Одна из них говорит: «Я люблю Париж, но я бы не поехала туда сама по себе».

Вторая отвечает: «Ну, теперь-то твоя жизнь вся при тебе, ведь так?»

Что это значит?

Что бы это ни значило, я прихожу в ярость.

Не было такого, чтобы я не хотела путешествовать одна. Мне нравится быть самой по себе, но мое «сама по себе» не находится при мне: оно такое же увертливое, как и моя жизнь. То в моей жизни, что я считаю своим, часто связано с другими людьми, но им вовсе необязательно всегда путешествовать со мной. Да, другие люди владеют некоторыми частями моей жизни, и если они вырывают из нее свою часть — что ж, неудача, — но это не больше, чем прореха. Сколько лет этим женщинам? Одной около пятидесяти, вторая выглядит моложе меня. У той и другой жизнь при себе: и ипотека уже погашена, и за аренду платить больше не нужно. До чего же омерзительно удерживать в руках это увертливое создание, которое вот-вот погибнет в неволе, как вытащенная на берег рыба. «Да забудь ты о нем, займись своей жизнью», — советовали мне некоторые, как будто любовь к жизни отношения не имеет. Или они хотели сказать, что оплакивать любовь, скучать по кому-то — это нечто противоположное жизни, что полноценная жизнь должна быть забита под завязку, в ней не должно оставаться неизбежных периодов, когда ничего не происходит?

Время нашего свидания спешит мне навстречу. Я чувствую подъем, сладостное предчувствие падения. Как когда знаешь, что еще немного — и расплескаешь воду в стакане, но всё равно продолжаешь двигаться, будто нарочно. Как когда едешь на машине вниз с крутого пригорка и перехватывает дыхание. Я могла бы что-то предпринять, но только отрицательное. Я не могу приехать скорее, зато могу отложить приезд или отменить его вовсе. Ни одного сообщения за последние сутки. Тридцать шесть часов назад ты «скорее всего» (собирался в Лондон) «сегодня или завтра утром». Меня пугает твоя немногословность, у меня не получается отвечать так же кратко. Единственный выход — хранить молчание. Раньше мы писали друг другу по электронной почте раз двадцать в день, а то и больше. Ты не из тех, кто лжет (по крайней мере, мне так кажется), но возможно ли, что ты экономишь правду? По крайней мере, на этот раз ты едешь ко мне. Ты никогда не делал этого раньше. Ты сообщил мне, во сколько прибывает твой поезд. В транспорте ты во власти расписания, и у тебя нет возможности опоздать.

Я засыпаю. Я перестану существовать до тех пор, пока ты меня не разбудишь.

Я не пишу тебе.

Ты не пишешь мне.

Я не вижу тебя во сне.

Итак, в будущем совершенном, которое теперь уже в прошлом, мой поезд подошел бы к вокзалу. Мы бы встретились. Мы бы выпили для храбрости парочку крепких алкогольных коктейлей в баре неподалеку, после чего я бы протянула тебе руку, а ты бы наклонился и поцеловал меня, а потом ты (мы) бы остановился и сказал: Добро пожаловать в Англию.

И этот момент был бы прекрасен.

Но его не было, разумеется, тебя не было, когда я добралась до, была, когда ты, что ты будешь, встретишь на пути сюда, нет, еще не то, что не было, которое, когда бы то ни, где бы мы? Были ли мы, могли бы не, нет, только стекло, предметы за стеклом, дневной свет был, разозлил людей нет, не нет, нет всех их не, нет. Не, стекло бьется, свет прервался, нет, не был, и до сих пор нет его, будет, будет светло, свет, освещенный, светил.

Светил: прошедшее время, да, в настоящем на этом всё. Что-то отделилось, оранжево-синее, будто сквозь стекло, оставляя меня на той стороне, где я еще не бывала, с этим звоном в ушах — прилив адреналина, головокружение? — значит, я отдала себя на милость. Чему? Чему-то, кому-то: тебе? себе? Тебя там не было. Разумеется. Я знала, что всё так будет.

Я всегда это знала.

На что я рассчитывала? Ты часто опаздывал, но отсутствие носит другой характер. Дело не в том, что тебя там не было: твое не-бытие-там тоже куда-то делось. Какой-то своей частью оно осталось в прошлом. Мгновение осталось позади, как деревья, которые проносятся за окном скорого поезда. Казалось, что двигались они, но это делала я, да и поезд нельзя остановить, как машину. Пассивная пассажирка — я не могла ничего сделать, чтобы вернуться назад. Мгновение стало объектом. Я успела свернуть и убрать его подальше, проложила между ним и собой небольшой слой времени и пространства, совсем немного времени и пространства, не больше, чем от поезда до платформы, но оглянувшись назад, увидела, что расстояние очень быстро сжалось, почти полностью исчезло, подобно тому, как сходятся вдали параллельные рельсы, так что при взгляде издалека кажется, будто они сливаются в одну сплошную черную линию. Если провести линию здесь, она разделит страницу на прошлое и настоящее. Дочитав до конца, вы сможете сами решить, на какой вы стороне.

Или не сможете.

Я была там. И вот я здесь.

Я поражена, что оказалась здесь.

Here (здесь) меньше, чем there (там), на одну букву, это указывает на то, что нечто утрачено, хотя я не до конца понимаю, что именно, когда и как.

Я достаю свой телефон, открываю карту. Метка сообщает: ВЫ НАХОДИТЕСЬ ЗДЕСЬ. Что ж, уже немало. Я снова здесь, на том самом вокзале, где всё началось, но я уже не та. Мне всё еще хочется быть там, где я влюблена, но оказывается, что такого места для меня нет.

Я теперь пересекла эту линию, я стою у границ любви, и обратно я вернуться не могу. Оглядываюсь на что-то позади меня. Было ли это любовью? Я уже не знаю. Любовь противится прошедшему времени: я тебя любила указывает на отсутствие этого состояния в настоящем, но признание в любви существует в настоящем длительном, безграничное, оно ускользает из момента, нащупывает своими несовершенными пальцами будущее: я люблю тебя = я буду любить тебя вечно; невозможно сказать это без жеста в вечность. Плевать: в любви мне не за что уцепиться, ее абстракция не укладывается в форму конкретного существительного. Бывает какая-то правда, какая-то война, но какая-то любовь? Будь так любезен — это наказ вести себя хорошо, — да, действовать, но пассивно, согласно инструкциям. Любезный человек не есть влюбленный, поскольку влюбленные часто поступают нехорошо и ведут себя вовсе не так, как им велят. С существительным есть проблема: оно соскальзывает в сторону глагола. Любовь — это активное слово, всегда в движении.

«Ты мне даже не экс», — сказал ты мне один раз. «Экс» напоминает суффикс, нечто из прошлого, но это префикс, начало. Поскольку я не соответствую критериям «экс», любовь я покинуть не могу. Не могу ни уйти, ни остаться, куда мне теперь идти? Похоже, на данный момент некуда.

Выхожу из зоны прибытия «Евростар» и сажусь на скамейку в вестибюле вокзала, со всех сторон бары, кафе и магазины предлагают скромные утешения: пирожные, журналы, косметику, один книжный магазин — и в этот момент я переношусь в то мгновение, когда я была здесь в последний раз.

Время выравнивается. Прокручиваю свою ленту, чтобы убедиться в том, что я вообще сдвинулась хоть куда-то. Ужас интернета в том, что он позволяет определить точное время окончания любого события. Последнее сообщение от тебя я получила однажды в субботу ровно в 12:59, ты писал, что опоздаешь. Сейчас 12:58, и снова суббота, ибо дни — как и хорошая погода — наступают, несмотря ни на что. Не кажется невозможным, что в тот момент, когда цифра сменится и время совпадет, ты вдруг появишься, повинуясь чарам часового механизма.