Локи, практически закончивший накрывать на стол, оглядел наш куцый строй и укоризненно помотал головой:
- Девочки, вам совсем-совсем не стыдно?
- Стыдно! И еще как! – вздохнула Панацея и браво затараторила: – Лак на пальчиках ног какой угодно, только не уставной зеленый, трусики разного фасона и цвета, одна маечка заметно прозрачнее второй, а про относительные размеры их содержимого даже стыдно говорить!
Парень страдальчески закатил глаза еще при упоминании пальчиков ног. Когда Забава добралась до «больного» вопроса, еще и скривился. А к концу доклада принял какое-то решение и расплылся в плотоядной улыбке. Правда, озвучил его не сразу. Сначала прошелся вдоль «строя» спереди и сзади, лично оценил все «недочеты», а уже потом остановился перед подругой детства и ехидно усмехнулся:
- Что ж, тогда сразу после перехода в гипер, до которого, кстати, осталось чуть меньше часа, вы отправитесь в косметический салон. Добиваться единообразия в цвете ноготков и приводить в порядок шевелюры.
- Может, накажешь нас не так жестоко? – совершенно убитым голосом попросила Забава.
Он отрицательно помотал головой, выдержал приличную паузу и примирительно улыбнулся:
- На самом деле это не наказание. Мне надо, чтобы вы пару часиков провели в каком-нибудь не очень общественном месте. А то я что-то не понимаю кое-какие нюансы происходящего…
…Отказываться от выполнения этой просьбы, пусть и высказанной не самым стандартным образом, никто не собирался, поэтому во время завтрака мы с Забавой от души «попаслись» на страничках соответствующих заведений. А после того, как искин «Левиафана» разрешил свободное передвижение по кораблю, в сопровождении Ярослава выдвинулись в сторону чем-то понравившегося заведения. Да, по дороге чувствовали себя не очень уютно, но особо не дергались и ни от кого не шарахались. Зато, перешагнув через порог «Королевы красоты» и услышав еле слышный шорох, с которым за нашими спинами задвинулась массивная стеклянная дверь, почувствовали себя брошенными. Впрочем, с ухоженной дамочкой лет сорока в строгом, но элегантном деловом костюме пообщались без какого-либо негатива – озвучили весь список процедур, которые хотели бы пройти, вежливо отказались от ряда «эксклюзивных» предложений и изъявили желание провести расчетные два часа десять минут в тишине и спокойствии.
Свободных процедурных кабинетов для любителей приватного общения в «Королеве» было предостаточно, поэтому сразу после оплаты счета мы были препровождены в уютную комнатку, оформленную в пастельных тонах. Оглядев виртуальное «распахнутое окно», за которым умиротворяюще шелестел молодой листвой весенний лес, быстренько заблокировали входную дверь, затем, не сговариваясь, вытащили из кобур игольники и положили их на сиденья кресел, стоящих вплотную к навороченным «Куаферам». Разобравшись с условным рефлексом, понимающе переглянулись, почти одновременно вздохнули и принялись раздеваться.
Забава избавилась от одежды первой, включила прогрев ложа на своем футуристическом монстре, нацепила стильные защитные очки и повернулась ко мне:
- Даш, я на досуге проанализировала процесс твоего врастания в нашу безумную семейку и пришла к выводу, что он получается достаточно болезненным. Пытаясь подстроиться под внешнюю сторону отношений между мной и Яриком, ты, по сути, ломаешь себя и свои представления о нормальном. Ничем хорошим это не закончится, поэтому я решила дать возможность заглянуть в тот период нашего прошлого, который позволит нас понять…
После этих слов Беклемишева сделала небольшую паузу, чтобы улечься на согревшееся ложе, ткнула в сенсор подтверждения готовности к началу процедур, дождалась опускания крышки и продолжила. Только значительно тише и глуше:
- Он начался в день, когда я узнала о гибели жениха, которого тогда искренне считала центром личной Вселенной. Не знаю, в курсе ты или нет, но остатки флота, выжившего в Левенской Бойне, еле-еле дотянули до Рубежа и забили не только все военные госпитали, но и гражданские больницы планеты обожженными обрубками человеческих тел. Алла Леонидовна сутками не вылезала из операционных, а дома не появлялась вообще. Тем не менее, меня осмотрела. По видеосвязи. И очень приблизительно объяснила сыну, что именно надо сделать для того, чтобы упростить работу специалистам, которые будут возвращать меня к нормальной жизни тогда, когда освободятся. В тот момент эта женщина толком ничего не соображала от усталости, но самое главное – совет тщательно искать и очень осторожно раздувать искорки любых положительных реакций на внешние раздражители – все-таки озвучила. А Локи не только его услышал, но и подошел к делу системно. В смысле, влез в мои учебники, собрал в отдельном файле список всех гипотетически возможных раздражителей и начал искать эти самые искорки. Тем не менее, первое время я реагировала только на его присутствие и голос. Переставала дрожать мелкой дрожью, если он ложился рядом, после долгих уговоров открывала рот, механически глотала воду или жидкую пищу и все! Однако он не сдавался – пробовал раздражать вкусовые рецепторы, экспериментировал с расстоянием между нами и типами прикосновений, играл громкостью голоса, интонацией, ритмом, вкладываемыми эмоциями и так далее, читал вслух мои любимые стихи и романы, рассказывал смешные байки и анекдоты. А еще давал слушать музыку всевозможных жанров и молодежные шоу, терзал ароматический блок ДАС, перепробовал все температурные режимы джакузи, кормил тем, что мне когда-либо нравилось, поил, причесывал и тэдэ. Ну, и параллельно делал все, чтобы у меня не появились пролежни. То есть, каждые час-полтора обтирал с ног до головы, переворачивал, при необходимости подмывал, перестилал белье, менял угол наклона кровати и так далее. Через неделю круглосуточной возни с безвольным телом обнаружились первые искорки – я научилась слышать самые простые команды, вроде как расстраивалась, когда Локи прекращал расчесывать волосы, и демонстрировала что-то вроде очень слабого намека на раздражение, сходив под себя. Сделав вывод, что первыми просыпаются слух и осязание, он удвоил свои усилия в этих направлениях, и искорки начали становиться ярче. Через какое-то время проснулось обоняние – во время очередного сеанса массажа с использованием ароматического масла у меня затрепетали ноздри. А потом мы выбрались на своего рода «плато» и застряли: я послушно ела, пила, справляла нужду по команде, млела от водных процедур и некоторых типов прикосновений, но двигаться дальше отказывалась…
Слушая это повествование, я представляла все то, что стояло за каждой отдельной фразой, и дорисовывала все усложняющуюся картинку тем, что оставалось «за кадром». «Ощутив» боль и сострадание тринадцатилетнего мальчишки, забывшего обо всем на свете ради того, чтобы вернуть вкус к жизни любимой подруге, задохнулась от ненависти к Логачевым. Причем ко всем сразу – его родители помогали посторонним людям, забыв о собственном сыне и воспитаннице, а остальные родичи, декларируя единство на словах, в упор не замечали проблем подростка, живущего в том же поместье. «Услышав» голос Логачева, ласково уговаривающего Забаву скушать еще хотя бы ложечку очень вкусного супчика, ужаснулась количеству его безуспешных попыток обнаружить хоть какую-нибудь искру. «Ощутив» счастье Локи в миг появления самой первой, вдруг поняла, что научиться радоваться таким «мелочам» можно только в очень большом горе. И… поняла, что эта парочка друг для друга делала действительно ВСЕ. Без каких-либо исключений!
А Беклемишева позволяла заглядывать в их отношения все глубже и глубже:
- Судя по тому, что за пять дней топтания на месте каждая искорка превратилась в приличный костер, Ярик вкладывал в меня всю душу без остатка сутками напролет. И добился своего – на рассвете шестого дня я выдохнула слово «Холодно!», с трудом, но перевернулась на бок и обняла Локи за талию. Нет, в тот момент я себя еще не осознавала, но уже тянулась к самому теплому человеку во всей Вселенной. Еще через пару часов вспомнила слово «Пить». А во время очередного сеанса массажа несколько раз произнесла слово «Еще!». К этому моменту я уже плотно сидела на эмоциональных крючках, и Логачев отказался отдавать меня освободившимся врачам. Зато, как хороший рыбак, принялся осторожно вытягивать меня к свету. Сам. Сначала просто добавлял длительности и яркости тем ощущениям, которые мне нравились. Потом начал загонять в ситуации, в которых желание получить привычное удовольствие вынуждало использовать «новые» слова, незаметно отодвигался, чтобы заставить тянуться вслед, прерывал интересный рассказ вопросом, на который напрашивался односложный ответ, и так далее. В общем, к моменту, когда мое сознание все-таки вышло из «стазиса», подсознание «не мыслило» существования без «источника тепла и удовольствий». Говоря иными словами, я физически не могла оставаться одна, ведь даже считанные мгновения, проведенные наедине со своими мыслями, успевали ввергнуть меня в такие глубины душевной боли, что страшно вспоминать. Он это чувствовал и продолжал со мной возиться до тех пор, пока я не нашла в себе силы потребовать, чтобы он вернулся в школу, продолжил тренировки и встал на боевое дежурство. С этого момента рассчитывать на все его время уже не получалось. Но я придумала очень неплохой способ бороться со своей «немощью»: когда он улетал на уроки, забивала голову учебой; отправлялся в рейды – оперировала или повышала квалификацию в Первом Военном госпитале Зеленограда; тренировался – тренировалась вместе с ним…
