Пока поднимались в пентхаус, улучил возможность и отправил Федосеевой коротенькое сообщение, в котором предельно искренно назвал ее умницей. На что получил довольно-таки интересный ответ:

«Яр, у меня есть ВЫ. Все остальное за душу не цепляет…»

Слова, намеренно выделенные жирным шрифтом, перечитал раза три. А потом был вынужден отвлечься – дядька Фрол, наконец, закончил создание трехмерной модели трех верхних этажей «Джувайрии», залил ее во все УТК «Шелеста» и отправил бездельничающую часть команды на «ознакомительную миссию». В этот момент мы переступили порог кабинета шейха Умара, и я снова заставил себя сосредоточиться на контроле за происходящим – проигнорировал предложение Мансура Умаровича пройти к мягкому уголку с очень низкими кожаными креслами и диванами, подвел Федосееву к здоровенному столу из дерева насыщенного красного цвета, помог сесть и опустился на соседний стул. Такая «непосредственность» заставила мужчину поморщиться, но мне было до фонаря – я произнес очередную фразу-ключ, дождался, пока хозяин кабинета усядется на свое место, и превратился в слух. На четыре с лишним часа, которые понадобились аль-Масуди-старшему для того, чтобы связаться со всеми интересующими меня клиентами, отправить им подготовленные ИСБ-шниками рекламные ролики и ответить на уточняющие вопросы.

По большому счету, почти все разговоры проходили по одному и тому же сценарию. Как следует рассмотрев полученные голограммы, потенциальные покупатели выпадали в осадок и пытались выкупить по лоту-другому по цене моментальной покупки. Узнав, что таковой нет и не будет, сначала пытались убедить шейха Умара в том, что это неправильно, а потом начинали торговаться, удваивая, утраивая и учетверяя стартовую цену. А когда понимали, что он жаждет получить максимум возможного во время торгов, сдавались, подтверждали свое участие, бронировали ложи и «включали голову». В смысле, просили переслать им весь пакет имеющейся информации по интересующим лотам, то есть, фамилию, имя и отчество, возраст, место рождения, проживания и захвата, документальное подтверждение девственности, медицинское заключение о состоянии здоровья и т.д. Некоторые интересовались и поставщиком. Но я оговорил свою анонимность еще в родовом поместье аль-Масуди, а во время бесед находился за камерой, в которую смотрел хозяин кабинета, соответственно, с ответом на этот вопрос особо любопытные пролетали.

Торжествующий победу внимательно слушал только пару-тройку самых первых разговоров и еще несколько раз хищно раздувал ноздри, услышав чьи-то имена. Видимо, предвкушая те безумные суммы, которые они с отцом смогут поиметь с этих личностей. А все остальное время пялился на мою Спутницу. И усиленно пытался ее обаять – гонял прислугу за восточными сладостями, еле слышным шепотом убеждал Федосееву попробовать то «нереально вкусную» белую нугу, сделанную из яичного белка и «настоящего пчелиного нектара», то «божественное» горячее кюнефе из особого стружкового теста и начинкой из «свежайшего козьего сыра», то «свежайшее» басбусу с «восхитительно нежной» кокосовой стружкой, то «тающее во рту» казандиби – молочный десерт, приготовленный по «секретному рецепту». При этом отсутствие какой-либо реакции девушки, хранившей гордое молчание, Умаровича только раззадоривало – потерпев фиаско с десертами, он перешел на напитки. А к концу нашего пребывания в кабинете рассказал, какие блюда арабской кухни ей предстоит попробовать во время ужина.

Тему еды и питья «эксплуатировал» и во время перелета в их поместье. Сначала хвастался поварами, способными приготовить кулинарный шедевр чуть ли не из заплесневелого куска хлеба. Затем описал малую гостиную, в которой они, аль-Масуди, обычно принимают самых дорогих гостей. Ну, а ближе к концу пути зачем-то перечислил все десять правил приема пищи и питья согласно сунне Пророка. Видимо, решив, что Федосеева уже практически его, и ей срочно надо учиться трапезничать, сидя, как во время чтения ташаххуда во время намаза, есть щепоткой из трех пальцев и обязательно правой рукой, облизывать пальцы перед мытьем, а также читать после еды маснун-дуа типа «Вся хвала Аллаху, который дал нам пищу с питьем и сделал нас мусульманами».

Ну, а она… она всего этого не оценила: когда лимузин влетел в подземный ангар, мы выбрались наружу, и я сообщил шейху Умару, что не смогу остаться на ужин, не ответила на крик души «безумно влюбленного», умолявшего ее меня переубедить, ни разу не обернулась, пока мы шли к флаеру, который должен был доставить нас к нашему кораблю, и даже не выглянула в окно после того, как бронированная машина начала движение…

…Большую часть подготовки к аукциону мы закончили еще в ночь с четверга на пятницу, однако с рассвета и до трех часов дня не вылезали из УТК-шек, раз за разом прогоняя все запланированные этапы будущего «шоу» и тренируясь реагировать на незапланированные случайности. Единственный член команды, которому предстояло работать исключительно головой и в удаленном режиме – если, конечно, не считать штатного пилота, не собиравшегося покидать рубку ни на мгновение – тоже не бездельничал. Просматривал записи предыдущих аукционов, сравнивая нюансы поведения ведущего с той ролью, которую должен был исполнить Филька; терзал расчетно-аналитический блок своей ТК-шки, проверяя и перепроверяя логику наших действий на каждом отдельно взятом этапе запланированного мероприятия; вносил последние исправления в «левые» видеофайлы почти на все случаи жизни; тестировал работу глушилки, обеспечивающих проведение действительно закрытого аукциона, и т.д.

Ну да, выкладывались до предела. Зато не накручивали ни себя, ни других размышлениями о последствиях той или иной ошибки.

Не дергались и потом: с трех до половины четвертого посещали санузлы, принимали душ, натягивали морф-маски и морф-комбезы, одевались, вооружались, прогоняли тесты сопряжения систем прицеливания игольников и стрелковых комплексов с имплантатами, проверяли соответствие внешнего вида заранее подготовленным моделям и мысленно прокручивали чуть ли не каждый свой будущий шаг. А в четыре тридцать одну собрались в трюме, по команде Озорника «закинулись» боевыми коктейлями и прикипели взглядами ко все еще поднятой аппарели.

Первый ход в начавшейся игре сделал дядька Фрол, перехватив управление камерами СКН, находящимися внутри ангара аукционного дома, залив в них закольцованные файлы и переключив систему контроля за состоянием здоровья сотрудников «Джувайрии» на абсолютно безопасную эмуляцию. А затем к действу подключилась и Ульяна, опустив «Шелест», еще с середины ночи паривший под потолком все того же ангара, и выпустив наружу Фильку, Зуба, Лешего и меня. Когда наша четверка подошла к лифтам и приготовилась встречать «гостей», в игру вступил я – связался с Умаром ибн Маджидом аль-Масуди и сообщил, что мой кораблик висит под «шапкой» прямо над зданием и ждет, пока его запустят внутрь.

Как и следовало ожидать, обрадованный шейх набрал дежурного оператора системы безопасности аукционного дома «Джувайрия» и приказал ему впустить в ангар долгожданных поставщиков. С этого момента время понеслось вскачь – Озорник начал демонстрацию целого фильма, в котором в помещении должен был возникнуть «из ничего» амеровский дальний разведчик «Мираж» и выпустить наружу меня, Дашу и вереницу пленниц; подключился к камере в лифте и отсканировал комитет по торжественной встрече нас-любимых; «натянул» их образы на вчерне готовый шаблон и приготовился добавить полученный ролик к уже демонстрирующемуся. Так что по сыновьям Умара и начальнику охраны здания, спустившихся в ангар, мы со спокойной душой отстрелялись парализующими иглами.

Как только последнее тело осело на пол, из «Шелеста» вылетела Забава, подбежала к нам и увела шейха, тупо глядящего в стену, в трансформер, чтобы «перепрошить» его сознание еще раз. А мы закидали паралитиков в грузовой лифт и отправили тела чуть ниже. Естественно, не одних, а в сопровождении Зуба и обоих Неплюевых, которым предстояло зачистить весь персонал сервисного этажа и отправить к Аллаху четверку уже нейтрализованных арабов.