Как и следовало ожидать, образы заработали высший балл. Ведь я, изображавший мужчину лет сорока пяти с двойным подбородком и небольшим брюшком, выглядел, скажем так, не очень. Но лишь… хм… в одно рыло. Зато в паре с Федосеевой пробуждал дикую зависть. Почему? Да потому, что обилие тяжелых золотых украшений, подбору которых я посвятил последний час перед вылетом в этот рейд, и которые действительно подходили к наряду Даши, демонстрировали мою состоятельность; породистое лицо и умопомрачительная фигура Спутницы, подчеркнутая деловым костюмом и туфельками на высоченном каблуке – мое чувство вкуса; ее идеальные манеры – мое умение подбирать персонал и т.д.! Увы, ко всему этому великолепию игольники не подходили от слова «никак», соответственно, спускаясь по аппарели «Шелеста» в сопровождении «перепрограммированных» охранников аль-Масуди, мы чувствовали себя не очень. Тем не менее, уверенно подошли к вполне современному лимузину «Экскалибур», на котором, вроде как, прилетели в гости, дождались отмашки дядьки Фрола, скорректировавшего картинку на камерах СКН, и, изобразив сдержанный интерес к коллекции хозяина поместья, неторопливо прошли к лифту.

Двухчасовая беседа с шейхом аль-Масуди и тремя его старшими сыновьями прошла в том самом ключе, который я планировал. Пока мы с главой рода обменивались любезностями и вспоминали некие совместные дела, позволившие проникнуться друг к другу глубочайшим уважением, Умаровичи пожирали взглядами Федосееву и, по моим ощущениям, периодически теряли голову от желания ею обладать. Но стоило мне вывесить в центре кабинета семь ростовых голограмм, изображающих обнаженных пятнадцатилетних девчонок с Усть-Илимска, как все четверо наших собеседников аж задохнулись от похоти. Еще бы, подбором вполне реальных учащихся хореографических училищ этой планеты под вкусы самых состоятельных уроженцев Халифата занимались профессионалы из ИСБ. Точно так же, как и легендированием их внезапной «пропажи». В общем, с этой стороны я не боялся никаких проверок, соответственно, начал выкручивать руки потенциальным покупателям с первых же фраз своего монолога:

- Как видите, товар, который я предлагаю, относится к категории «эксклюзив»: юные гурии, которых еще не касался ни человек, ни джинн, подобные скрытым в раковине жемчужинам, с чарующей пластикой профессиональных танцовщиц и голосами, кружащими голову с первого же звука, способны пробудить желание даже в старцах, давно забывших, что такое страсть, и подарить правоверным бесконечное блаженство…

- О-о-о, они даже танцуют?! – не выдержал наследник. И, сообразив, что своей эмоциональной вспышкой дал мне лишний аргумент для будущего торга, торопливо исправился: - В смысле, кто из них в состоянии двигаться настолько пластично, чтобы эти движения назвали танцем даже у нас?

- Все! – уверенно заявил я, коротко кивнул Даше, а она заменила картинку следующей. Демонстрирующей одной из выступлений лауреатки планетарного конкурса современного бального танца Екатерины Слодковской.

Ролики были расставлены в правильном порядке, так что седьмое и самое сумасшедшее выступление шарахнуло по перетянутым нервам дуреющих зрителей хорошей такой кувалдой. После чего я, воспользовавшись ситуацией, ударил по самому больному:

- Вы представляете, сколько можно будет заработать на таком товаре сейчас, когда поставок из Империи Росс практически нет?

Они представляли. Ничуть не хуже меня. Но попробовали потрепыхаться, доказывая, что страх перед «озверевшими порубежниками» вынудил большую часть постоянных покупателей переключиться на девушек из других государств Галактического Союза. Затягивать торговлю мне было не с руки, и я озвучил фразу-ключ, которая активировала одну из поведенческих матриц имама всех историков:

- Что ж, тогда мы обратимся в аукционный дом «Аника ».

- Не надо. Мы обязательно договоримся. Более того, проведем закрытый аукцион в эту же пятницу…

…Закладки, вложенные в сознание шейха Умара, были, если можно так выразиться, «косметическими» и не затрагивали основных черт его характера, поэтому торговались мы аж до трех часов дня. Как полагается на востоке, с жалобами на все, что можно и нельзя, биением себя в грудь, попытками уйти, возвращением и так далее. Зато, оговорив все нюансы и подписав договор, с большим удовольствием пожали друг другу руки и отправились обедать. Все бы ничего, но после второй перемены блюд Мансур, наследник главы рода, очень уж сильно запавший на Дашу, попытался ее перекупить.

Подобную реакцию я предусмотрел и попросил Забаву прописать соответствующий императив в сознание основного «пациента». Однако эта закладка не сработала – как аль-Масуди ни одергивал старшего сына, тот не успокаивался. Более того, напросился отправиться с нами на экскурсию в их аукционный дом.

Нет, чисто теоретически я мог «включить» еще более жесткий режим с условным названием «Нет!» и оставить похотливого уродца дома. Но никаких гарантий того, что он не припрется туда на своем флаере, этот способ не давал. Пришлось терпеть и его общество, и уговоры, и сальные взгляды, которыми он облизывал Федосееву. Хорошо, что «безумно влюбленный» чтил Коран как минимум в присутствии отца и не выпил за обедом ни капли спиртного. Иначе сорвался бы на первой же минуте перелета. Почему? Да потому, что, забираясь в лимузин, он намеренно сел напротив Даши, захлебывался при каждом колыхании ее груди и всю дорогу пытался хоть как-нибудь, да заглянуть под подол юбки, сдвинувшейся к верхней трети бедра. Впрочем, даже в этой бочке дегтя нашлось место для ложки меда – увлеченный разглядыванием «женщины своей мечты», он не обратил внимания на то, что плита над ангаром поместья оставалась открытой раза в три дольше, чем требовалось. Ну, и потом, в пентхаусе их бизнес-центра, создавал нездоровую суету, заставляя дергаться начальника охраны здания и, тем самым, отвлекал его от работы.

Фрейя тоже отвлекала. Но не его одного – получив задачу свести с ума всех обитателей аукционного дома, она включила сексуальность в турборежим и разила наповал всех, кто попадался нам на пути. И это не преувеличение – на сорок второй минуте экскурсии дядька Фрол, наконец, закончивший удаленно возиться с системой безопасности, слегка расслабился и хохотнул в канал команды:

- Даш, ты прям оружие массового поражения: в данный момент абсолютно все охранники-мужчины, имеющие доступ к СКН, залипают на изображения с камер, мимо которых вы проходите; записи, сделанные с особо удачных ракурсов, отправляются на личные ТК или коммы, друзьям и в местную Сеть; а женщины, видевшие тебя вблизи, бесятся или вымещают злость на тех, кто ниже по статусу!

Сашка, как и все остальные «Сполохи», наблюдавший за происходящим вокруг нас через камеру в моей «Державе», тоже не остался в стороне от обсуждения. Но пошутил «в другую сторону»:

- Даш, если бы мы жили при матриархате, ты бы собрала та-а-акой мужской гарем…

И нарвался. На ответ Забавы, ринувшейся на защиту любимой подруги:

- Судя по интонации, с которой были произнесены три последних слова, ты дал нам возможность одним глазком заглянуть в свои мечты. И здорово ошибся: в нашей компании тех, кто любит делить своих женщин с другими мужчинами, не привечают…

…Пока нас водили по сервисному этажу, на котором живой товар содержали, «воспитывали», лечили, приводили к необходимым физическим кондициям, готовили к показу взыскательной публике и наводили финальный лоск перед передачей покупателям, я пребывал в сильнейшем напряжении. На Дашу, двигавшуюся справа-сзади, оглядываться не получалось, поэтому контролировал показания медблока ее «Державы» и холодел каждый раз, когда пульс хоть немного, да выбивался из нормы. Да, Забава, не хуже меня понимающая, что должна испытывать Федосеева во время этой части «экскурсии», не позволяла ей сосредотачиваться на том, что рассказывали и показывали «экскурсоводы», постоянно что-то мурлыкая в личный канал любимой подруги, но в тот момент, когда нас, наконец, подвели к лифту и заявили, что пора заняться куда более серьезным делом, я, каюсь, удержал лицо с о-о-очень большим трудом.