Когда они вошли в палату, Никита застыл. Отец сидел на кровати, осунувшийся и постаревший. Выглядел он еще хуже, чем в тот день, когда заявился пьяным в квартиру. Лицо позеленело, белки глаз приобрели нездоровый желтоватый оттенок. Увидев их, он опустил взгляд.

– Никита… Ангелина… – произнес он тихо.

Мать бросилась к нему с объятиями. Слезы снова потекли по ее щекам. Никита же не мог заставить себя пошевелиться. Он не понимал, какие чувства испытывает. Облегчение от того, что отец нашелся, смешивалось со злостью, с яростью, клокочущей в груди.

– Где ты был? Мы так волновались! – всхлипывала мать.

Отец отстранился и печально посмотрел на нее.

– Я… Я не знаю, как это объяснить…

– Ты уж постарайся, – нахмурился Никита.

– Я виноват… – начал отец.

– Ты не просто виноват. Ты облажался по полной!

– Никита, перестань! – причитала мать. – Ты что не видишь, ему плохо!

– А нам просто великолепно! Вот лично я кайфанул, когда обзванивал сто долбаных больниц, чтобы узнать все ли с ним в порядке!

– Никита, я понимаю, ты злишься. И ты имеешь на это полное право, – хрипло проговорил отец, – но я правда… сожалею.

– О! А можно погромче? Я не расслышал…

– Сожалею, ясно? – выкрикнул отец, наконец посмотрев ему в глаза.

– Все, надоело изображать немощного? – Никита нервно дернул щекой.

– Никого я не изображаю, и прекрасно знаю, что натворил. Я не ожидаю, что ты меня простишь за это. Или за то, что я…

– За то, что ты годами нас третировал? Это ты хочешь сказать?

– Да послушай же! – повысил голос отец. – Я хочу попросить прощения. У тебя и у твоей мамы.

– Поздно, – покачал головой Никита, – слишком поздно.

– Я знаю.

Он закашлялся. Мать тут же схватила стакан воды с тумбочки и протянула ему. Он благодарно кивнул, сделал несколько шумных глотков и снова посмотрел на сына.

– Я действительно все осознал. Правду говорят: то, что у тебя есть, начинаешь ценить только тогда, когда теряешь…

– О чем ты? Если о семье, то меня ты потерял давно, – отрезал Никита.

– Знаю, и не жду от тебя… Не жду скорого прощения. Но то, что я болен, тебе понять придется.

– Болен?! – вскрикнула мать. – Чем ты болен?! Что происходит?

– Рассчитываешь надавить на жалость? – не унимался Никита.

– Жалости я тоже не жду. Вы должны сейчас внимательно меня выслушать и постараться это… осознать, – отец вздохнул и опустил голову.

– Осознать, что этой выходкой ты опозорил нашу семью?

– Никита, – серьезно проговорил отец, – я знаю, что уделял тебе мало времени. Знаю, что наши отношения… далеки от идеала.

– Наших отношений не существует.

– Пусть так. Но сейчас ты должен меня выслушать.

– Миша, в чем дело? – мать взяла его руки в свои. – Скажи нам!

– У меня… лудомания. Я проиграл все деньги… на ставках. Я думал, что смогу отыграться… Но только усугубил ситуацию. Именно поэтому я так пил все это время… Просто не мог принять тот факт, что подвел себя, подвел вас. Я трудился всю жизнь, зарабатывал, а потом… на меня словно что-то нашло. Казалось, алкоголь решит все проблемы, заглушит боль, но становилось только хуже. Последние полгода, в те дни, когда я пропадал… я просто напивался до отключки. Даже не помню, что творил, что говорил…

Отец поморщился, словно от боли, и посмотрел на сына.

Никите казалось, что мир вокруг него рушится. Он не мог поверить тому, что слышал. Вся их «идеальная» жизнь разваливалась на кусочки.

– Как давно ты играешь? – ровным голосом спросил Никита.

– Несколько лет.

– Ты понимаешь, что ты натворил? – прошептала мать сквозь слезы.

Отец поднял глаза и встретился с ней взглядом.

– Я виноват. Я потерял контроль. И не знаю, как это исправить.

Мать схватилась за голову и в панике смотрела по сторонам блуждающим взглядом. Она выглядела совершенно потерянной. У Никиты словно земля ушла из под ног. Однако необходимо было собраться. Похоже, здраво мыслись здесь мог только он.

– Собирайся, – сказал он, – поедем домой.

– Я не знаю… Я должен разобраться с долгами… Не хочу втягивать вас в это…

– Уже втянул, – мрачно ответил Никита. – Придется расхлебывать кашу, которую ты заварил.

Никита изменился. Она заметила это сразу, в понедельник, когда они наконец встретились. На все выходные он пропал: изредка отвечал на сообщения, но всегда коротко. Писал, что все в порядке, и не нужно переживать, однако беспокойство в ее душе крепло.

В понедельник утром Никита не пошел с ней к врачу, извинился и сказал, что занят. Василиса отправилась к Эдуарду Геннадьевичу вместе с мамой, и узнала хорошие новости – связки восстанавливались даже быстрее, чем ожидалось. Врач запретил ходить и тренироваться без бандажа, но тем не менее Василиса получила разрешение вернуться на паркет. Это и обрадовало ее, и заставило переживать еще сильнее. До предпоследнего матча сезона оставалась всего неделя. Но куда больше ее мысли занимал Никита. Она как могла боролась с этим, но безуспешно.

Когда в понедельник Лебедев, никого не предупредив, не пришел в школу, Василиса заволновалась еще сильнее. На звонки он не отвечал. Петя тоже не мог с ним связаться, Катерина безуспешно снова и снова набирала его номер – Лебедев испарился. Не выдержав, Василиса обратилась к классной руководительнице. Та сказала, что родители Никиты предупредили: несколько дней он будет отсутствовать по семейным обстоятельствам. Василиса недоумевала, что могло такого случиться, что он ей не сказал, а теперь игнорирует любые попытки с ним связаться.

В тот же день в школьной группе появились анонимные записи.

«Неужели роману Ветровой и Лебедева конец? Он даже в школу не пришел, настолько она ему противна.»

«Куда пропал Никита из “Оникса”? Его девушка целый день ходит расстроенной. У них что-то случилось? Неужели они расстались?»

«Наконец-то Лебедев бросил Ветрову! Девочки, вперед, красавчик вновь свободен!»

Ангелина Лимонова даже не скрывала своего злорадства. Уже после третьего урока, пронюхав, что Василиса спрашивала учительницу о Никите, она решила ее подколоть:

– Ну что, Ветрова, закончился твой недолгий роман? Скажи, ты очень расстроилась? Можешь поплакать, мы не осудим.

Желание у Василисы было лишь одно – сделать так, чтобы Лимонова перестала нагло усмехаться. Ее подружка, Кристина Исаева, как обычно молчаливо наблюдала.

– Отвали от нее, Лимонова, – негромко и угрожающе сказал Петя, сидевший в соседнем ряду.

– А почему она сама не может ответить? Вы что с Морозовой в защитники записались? – не унималась та.

– Почему же не могу? – рявкнула Василиса. – Просто я считаю, что опускаться на твой уровень – ниже моего достоинства.

– Ветрова… – надулась Ангелина.

– Это что, стук со дна? Плохо слышно. – глядя ей в глаза ответила Василиса.

– Хамка! Не зря Лебедев тебя бросил! – разозлилась Ангелина и, взмахнув рыжим хвостом, отвернулась.

Этот выпад Василиса проигнорировала. Кристина еще несколько минут таращилась на них, но, так и не произнеся ни слова, вскоре тоже отвернулась.

Катя с Василисой переглянулись. Морозова слабо улыбнулась и в знак поддержки слегка толкнула ее плечом.

Целый день от Никиты не было вестей. Петя сказал, что тренировку он тоже пропустил, а для любого спортсмена это означало лишь одно – либо он серьезно заболел и отстранен, либо случилось что-то действительно серьезное.

Радоваться возвращению на паркет у Василисы не получалось. Никакого удовольствия от тренировки… Играла она на удивление хорошо, несмотря на то, что мысли ее были далеки от баскетбола. Нога все еще побаливала, но Василиса чувствовала себя гораздо лучше, могла бегать быстрее и прыгать выше. Раньше травма мешала ей играть, и если бы она обратилась к доктору, когда все только началось, то сейчас результаты были бы лучше. Теперь оставалось лишь наверстывать упущенное и надеяться на успешную игру с «Барсом».