– Лара, правда, спасибо тебе… Никита просто переживает, на него столько всего навалилось. Он с друзьями теперь занимается восстановлением магазина и, кажется, ему это нравится.

– А как же баскетбол? – брови Ларисы Евгеньевны взметнулись вверх.

Никита едва удержался, чтобы не закатить глаза. Наташа интересовалась им из-за его внешности, отцовского состояния и карьеры будущей звезды баскетбола. И в этом она вся пошла в мать.

Лариса Евгеньевна развелась с мужем, как только тот решил оставить бизнес. Выгорев на работе, ее супруг отошел от дел и посвятил себя тому, о чем мечтал всю жизнь – живописи. Такой муж, подумала Лариса Евгеньевна, не соответствует ее статусу. Сначала она переписала бизнес на себя, аргументируя это тем, что жалко будет продавать, и она сама со всем справится, а затем, не чувствуя ни малейших угрызений совести, ушла от мужа, оставив ему однушку на окраине Волгограда и воспоминания о счастливой семейной жизни. Наташа изредка виделась с отцом, но относилась к нему так же пренебрежительно, как и мать. Лариса Евгеньевна считала мужчин расходным материалом, Никита не сомневался, что и Наташа тоже. Отец нередко говорил о том, как восхищается хваткой старшей Титовой. Никита считал, что это не хватка, а стервозность.

Отвечать на вопрос о спорте он не стал, мать тоже промолчала. В столовой сгустилось напряжение. Вилка, которой Лариса Евгеньевна подбирала с тарелки овощи, противно скребла по керамической поверхности.

– Кит, не нервничай… – промурлыкала у него над ухом Титова. – Пускай они обсуждают вопросы бизнеса, а мы пойдем лучше наверх, поболтаем о… школьных делах.

Она придвинулась ближе, ее голая коленка прижалась к ноге Никиты. Тот едва удержался, чтобы не оттолкнуть ее.

– Наташенька права. Мы тут посекретничаем по-женски, да, Ангелина? – холодно улыбнулась Лариса Евгеньевна.

Мать Никиты неуверенно кивнула.

Бессмысленный фарс, затеянный старшей Титовой, вызывал у Никиты раздражение. Но смущать маму, которой и так было не по себе, он не стал. Он мог бы ответить обеим Титовым гораздо более резко, но мама может разволноваться, а для нее это ничем хорошим не закончится. Она считала Ларису Евгеньевну подругой, хотя та звонила в лучшем случае раз в полгода, и то только когда узнавала, что отец Никиты добился новых успехов в бизнесе. Никита же знал, что Титовы не способны на искренность, они использовали людей, и общались с кем-то, только если могли извлечь выгоду из общения. Если ее не было, любые отношения лопалась, как мыльный пузырь.

– Пойдем, – Наташа потянула его за собой.

– Сам справлюсь, – огрызнулся он.

Женщины проводили их взглядом, и только когда они почти поднялись на второй этаж, Лариса Евгеньевна что-то тихо и быстро заговорила его маме.

Наташа шла впереди, не оглядываясь. Почему на ней такая короткая юбка, Никита думать не хотел.

В комнате Титовой все кричало о роскоши. Белая кровать с резными столбиками и балдахином стояла в центре, у окна блестело позолоченное трюмо, заваленное косметикой, заставленное флаконами с духами. Напротив входа стояло высокое зеркало с подсветкой. Дверь в гардеробную была открыта, внутри виднелись ряды выстроенных по цвету брендовых сумочек и туфель.

На полу лежал толстый ковер, на котором Наташа тут же развалилась и, лежа на животе, принялась болтать ногами в носках – белых в красное сердечко. Никита, привалившись к стене, рассматривал портрет Наташи, висевший над изголовьем кровати.

– Отец нарисовал? – кивнул он в сторону картины.

– Что? – Наташа оторвалась от смартфона.

– Картину, говорю, отец нарисовал? – спросил Никита.

– А, да… – скучающе протянула та. – Подарил на прошлый день рождения. Повесила, только потому что красиво на ней получилась. Так-то мне его мазня не нравится.

– Ну, ты в своем репертуаре.

– Каком?

– Сказал бы, да не хочется…

– Кит, да ладно тебе, – она посмотрела на него томным взглядом.

– Прекрати меня так называть.

– Прости, не могу отвыкнуть, особенно когда ты в моей комнате. Знаешь, воспоминания сразу нахлынули.

– Ты вроде школьные дела хотела обсуждать? С чего начнем: со стенгазеты или с реферата по географии?

– Просто хотела тебя поддержать, зануда. Понимаю, что непросто, когда про твоего отца такое пишут. Я бы впала в депрессию и вообще из дома не выходила бы.

– Хорошо, что мы с тобой такие разные.

– Мы гораздо больше похожи, чем ты думаешь. Иначе не встречались бы целый год.

– Напомнить, из-за чего мы расстались? Ты мне изменила.

– Я не изменяла! Мы с ним всего лишь раз погуляли… разве это считается изменой?

– Себя хотя бы не обманывай, – фыркнул Никита.

Это был самый продолжительный их разговор за целый год. Общество Наташи не приносило ему никакого удовольствия. Время казалось тягучим и липким, как варенье, он прислушивался к голосам внизу, ожидая, когда мать его позовет.

– Да ладно тебе… Садись, чего стоишь, как оловянный солдатик, – Наташа похлопала рукой по ковру рядом.

– Нет, спасибо, мне и здесь неплохо.

– Хочешь, чтобы я попросила?

Она подползла к нему, села у самых ног и уставилась на него, распахнув огромные голубые глаза.

– Ну, Кит, – канючила она, – хватит дуться!

Схватив его за штанину, она потянула вниз, но тот не поддался. Тогда Наташа поднялась, вцепившись коготками в его икры.

– Все сама должна делать? – она потянулась к его шее.

Никита отшатнулся.

– Титова, издеваешься что ли?

Она не сдавалась. Схватила его за руку и резко потянула к себе. Не ожидав такой энергичной атаки, Никита на секунду потерял равновесие, Наташе этого хватило. Она притворилась, что падает, Никита крепче сжал руку, чтобы удержать ее, она же, сделав пару шагов назад, завалилась на кровать и потянула его на себя.

Никита грохнулся сверху, успев напрячь руки, чтобы не придавать Титову. Она довольно улыбалась, светлые волосы растрепались по подушке. Он ощутил ее ноги на своем поясе, холодные руки залезли под футболку и поползли по торсу. Никита попытался отстраниться.

– Кит, ну почему ты такой упрямый? – проворковала Наташа. – я же знаю, ты все еще меня любишь. Ты общался с Ветровой, чтобы вызвать у меня ревность, и у тебя получилось, но теперь мы снова можем быть вместе…

– Отвянь, Титова! – рявкнул Никита, наконец высвободившись из ее объятий.

Он вскочил, поправляя одежду и все еще чувствуя на коже ее прикосновения.

– Ты чего? – захлопала глазами раскрасневшаяся Наташа.

– С ума сошла?

– Ты из-за родителей внизу, что ли? Так у нас шумоизоляция…

– Титова, какая же ты… – зарычал Никита, сдерживаясь, чтобы не оскорбить ее.

– Но я же просто хотела быть с тобой…

– А год назад не хотела? Кстати, как там твой парень поживает?

– Я рассталась с ним ради тебя!

– Мне таких жертв не надо, – скривился Никита. – Ты для этого мать заставила нас на ужин пригласить?

– Нет… она сама захотела. А я подумала – хороший повод, чтобы помириться.

– Что ты понимаешь под словом «помириться»? Вот это? – он кивнул на кровать.

– Я хочу поддержать тебя!

– Ты меня классно поддерживала в тачке того обсоса. Грустно, что его поперли из «Оникса», и теперь он играет в Нижнем.

– Кит, я всегда хотела быть только с тобой!

– Поэтому предала мое доверие, а потом меняла парней, как перчатки? Я не игрушка, которую можно выбросить, а потом, приревновав к кому-то, подобрать.

– Я совершила много ошибок, но обещаю, я все исправлю!

– Нечего исправлять, Наташ. Пока.

Он стремительно двинулся к двери, но Наташа бросилась ему наперерез.

– Не уходи! – заплакала она, падая ему на грудь.

Никита знал – это очередная манипуляция. Поведение Титовой он давным-давно изучил вдоль и поперек, но плачущую девчонку в одиночестве оставить не мог. Белая футболка испачкалась в туши и тональном креме. Тяжело вздохнув, он похлопал ее по спине. В такие моменты он особенно остро чувствовал свою беспомощность.