Широкое брачное ложе — тут даже покойному Гуго свободно покажется. Тоненькая Эйда здесь совсем потерялась.

И сейчас вдруг очнулась — не вовремя. Попыталась дернуться. Очень неловко. Будто у нее кружится голова. Или…

Болван и идиот! Как сам валялся в сырой сантэйской канаве — уже забыл?

Спешно посланный за врачом резвый слуга вместо требуемого привел отца. Правда, тоже спешно.

— Какого змея, сын? — Навредить Эйде почти криком он явно не боится. — Ты вроде не в том состоянии, чтобы кого-то пугать. Она что… беременна от илладэнского любовника?

— Отец, если ты за это время не закончил Лютенскую Академию, будь добр — прикажи вызвать сюда нормального лекаря. Трезвого. Моим приказам тут не считают нужным подчиняться. А Эйда ранена.

— У меня в доме лекари не пьют. И ненормальных — не держу. Что с ней? — посерьезнел отец.

— Как минимум — сотрясение мозга. Все признаки. Что еще — пока не знаю. Но ее точно накачали укрепляющим зельем. И вряд ли впервые. А оно сил не придает — только тянет из тебя же.

— А это ты откуда взял?

— Читал умные книги. Я как раз в Академию собирался, помнишь? А еще — все подобные зелья похожи на тот порошок, что мы оба хорошо помним. Кстати, о больных. Если уж мою дочь не нашли, ты не можешь хотя бы добиться перевода в наш дом моего друга Сержа Криделя? Я обязан ему жизнью. А мне Эрик вроде не отказал. Как и Ирэн. Только Серж всё еще не у нас.

Распоряжения слугам отец отдал быстро, четко и бесстрастно. Но отдал. Насчет Эйды — не бедного Сержа. Пока. За последним — точно не к слугам.

— Что я еще могу сделать для тебя, сын?

Назвал ли он его хоть раз Джерри — с самого возвращения? Если только в первый миг.

— Да, отец. Можешь.

Помочь умереть и при этом не погубить Эйду. Получится?

Смотрит. Выжидающе. Пытливо. Делано-спокойно. Не опускает взгляда. Нет ничего, что заставит это сделать Бертольда Ревинтера.

— Найти нашу с Эйдой дочь. Это даст ей силы выздороветь. Еще здесь и сейчас не помешала бы Ирия Таррент. Она знает сестру куда лучше, чем я. Это ей следует присматривать за раненой — не мне. Ирии Эйда доверяет.

Бертольд Ревинтер промолчал целый миг. Подбирал слова? Отец?

— Насчет второго — ты знаешь, это точно не ко мне, а к королю Эрику. А к нему — бесполезно. Он Ирию никуда от себя не выпустит. А насчет второго… Я сам давно хочу обнять единственную внучку. Поверь мне, сын.

3

Гуннор за свои не столь уж зрелые года успел побывать чересчур много кем. Не самым бездарным офицером. Разочарованным в войне будущим студентом. Рыцарем и защитником дам — прекрасных и не очень. А теперь стал мятежником в осаде. Изменником законному королю. Уже третьему по счету.

А с некоторых пор — еще и ночным лазутчиком. В бывшем мирном городе. Куда приехал учиться, а не воевать.

Всё же хорошее дело — тайные ходы. Прежде через них смелые михаилиты выводили преследуемых людей. Теперь — всё равно не вывести.

Эрик Бастард — истинный ормхеймец. Папенька бы одобрил. Новый король — храбрый воин и одаренный полководец. Любую лазейку из Лютены охраняют как никогда. Даже окраинные улицы прочесывают. Частым гребнем. А порой еще и заброшенные дома шерстят. Вместе с подвалами и чердаками. Тощая мышь не проскочит.

И не зря. Трое переодетых монахов и мирянин разом застыли у лепной стены брошенного особняка. Слились с ночной тенью.

Что сделал невысокий подросток не старше пятнадцати годов трем здоровенным громилам — не известно. Но больно уж похабно ухмыляются эти новые… хозяева жизни. И подхихикивают.

Не-хозяева поняли друг друга без слов. И даже без переглядки. Даже быстрой.

Не впервой.

Когда в городе заводятся усатые тараканы или портовые крысы приносят чуму — их пора истреблять. А если зараженные крысы и жадные тараканы ростом с человека и вооружены — значит, истреблять тайно. Потому что сами они не воюют честно.

Подкрасться сзади. Напасть. Вступить в краткий и беспощадный бой. Между делом развязать невезучего мальчишку и содрать смертельную петлю с его тощей шеи. В рубашке родился. Впрочем, совсем везучих ночами просто не ловят.

Теперь быстро перебить остатки врагов. Пожелать удачи мальцу. Приказать ему помалкивать. Выслушать рваные, сбивчивые «спасибо». Слегка погреться в чужих восхищенных взглядах. Всё же героем быть приятно. Ночным носителем справедливости.

И отказаться взять паренька с собой. Раствориться в осенней ночи.

Ах да — еще сначала трупы забрать. Не хватало только навлечь мстительную беду на целый квартал. Хлебнувший крови Эрик такие новые законы сочинил — сам Филипп Первый Скорняк восхитился бы…

Причем, писал лично. Тупым Гуго и Карлу на такое ума бы не хватило.

А предыдущим правителям оно и не требовалось. После Скорняка даже его именем впредь принцев уже не называли.

Как бы самим ночным разведчикам из Лютены выбраться — скорыми гонцами. Но даже если вдруг и выгорит — к кому бежать? Хоть императора Мидантийского на трон зови и проси унию. Так во всех сопредельных странах, по слухам, тот же гадюшник творится. Исключение — сожженный Аравинт. Потому как вообще страной быть перестал. Превратился в эвитанскую провинцию.

Под сомнением еще северный Бьёрнланд — исконные враги. Но и там — кто сказал, что всё и сейчас еще гладко?

Этак только в вольный Элевтерис драпать и останется. Но кого оттуда призывать — самого удачливого корсара? Так ему всё одно войска для победоносной высадки не хватит. Морской флот воюет не количеством. Особенно пиратский.

Легко пролетает ночная вылазка. Будто тьма, как некий древний бог или голодный демон, на глазах сжирает время. Будто и не дрался ты, а блаженствовал в жарких объятиях знойной красавицы.

Кстати, о красавицах. Гуннор усмехнулся. Тайным героям лютенской ночи пора торопиться назад. Негоже опаздывать на собственную свадьбу.

Повезло бы им с милой Соланж при других обстоятельствах заполучить в венчающие самого кардинала Эвитанского? Тоже трижды мятежника, кстати. И давно приговоренного. Еще два короля назад.

Интересно, что послушный сын мог бы написать любезному папеньке? «Срочно вышли пороха и пуль»? Папаша — бывший вояка — такое бы одобрил. Даже подмогу мог бы выслать — в лице непобедимого себя. Причем, скорую.

Но вот кто доставит столь нужное и важное письмо? Гонцам-то не выбраться. Даже тощим мышам.

А голубей скоро всех с голодухи поедят. Даже не почтовых. Последних просто давно перебили и зажарили. Еще при пьяном Гуго.

Глава одиннадцатая.

Эвитан, Лютена.

1

Прекрасная баронесса Ирэн Вегрэ — признанная фаворитка короля Эрика Первого Ормхеймского. Любимая кузина его жены, недавно пожалованная в старшие фрейлины. Правда, в отсутствие самой королевы Алисы, но кого это интересует? Кто тут имеет право голоса? Прежний Эрик особым милосердием не славился, но у нынешнего привязанностей нет вообще. Одни инстинкты и прочие… желания.

А у Ирэн теперь — личные покои в сине-серебряном дворце Эрика. С сегодняшнего дня.

С той минуты, как лиаранка переступила привычный порог до боли знакомой бежевой спальни. Под руку с совсем другим капитаном. Этот если и любит экзотику змеиных танцовщиц, то совсем иначе. Как и положено почтительному верующему.

Эрик всё-таки отдал будущей любовнице светло-бежевые покои Алисы! Где же теперь сама тихая Тенмарская Лилия? Всё еще «в заложниках» у «мятежных» михаилитов или… Без всякого «или». Очередной король, похоже, вполне готов объявить себя безутешным вдовцом. Причем, возможно, мешают этому тоже одни лишь несносные михаилиты. Ну и немного — что Алиса еще не родила. Если нынешнего Эрика вообще интересует жизнь будущего наследника.

Только до сих пор Ирия полагала, что положение старшей фрейлины означает лишь очередной плен. И не за горами — потную постель Эрика.

Ну, мятое небрачное ложе-то никуда не уйдет. Но, оказывается, главной фаворитке положен еще и солидный штат личных фрейлин. Умереть, не встать. Месячного плена в одной зашторенной карете и тесной камере с Роджером Ревинтером было мало. Теперь Ирии предстоит повторить еще и кривую дорожку голубоглазой Полины? Хоть с ее официальным статусом, хоть без. Умирать рано или поздно — в любом случае. И не от спокойной старости.