— Че уже нового ебарая себе нашла? — влезает Паша.

— За языком следи при ребенке, — рычу я. — Даже если и нашла, тебя это вовсе не касается!

Шагаю к машине, лишь бы избавиться от этого придурка.

— Если посмеешь сесть в эту тачку, то увидимся в суде, я тебе гарантирую, — шипит он мне вслед.

Даже не оборачиваюсь на его пустые угрозы. Пошел он к черту со своими запугиваниями. Больше всего я сейчас боюсь его самого, и сама бы от полиции не отказалась. Но раз подвернулся другой способ избавиться от этого гада — я им воспользуюсь.

Открываю заднюю дверь внедорожника, усаживаю сына внутрь и сама сажусь рядом с ним.

— Вау, — восторженно озирается Тёма, — какая огромная тачка, ма…

— Тшш, — прерываю я сына, прикладывая палец к губам.

Не хочу, чтобы приближенные Кости знали лишнее обо мне. И теперь, избавившись от проблемы в лице Паши, мне придется быстро придумать, как избавиться и от еще не случившейся проблемы.

— Скажите, зачем Константин Георгиевич отправил вас за мной? — пытаюсь прощупать почву.

— Не могу знать, — пожимает плечами водитель. — Сказал, у него к вам разговор серьезный.

Серьезный разговор…

Меня до сих пор мелко потрухивает после встречи с Пашей, а теперь еще и тахикардия кажется началась от нового стресса.

Прижимаю к себе сына, чувствуя, что мне даже дышать тяжело становится.

Какой у него ко мне может быть серьезный разговор? Самое страшное, если узнал о том, что я от него ребенка скрывала.

А узнать он мог в легкую — сама Аленка могла рассказать папочке о Тёме.

Если так, то мне кранты.

Машина неумолимо мчится по шоссе, и я хаотично пытаюсь придумать, как мне спастись от гнева бывшего мужа. В лепешку расшибусь, но не позволю ему узнать о сыне. У него уже есть дочка, вот пусть и занимается воспитанием малышки, которая и любви родительской не знала. Ей он нужнее, а нас с Артемом и без него отлично живется.

Вздрагиваю, когда у меня вдруг начинает вибрировать телефон.

Заведующая. Как вовремя.

— Ивахина, мне тут одна из воспитательниц сообщила, что у тебя какой-то инцендент к ворот сада произошел, — доковыривается без лишних прелюдий. — Объяснишь, че это было? Почему я поужинать с семьей спокойно не могу, должна тут за тебя переживать?

— Объясню обязательно, — обещаю я. — Но попозже. А вы где именно ужинать собрались, Валентина Васильевна? Дома?

— Ну, а где ж еще? — усмехается она. — Хочешь заскочить на огонек и последние сплетни рассказать, кто там к тебе у сада приставал? М?

— Почти, — соглашаюсь я. Она у нас душевная женщина, хоть и строгая. — Можно я вам Тёму на часик завезу. Мне срочно по делам надо: с ним не могу, а оставить не с кем. А потом приеду его забирать и все как на духу вам выложу непременно. А?

— Да привози ж, конечно, если надо. У меня как раз сегодня внуки в гостях, вместе веселее, — вполне ожидаемо соглашается она. — Но у тебя это, Надь… случилось что ль чего?

— Ничего серьезного, Валентина Васильевна, — заверяю я. — Говорю же, на обратном пути вам все расскажу.

— Ну мало ли там, вдруг помощь какая нужна. Ты если что не стесняйся мне только, — строго грозится она.

— Сейчас главная помощь, это если вы Тему возьмете. Больше правда ничего не надо.

— Да вези уж. Сказала ведь.

— Спасибо большущее, — кладу трубку и сразу прошу водителя Кости слегка отклониться от маршрута.

Он явно не доволен, что ему приходится нарушать приказ босса, но я убеждаю его всего одной фразой:

— Иначе и вовсе высадите нас на дороге! Если не сделаете, как я прошу, то я вообще не собираюсь ехать.

Он нехотя поддается, и уже меньше чем через час мы подъезжаем к Костиному особняку в ближайшем пригороде Москвы. Тогда как Тёма с удовольствием остался играть с внуками нашей любимой заведующей.

Машина въезжает в подземный гараж и я выхожу из машины вслед за водителем.

— Через эту дверь входите в дом, — показывает он мне. — Вас ждут.

— Спасибо.

Я боюсь. Не понимаю, что Косте от меня может быть нужно. Но в то же время, мне неимоверно хочется увидеть милого ангела — Аленку.

Вхожу в дом, через указанную мне дверь и в изумлении замираю.

Костя стоит на коленях перед рыдающей малышкой и всячески пытается ее утешить, приговаривая ласковые слова:

— Ну, моя принцесса, не плачь пожалуйста. Я тут тебе подарков привез. И вкусняшек всяких.

— Не нужно мне ничего! — протестует Аленушка. — Как мне не плакать, если я тут целыми днями одна! С твоими этими слугами бестолковыми! Они даже играть не умеют! Ты обещал, что я с тобой теперь жить буду. А я одна.

— Ну, солнышко мое, у папочки работа такая, — виновато оправдывается мой бывший муж. — Я ведь только поэтому тебя с мамой и оставлял до этого, потому что очень часто занят.

— Мама тоже всегда занята! — врывается маленькая куколка, даже ножкой притопывая. — Верни тогда меня в садик! Там Надя! И мои друзья. Не хочу тут оставаться.

— Я придумал кое-что получше, — он так трогательно целует ее в лобик, что у меня сжимается сердце. — Честно, я постараюсь побольше освободить свой график, специально для тебя. Но пока у меня завал, я для тебя кое-кого позвал, — он встречается со мной взглядом, и я понимаю, что он давно заметил мое присутствие и очевидно как раз обо мне и говорит.

— Аленка, — окликаю я малышку и опускаюсь на корточки, раскрывая объятия для крохи.

— Надя, — она смотрит на меня с таким восторгом, будто я настоящий дед мороз среди лета. — Ты приехала…

Она бежит ко мне в объятия и крепко обнимает меня за шею:

— Он меня тут одну оставил, — жалуется солнышко. — Со своими этими глупыми слугами. И в садик не пускает. И к вам не пускает, — взахлеб воет малышка.

Строго и с укором смотрю на Костю. А он выглядит так, будто эти несколько дней оказались для него самыми тяжелыми в его жизни. Что, папаша, не вывозите?!

— Не плачь, моя маленькая, — целую девочку в макушку. — Я поговорю с твоим папой и мы что-нибудь придумаем.

— Поругай его! — требует она, никак не успокаиваясь. А я дивлюсь, как из тихого послушного ангела всего за пару дней Аленка превратилась в капризную боевую принцессу.

— Хорошо-хорошо, обязательно, — поднимаю ее на руки, выпрямляясь в полный рост: — Скажи мне, зайка, а ты сегодня днем спала?

— Неа, — она трет глазки.

Прижимаю ее пушистую головку к своему плечу и принимаюсь слегка покачивать ее на руках. Очевидно у ребенка просто нервная система уже не справляется со всеми этими переменами в жизни, а ее даже никто и не додумался спать уложить. Бедная малышка.

— Какого черта ты просто не нанял для нее няню? — шепчу я Косте с нескрываемой претензией в голосе.

— После того, как даже ее собственная мать не справилась, я не могу доверить дочку кому попало, — устало шепчет в ответ Костя, поднимаясь на ноги. — Поэтому оставлял ее только с проверенными людьми.

— Аленка права, — ругаюсь я шепотом, — они у тебя может и проверенные, но совершено бестолковые! Тебе нужен кто-то, кто хоть немного шарит, как обращаться с детьми!

— Именно поэтому я и послал за тобой.

— Ч-что? — теряюсь я, ведь ожидала, что нас ждет тяжелый разговор о том, что я скрыла от него Тёму. — И почему же?

— Надь, я хочу, чтобы ты стала нашей няней.

— Ты щас пошутил? — злюсь я шепотом, стараясь не волновать малышку.

В конце концов она не виновата, что ее папа мерзавец. Это все равно как если бы я стала винить собственного сына в грехах отца.

— Ничуть, — Костя холодно пожимает плечами и деловито складывает руки на груди. — Аленка мне за эти дни про тебя все уши прожжужала. И добрая, и причесывает не больно, и обнимает ее, и готовит тетя Надя отменно. В чем я в общем-то согласен. Она о своей матери за все эти дни вспоминала реже, чем о тебе, Надь.

Как мне больно за этого ребенка. Даже не полные сутки со мной отложили на нее такой отпечаток, какой мать за всю ее жизнь похоже не оставила. Малышка…