Начала с конфликта между Петром Николаевичем, тогда еще наследником престола, и адмиралом Тихоном Аркадьевичем Бабичевым, случившимся во время торжественного награждения экипажа дальнего рейдера «Черемис». Предыстория их стычки запросто укладывалась в три предложения: во время серии дальних разведывательных прыжков по одному из секторов, прилегающих к границам Империи, крейсер обнаружил систему с планетой, пригодной для терраформирования. На вторую неделю ее картографирования сцепился с конкурентами из Поднебесной и в тяжелейшем бою уничтожил два корабля своего класса. Однако пострадал настолько сильно, что смог вернуться в систему приписки только через три месяца и лишь потому, что его офицеры смогли собрать рабочий гиперпривод из обломков своего и «запчастей» двух вражеских. Так вот, Романов, прилетевший на награждение, чтобы представлять императора, обратил внимание на недовольные гримасы, появлявшиеся на лицах ряда офицеров корабля при награждении некоторых личностей, и не поленился выяснить причины этого недовольства. А когда узнал, что в списки «героев» каким-то образом затесалось несколько офицеров штаба Третьего Пограничного флота, не покидавших родной Китеж, прервал церемонию и отобрал у них незаслуженные ордена. После чего подошел к командующему и язвительно поинтересовался, с каких это пор в Империи награждают по знакомству, а не по боевым заслугам. Бабичев, естественно, заявил, что столь успешный разведывательный вылет планировался «при участии» этих офицеров, на что получил ответ, передававшийся из уст в уста чуть ли не пару лет:

- Пишите прошение об отставке: адмиралам, путающим боевые награды с поощрениями, в ВКС Империи делать нечего!

Правда, акцент я сделала не на этой цитате, а на второй части скандала – рассказала, что, забрав из рук онемевшего командующего наградной список, цесаревич Петр подошел к командиру «Черемиса» и предложил добавить фамилии тех членов экипажа, которые действительно заслужили награды. А тот, не растерявшись, продемонстрировал будущему императору электронную копию уже поданного. В результате на награждение было вызвано еще тридцать два человека, которые, по мнению тыловиков, были недостойны считаться героями. Правда, потом посмотрела на часы и в связи с катастрофической нехваткой времени начала описывать нрав этого Романова по абсолютному минимуму. В смысле, рассказывала по одной истории на каждую черту характера, которую считала нужным подчеркнуть. Целеустремленность, решительность и упертость «проиллюстрировала» экскурсом в юность. Точнее, в те дни, когда наследник Николая Шестого переупрямил отца и все-таки поступил в Китежскую Академию ВКС. Естественно, не забыв упомянуть и о том, что будущий император не только закончил этот ВУЗ лучшим на курсе, но и честно отслужил два года во Втором Ударном флоте. Незаурядный ум, склонность к анализу и умение делать неочевидные выводы подчеркнула рассказом о его пятилетней «стажировке» в аналитическом отделе ИСБ. А мужество, постоянство и готовность идти наперекор общественному мнению – историей о его отношениях с Татьяной Константиновной Белкиной. Кстати, роман наследного принца и дочери главы одного из самых захудалых дворянских родов Империи пришлось описать достаточно подробно. Услышав о том, что после вынужденной женитьбы на княжне Анне Николаевне Вадбольской Петр Николаевич втихаря расписался еще с одной женщиной, Локи с Панацеей ошалело вытаращили глаза. Пришлось начинать издалека:

- Не знаю, помните вы или нет, но закон, официально разрешающий полигамные браки, был принят сразу после Руанского Конфликта в качестве одной из уступок Галактическому Совету. Та война вполне заслуженно считается одной из самых позорных в истории Империи, поэтому все, что с ней связано, старательно замалчивается. Результат вы видите своими глазами: заключение двух и более брачных союзов между дворянами считается дурным тоном. Особенно рьяно «не приемлют» полигамию старшие представители древнейших и наиболее влиятельных аристократических родов, хотя, по статистике, у восьмидесяти семи процентов половозрелых дворян мужского пола имеются официальные любовницы, а у тридцати шести их по две-три! Романовы, стыдящиеся полководческих «талантов» Александра Восьмого больше всех, в своем игнорировании этого закона пошли значительно дальше: членам рода строго на строго запрещены даже «параллельные» внебрачные связи. И хотя ушлые журналисты то и дело докапываются до истинного положения дел, де-юре все выглядит благолепнее некуда.

- А Петр Николаевич… - решив, что вступление здорово затянулось, нетерпеливо подсказала Панацея.

- А Петр Николаевич взбунтовался и заявил, что согласится на политический брак только в том случае, если получит разрешение заключить и второй, с девушкой, которую любит всей душой и всем сердцем еще с юности. По слухам, бодания по этому поводу длились чуть ли не два года, но в итоге стороны пришли к компромиссу: Вадбольская стала Императрицей, а Белкина – младшей женой, ограниченной в некоторых правах. Что, по все тем же слухам, не помешало ей родить любимому мужчине сына и двух дочерей.

- Интересно, а они между собой ладят? – мечтательно уставившись в потолок, поинтересовалась Забава.

- Не знаю. Но их сыновья дружат с детства… - сказала я, кинула взгляд на завибрировавший комм и развела руками: - Все, нам «пора вставать», а значит, занятие окончено…

…К угольно-черному бронированному «Триарию», поданному прямо на летную палубу «Святогора», я подходила с легким душевным трепетом, отказываясь верить, что вот-вот прокачусь флаере своей мечты. Причем полечу на нем не куда-нибудь, а в Летний Дворец Романовых, завтракать с самим самодержцем! А вот салон, показавшийся мне материальным воплощением понятий «Роскошь» и «Стиль», забиралась совсем в другом настроении, так как заметила загруженность Ярика, галантно предложившего руку, и пыталась определить, чем грозит очередное изменение его настроения. В результате на сидение, мгновенно подстроившееся под особенности фигуры, уселась так же равнодушно, как в кресло обычного «Альбатроса», дождалась, пока рядом опустится Забава, и взглядом показала ей на Локи.

Она пожала плечами, мол, даже не представляю, чем он сейчас загружен. И привлекла к себе его внимание:

- Со мною все в порядке. Просто вернули деньги. За «Дракошу». Но не миллион с мелочью, а два с той же мелочью. А с ними прилетел контракт на рекламу «Драконов-РБМ».

- А что, рекламные слоганы получатся очень даже ничего! – хохотнула Панацея. – «Настоящие порубежники летают только на драконах!» Или «Покорил «Дракона»? Значит, справишься и с «Левиафаном»!»

- «Если летать, то на «Драконах», если валить – то Жнецов!» - в том же стиле продолжила я, касанием к бедру успокоила напрягшуюся было подругу и улыбнулась. Логачеву: - Соглашайся. Но не сейчас, а после того, как тебя назовут спасителем пассажиров и экипажа этого круизника!

- Тогда придется покупать «Дракошу» и там, где мы поселимся… - поморщился Логачев. – А он двухместный. И если для прошлой «игры» это было нормально, то теперь он нам маловат.

- Покупать ничего не придется! – внезапно подал голос князь Мещерский. – Уверен, что после подписания контракта вам эту машину подарят, причем с тремя сидениями и в эксклюзивном исполнении.

- Трехместная будет в самый раз. А еще с форсированными движками, самой мощной системой маскировки из гипотетически возможных и полным оружейным обвесом! – мурлыкнула Забава. – Тогда особо наглых фанатов можно будет не только оставлять не солоно хлебавши, но и отстреливать!

Пока мы обменивались мнениями о правильной комплектации флаеров для настоящих героев, «Триарий» плавно тронулся с места, неторопливо разогнался вдоль рулежной дорожки, вырвался на оперативный простор и, стремительно набирая ход, понесся к розовеющему небу.

- Ну что, молодежь, к завтраку готовы? – добродушно поинтересовался тайный советник. А когда услышал утвердительный ответ, перебрался к нам, благо в нашем «купе» оставалось еще одно свободное кресло.