исказилось, словно он только что осознал всю глубину своей оплошности и заблуждений. Чиновник попытался что-то сказать, но я жестом остановил его.

— Давайте мы не будем тратить время на пустую болтовню. Вы знали, что я аристократ. Вы знали, что я сын министра. Но вы всё равно подделали приказ. И теперь, когда вам грозит смертная казнь, вы хотите выкрутиться? — я чуть приподнял бровь, наблюдая, как чиновник всё больше сжимается на стуле.

Он замотал головой, словно пытаясь оправдаться, но я видел, как его губы дрожат. Он явно не знал, что сказать.

— Я… я не знал, что вы… что вы аристократ, — наконец выдавил он. — Тем более, не знал, что вы сын министра финансов. Я думал, вы… просто один из тех юнцов, что приезжают в столицу, чтобы блеснуть перед высшим светом. Знаете, таких здесь много. И они часто исчезают бесследно. Я… я не думал, что это приведёт к таким последствиям! Кто же знал, что ученик Соколова…

— Ага, — я кивнул, сдерживая улыбку. — То есть, вы просто решили, что одним исчезновением больше, одним меньше — никакой разницы?

Чиновник замер, осознавая, что его слова лишь ухудшают ситуацию. Он нервно заерзал на стуле, бросив взгляд на Виктора, который теперь с явным интересом наблюдал за нашим разговором. Лезвие его кинжала блестело в свете лампы, и я мог поклясться, что чиновник видел в этом блеске как пролетает вся его жизнь.

— Понимаете, — продолжил чиновник, его голос стал тише, почти умоляющим, — этот ваш Соколов… он опозорил меня перед всем Бюро. Он выставил меня дураком. После его выходки… после того что он сделал… от меня ушла жена. Я потерял всё! Я просто хотел отомстить. Я не знал, что вы… что вы сын министра.

Я смотрел на него, сохраняя невозмутимое выражение. Сколько раз я слышал подобные оправдания? Люди всегда находят себе оправдания. Им всегда кто-то виноват. Но, как бы там ни было, этот человек передо мной подписал приказ на моё устранение.

— И теперь вы хотите сбежать, — сказал я, откинувшись на спинку кресла. — Это не совсем то, что можно назвать «ответственностью за свои поступки». Вы послали убийц, чтобы избавиться от Виктора, надеясь, что об этом больше никто не узнает, но теперь, когда план провалился, вы хотите просто исчезнуть?

— Я… я прошу прощения, — его голос почти сорвался на крик. — Это была ошибка! Никто не пострадал! Я… я не знал, что всё зайдёт так далеко! Пожалуйста, позвольте мне уйти. Я никому не наврежу. Я просто исчезну. Клянусь!

— Об этом нужно было думать раньше, — холодно ответил я. — До того, как посылать очередных убийц.

Чиновник застонал, словно осознал, что его мольбы не помогут. Но тут вмешался Виктор. Он, наконец, перестал чистить ногти и шагнул вперёд, его голос прозвучал, как приговор:

— Куда бы вы ни бежали, Бюро найдёт вас. Вы это знаете, ведь работаете там. Исполнители найдут вас и уже не будет суда и следствия. Будет смерть. Быстрая и безболезненная, если повезёт. Или медленная, если нет. Зависит от того, кого назначат на это дело.

Чиновник вздрогнул, его взгляд метнулся между мной и Виктором. Я видел, как в его глазах отражается паника. Он осознавал, что выхода нет. Но я не собирался убивать его. Нет, это было бы слишком. Мне не хотелось уподобляться таким, как он

Да и не хотелось мне доводить до этого. Мне в целом не нравилась роль холодного бесчувственного судьи, но иногда надо использовать маски, если хочешь добиться цели быстрее.

— Смертная казнь — это не единственный выход, — сказал я, внимательно наблюдая за его реакцией. — Если вас просто арестуют, вам грозит смертная казнь. Это факт, таков закон. Но если вы сдадитесь сами и начнёте сотрудничать, указывая причины и предоставив все улики, я готов ходатайствовать о смягчении наказания. В конце концов, никто не умер, так что Бюро может рассмотреть такой вариант. Тем более, если просит потерпевший.

Чиновник замер, его глаза расширились от удивления. Он явно не ожидал такого поворота.

— Что… что вы имеете в виду?

— Я имею в виду, что в таком случае вам не грозит смерть, — я наклонился вперёд, чтобы он лучше слышал каждое моё слово. — Конечно, наказание будет. Лишение всех должностей и титулов, заключение — это неизбежно. Но, по крайней мере, вы не будете постоянно оглядываться через плечо, ожидая удара в спину. К сожалению, это лучшее из возможного — все же вы действительно воспользовались своим служебным положением и нарушили закон.

Чиновник замер, словно пытаясь осмыслить мои слова. Я знал, что он колеблется. Он был загнан в угол, и теперь пытался найти хоть какой-то выход.

— Выбор у вас небольшой, — добавил я, видя, как он начинает нервно теребить воротник своей рубашки. — Либо вы соглашаетесь, либо смерть. Не сегодня, так завтра. Но она придёт.

Чиновник застонал, схватившись за голову. Его руки дрожали, а глаза метались по комнате, словно он искал выход из этой ситуации. Но выхода не было. Он знал это.

— Ладно… ладно! — наконец прошептал мужчина, его голос был полон отчаяния. — Я… я согласен. Я сдамся. Но, пожалуйста, спасите меня от смертной казни.

— Вот и отлично, — я встал, давая ему понять, что разговор окончен. — Мы отправляемся в Бюро прямо сейчас.

Чиновник медленно поднялся на ноги, пошатываясь так, словно в любой момент упадет. Его лицо было белым, как полотно. Мужчина знал, что его жизнь уже никогда не будет прежней. Но, по крайней мере, он оставался живым.

Мы втроём тихо покинули поместье, стараясь не привлекать внимания охраны. Виктор шёл позади, следя за чиновником, словно тот был его добычей. Наш вынужденный спутник же двигался медленно, каждый шаг давался ему с трудом. Я видел, как его плечи опустились, будто вся его гордость и надменность испарились вместе с надеждой на спасение.

Когда мы добрались до столицы, я остановил экипаж у одного из переулков и кивнул Виктору.

— Сопроводи его в Бюро сам, — сказал я. — А я, может, еще успею на показ.

Виктор поднял бровь, явно удивлённый моими словами.

— Ты серьёзно? — спросил он, глядя на меня с недоумением. — Ты только что уговорил этого ублюдка сдаться, а теперь собираешься на светское мероприятие?

— Именно, — ответил я, снимая маску и переодеваясь прямо в экипаже. — Это важный день для моей сестры. Я обещал ей быть там. Должен успеть хотя бы под конец мероприятия.

Виктор хмыкнул, наблюдая за тем, как я скидываю плащ и надеваю парадный костюм, который был сложен в одной из сумок. Я видел, как его губы дрожат от сдерживаемого смеха.

— Ты слишком много на себя берёшь, Максим, — наконец произнёс он, но в его голосе слышалось что-то похожее на уважение. Вот подобного я точно от него не ожидал. — Но ничего, ты сделал всё, что нужно. Репутация будет сохранена. И моя тоже. Да и честь Бюро мы отстояли, что тоже немаловажно.