Прямо сейчас она должна быть наказана.

Не потому, что она плохая. О нет, моя маленькая девочка хорошая. Но ей нужно показать, насколько это все реально, нужно заземлиться в настоящем моменте. И она должна понять, что эта восхитительная попка моя, что она моя.

Я нежно глажу каждую щеку, и она хнычет, извиваясь у меня на коленях. Небольшое движение заставляет ее клитор тереться о мою эрекцию, и она ахает.

— Стой спокойно, красотка, или тебе будет намного хуже. — говорю я, затем наношу первый удар, не давая ей возможности ответить.

К ее чести, она стоит абсолютно неподвижно, не издавая ни звука.

Я шлепаю ее другую ягодицу, потом снова первую, мой член пульсирует в узких штанах. Но это третий шлепок, который сводит ее с ума, заставляя ее стонать и тереться своей соблазнительной маленькой киской об меня.

— Еще, пожалуйста. — умоляет она.

Не в силах отказать ей, я делаю это, на этот раз шлепая ее сильнее.

Она вскрикивает.

Это слишком. Потребность быть внутри нее, попробовать на вкус эту сладкую киску, поглотить всю ее плоть усиливается. Мои яйца как каменные глыбы. Все, о чем я могу думать — это раздвинуть эти роскошные бедра и глубоко войти в нее.

Ее ягодицы теперь приятно покраснели. Ее стоны наполняют мои уши. Она идеальна. Она мое — все.

Господи Иисусе, что, черт возьми, я такого сделал, чтобы заслужить это?

Я массирую ее пылающие ягодицы, затем протягиваю руку под нее, чтобы поиграть с ее клитором.

Она дрожит.

— Скажи: «Отшлепай меня, Санта». — приказываю я напряженным голосом. — Покажи мне, что ты веришь.

Слишком тихо, чтобы я мог расслышать, она шепчет три слова, о которых я мечтал услышать годами.

Я продолжаю играть с ее клитором, поражаясь тому, какая она влажная, какая отзывчивая. Когда ее отчаянные крики и стоны говорят мне, что она близко, я наконец выполняю ее просьбу, шлепая ее в последний раз.

И этого достаточно, чтобы подтолкнуть ее к краю. Она выгибается под моей рукой, вскрикивая, когда кончает. Не давая ей опомниться, я переворачиваю ее и сажаю на диван.

Мэдди морщится, когда ее истерзанная кожа соприкасается с тканью, но затем откидывается на подушки. Пока она с любопытством наблюдает за мной, я опускаюсь перед ней на колени и нежно раздвигаю ей ноги.

Она вздрагивает, когда мои пальцы исследуют ее чувствительную кожу. Но она не говорит мне остановиться. Нет, только не моя хорошая девочка. Расставив ноги пошире, она закусывает губу.

Я приближаю лицо к пухлым губкам ее блестящей киски. Мой член такой твердый, что кажется, вот-вот отвалится, но желание попробовать ее на вкус побеждает. Потому что теперь, когда я добился от нее одного оргазма, меня охватывает жадное желание попробовать ее на вкус, когда она кончает мне в рот.

— Это моя Мэдди. Такая хорошая девочка. Такая влажная, такая отзывчивая. — бормочу я, прежде чем позволить себе, наконец, попробовать ее на вкус.

Своим языком я прокладываю дорожку от ее узкой дырочки прямо к ее чувствительному маленькому бутону. Боже, она на вкус лучше, чем я представлял. Я снова облизываю ее, чувствуя, как укореняется пристрастие к ее вкусу и ощущениям.

Закидывая ее ноги себе на плечи, я притягиваю ее к краю дивана и зарываюсь лицом между ее ног, растворяясь в ней. Ее крики наполняют комнату, когда я поглощаю ее, обводя языком ее клитор, одновременно просовывая в нее палец.

Боже, она такая тугая, такая влажная, такая совершенная. Все в этот момент идеально, или почти так. Ее освобождение завершит это дело, и я полон решимости добиться этого от нее.

Ее пальцы стаскивают с меня шляпу, запутываясь в моих волосах, когда я нахожу это тайное местечко внутри нее. Ее бедра сжимаются вокруг моей головы, в то время как стенки ее киски сжимают мой палец, делая ее еще крепче. А потом я посасываю ее клитор, удовлетворение наполняет меня, когда она кончает, прижимаясь этой идеальной маленькой киской к моему лицу.

Когда я проглотил все остатки ее оргазма, я встаю и смотрю на нее сверху вниз. Она такая раскрасневшаяся, такая красивая.

— Хорошая девочка, кончила для Санты. Каждый раз, когда ты прикасалась к этой восхитительной маленькой киске, я мечтал об этом. Ты потрясающая на вкус.

— Ты видел… это? — спрашивает она дрожащим голосом.

— Я же тебе говорил. Я наблюдал за тобой.

Я расстегиваю молнию, не в силах больше ждать, молясь, чтобы мне удалось сохранить хоть какое-то подобие контроля и не быть слишком жестоким в ее первый раз.

— Я всегда наблюдаю за тобой, Мэдди. А теперь я…

Нетерпеливый кашель прерывает меня, как раз в тот момент, когда Мэдди подпрыгивает, ее глаза расширяются при виде чего — то, или скорее, кого-то позади меня. Чертыхаясь, я застегиваю молнию, прежде чем повернуться лицом к северному оленю.

— Какого хрена, Комета?

Северный олень смотрит на коврик у камина, избегая зрительного контакта.

— У нас заканчивается…

— Повернись лицом к камину, прежде чем я разобью тебе лицо за то, что ты посмел взглянуть на нее. — слова вырываются прежде, чем он успевает договорить.

Побледнев, Комета немедленно выполняет все, что приказано. Я чувствую укол раскаяния из-за того, что так разговариваю с одним из моих лучших пилотов и старейших друзей, но мысль о том, что другой мужчина положит глаз на то, что мое, заставляет меня краснеть.

— Комета? Как северный олень? — Мэдди недоверчиво переспрашивает.

Поворачиваясь обратно к моему ангелу, я снимаю куртку и заворачиваю ее в нее, прежде чем ответить. Она такая миниатюрная, что куртка проглатывает ее, но на мой взгляд, у нее все еще слишком много открытой кожи, особенно для северного оленя. Хотя они отличные пилоты, но также настоящие шлюхи.

Тем не менее, в данный момент с этим ничего не поделаешь, поэтому, стараясь придать своему голосу хоть какое-то подобие спокойствия, я отвечаю ей.

— Да, Комета — член Корпуса Северных оленей.

Она хмурится.

— Подожди, так это типа, не настоящие олени?

— Нет, мы не пользовались ими почти столетие. С тех пор, как водители саней получили лицензии пилота.

Пока Мэдди, кажется обдумывает это, Комет прочищает горло.

— Э…э, босс? Разворачиваться уже безопасно?

— Это зависит от того, что ты хочешь мне сказать. — говорю я, заставляя себя снова повернуться к Мэдди спиной. — Тебе было приказано ждать в санях.

Северный олень поворачивается ко мне.

— Я знаю. И прости, что прерываю, приятель. Правда. Но у нас мало топлива из-за того, что мы так сильно отклонились от курса. Было бы ошибкой дольше держать сани на холостом ходу.

Заметив мой каменный взгляд, он добавляет:

— Я мог бы пойти заправиться, а потом вернуться за тобой. Но если ты хочешь достичь полюса до рассвета…

Вздыхая, я качаю головой, чувствуя, как ко мне возвращается весь груз моих обязанностей. Возможно, я опасно близок к разрыву Рождественского контракта, если уже этого не сделал, но я не могу полностью пренебречь своими обязанностями.

Командам эльфов нужно будет провести инструктаж, свериться со списком.

И все же мысль о том, чтобы оставить Мэдди, невыносима. Поэтому я делаю единственное, что могу.

Я похищаю ее.

7. МАДЕЛИН

Он не спрашивает разрешения.

Он даже не предупреждает меня. Минуту назад я стояла в гостиной своих родителей. В следующее мгновение я вишу вниз головой, перекинутая, как кукла, через плечо Санты.

Санта…

Возможно ли, что этот человек на самом деле Санта Клаус? Когда Ник шлепал меня, верить было так же естественно, как дышать. И все же кажется невероятным, что единственный мужчина, которого я когда-либо по-настоящему хотела, не только реален, но и преследует меня годами.

Запоздало я понимаю, что должна протестовать, сопротивляться. Мускулистая рука обвивает мои ноги. Сопротивление не поможет. Но я могла бы закричать…

Внезапно я смотрю вниз на черную черепицу крыши, испещренную мягко падающим снегом. Санта опускает меня на землю, все еще собственнически обнимая за талию.