Судя по оскалу Кости мои слова его ни только не напугали, а наоборот еще больше раззадорили. И меня такой рассклад совсем не устраивает.

Озираюсь по сторонам. Вижу, что машина уже стоит у сада. Вздергиваю подбородок:

— Раз вы не намерены продолжать разговор в деловом русле, Константин Георгиевич, то на сегодня нам больше не о чем говорить!

Хочу было дернуть ручку двери, но Костя меня останавливает:

— Ладно, не кипятись, малыш, — он сжимает мою руку в своей ладони. — Куда ты собралась? Мы ведь договорились, что ты будешь теперь работать на моей территории. Ребята сейчас приведут Аленку и поедем.

— Не сегодня, — отрезаю я строго. — Начну работать у вас с завтрашнего дня. Сегодня мне нужно закончить дела в саду, чтобы меня не уволили по возвращении за внезапный уход. Уж будьте добры потерпеть один день.

Как минимум мне в первую очередь нужно подготовить сына к переменам. Ну и собственно объясниться с заведующей.

Костя будто завис, обдумывая мой отказ.

Еще бы. Он-то привык, что все всегда по его. Но видимо сейчас осознает, что не может давить на меня, потому что сам в безвыходной ситуации.

— Ладно, — отвечает наконец. — Тогда сегодня побудете в саду. Мои ребята присмотрят, чтобы тебя больше никуда не увели. И вот еще, — он достает из нагрудного кармана пиджака карточку и протягивает мне: — Это теперь твоя.

— Вот еще! — фыркаю, не собираясь принимать подачки от бывшего. — Не нуждаюсь.

— Я нуждаюсь, Надь, — он бесцеремонно вкладывает карту мне в руку. — Малой нужно заказать всякое, а я нихуя не шарю. Попытался поискать всякие там резинки эти, платьишка, но не понимаю ни размера, ни удобства. Помоги, а?

Значит все же заботится о малышке?

Любит ее.

Невооруженным глазом видно как он беспокоится о ней. Однако будто не знает как это проявить.

Только сейчас осознаю: а может этот чурбан и правда только так умеет свою привязанность проявлять? Иначе ведь он совсем не умеет. Сам сказал: проще купить, заказать и весь мир к ногам положить. Вот он и хочет всего лучшего для своей дочки: няню, охрану, шмотки. Потому что только так умеет любить.

Признаться от осознания, что этот гад таки любит свою маленькую дочку мне на душе становится легче.

— Ладно, — отвечаю я, немного смягчившись,

Костя с благодарностью сжимает мою руку, в которую вложил карту и добавляет:

— И себе что-нибудь красивое купи, малыш, — он потирает пальцами мое запястье.

А я подвисаю на этой его фразе. Он и раньше мне так всегда говорил.

Неужели и ко мне так же как к Аленке чувства свои чурбанские проявлял?

Любил?..

Это вряд ли.

Но заботился он обо мне — бесспорно.

От того и так больно было от его предательства.

...

Девчата! Нашла деву, показалась похожей на Надюшу)

Как вам?

— Мам, а где ты была? — Тема бросается допрашивать меня, едва я переступаю порог нашей группы.

Еще бы, меня не было почти весь день со всеми этими приключениями. Уже скоро рабочий день заканчивается, а я фактически только пришла.

Волновался, мой маленький рыцарь. Как же он тут без меня теперь будет?

Прежде чем придумать что ответить, просто обнимаю своего малыша, целую его в розовую щечку и прикрываю глаза от облегчения, что он просто со мной:

— Я так соскучилась, — говорю тихо, стараясь сдерживать слезы в голосе, чтобы не пугать ребенка.

При всем моем внешнем самообладании слишком уж тяжело мне дался этот разговор с полицией. Никогда бы не подумала, что Паша способен на такую низость. Угрожать мне ребенком. Это ж надо!

При том, что ему-то козлу доподлинно известно, что я хорошая мама! Этот сукин сын еще и обвинял меня, мол я слишком много времени Тёме уделяю. Обижался еще. А теперь погляди че удумал, скотина.

Да я ради сына на все пойду. Но никому его не отдам.

На мою голову ложится маленькая ладошка. Открываю глаза и вижу перед собой взволнованную Аленку. Взгляд в точности как у моего Артёмки, когда он переживает.

— Надя, все хорошо? — говорит она и гладит меня по волосам.

Как же они все же удивительно похожи. Хотя чего удивительного, если отец один.

Однако раньше, мне всегда казалось, что мой сынок похож на меня больше, чем на Костю. Видимо мне просто так хотелось видеть.

— Все хорошо, детки, — глажу Аленку в ответ по головушке. — Просто соскучилась. А вы почему не спите? — удивляюсь я, осознавая время.

Слышу вздох нашей воспитательницы и поворачиваюсь к ней:

— Пришлось этих двух бандитов вывести из спальни. Ни в какую не укладывались и другим мешали.

— Вот оно что. Переживали значит, — говорю понимающе. — У меня все хорошо.

Аленка так незаметно чуть ближе к нам подходит. Я улыбаюсь:

— Можно я тебя тоже обниму? — предлагаю я, чувствуя, что ей очень хочется.

Ну вот. Глазки загораются. Кивает.

Тёма как истинный джентельмен сам отходит в сторону, предварительно чмокнув меня в щеку. Аленка с каким-то восторженным удивлением шагает в мои раскрытые объятия, и я крепко прижимаю ее к себе.

— Малышка, — глажу ее по пушистым волосикам. — Если захочешь я могу тебя каждый день обнимать.

Кивает мне в плечо:

— Раньше меня бабушка обнимала.

У меня комок в горле. Так обидно за эту кроху из-за ее паскудной матери. А вот ее отец у меня еще за это получит, чурбан бездушный!

Целую ее в макушку:

— Договорились, солнышко. Я буду обнимать тебя всегда, когда захочешь. И папу твоего научим заодно. Хорошо?

Расцветает. Улыбается, заглядывая мне в глаза:

— Ты такая хорошая, Надя.

— И ты хорошая, Аленушка, — нажимаю пальцем на кнопку маленького носика такого же, как у моего сына.

Тёма бросается к нам и обнимает нас обеих:

— А еще вы самые красивые! — смеется сынок.

— Ивахина! — слышу за спиной грозный голос заведующей. — Ну-ка объясни мне! Какого…

Осекается, встретив колючие взгляды детей в моих объятиях.

— Ой, а вы чего уже тут, малыши? — ее тон тут же смягчается. — Разве тихий час закончился?

— А вы чего тут? — строго спрашивает Аленка. — Тихий час еще не закончился, а вы шумите.

— Да, — вступается Тёма, — вы на маму не ругайтесь, Валентина Васильевна. А то я больше ваши пирожки есть не стану.

— Ох! — женщина всей душой любящая детей театрально хватается за сердце: — Помилуйте, пожалуйста. Не собиралась я вашу маму ругать. Просто волновалась. Вот и пришла узнать, как у нее дела.

— И вы туда же, Валентина Васильевна, — усмехаюсь я. — Не о чем волноваться.

— Целый день тебя найти не могла. Трубки не берешь. Как же не о чем, Надь? — она отчитывает меня как ребенка, а сама с опаской на детей поглядывает, чтобы и ее снова не отчитали.

— Я вам потом все расскажу, — киваю на детей.

— Потом-потом, — возмущается. — Ты мне и вчера обещала рассказать, и ни черта. Ой! Малыши-карандаши, ну-ка идите поиграйтесь, раз все равно не спите. Мне надо с мамой поговорить.

— Если только ругаться на нее не будете, — Тёма поднимает вверх указательный палец.

— Честное пионерское! — отзывается заведующая. — Пойдем, Надюш. На пару ласковых, — она улыбается, но чую разговор нам предстоит непростой.

Выхожу вслед за заведующай в коридор и она тут же начинает допрос:

— Надя, какая еще нахрен полиция в моем саду?!

— Простите, Валентина Васильевна. Я ж не спициально.

— Ты слышала, че они говорят?! Что тебя опека проверять будет. Это с какого перепугу?! — неистовствует. — Ты хоть представляешь какой скандал будет, если об этом кто-то из родителей узнает! Даже при благополучном разрешении вопроса для вас с Темой, косые взгляды все равно ведь будут.

— Я понимаю…

— Понимает она! — злится заведующая. — Что ты понимаешь, дуреха? Да я ж при всей любви к тебе не смогу тебя после такого оставить.

— Все будет в порядке. Вопрос решается.