– Что ты такое говоришь? – старший господин Сян вскочил со стула. – Неслыханная наглость!

– Это не моя невеста, сами проверьте! – настаивал жених.

И желая доказать правдивость своих слов, Ван Шу сдернул платок с головы девушки. Родители и гости ахнули в изумлении. Рядом с женихом, смущенно опустив голову, стояла вся залитая красной краской вторая молодая госпожа семьи Сян – Цзы Сэ.

– Что происходит?! – старший господин Чжоу вскочил с места. – Мы договаривались об И Лань!

– Что ты тут делаешь? Где И Лань? – воскликнул господин Сян, подходя вплотную к дочери.

– Отец! – в это время в церемониальный зал вбежала запыхавшаяся И Лань. – Цзы Сэ заманила меня в свою комнату, потом связала и заперла! – она бросилась к сестре и схватила ту за рукав. – Это мое платье, моя свадьба! Как ты могла так поступить со мной? – кричала она, заливаясь слезами.

Ошарашенный произошедшим жених с ужасом наблюдал за происходящим. Он чуть не связал свою жизнь с этой ужасной избалованной баоцзы, которая посмела выкинуть такой трюк на свадьбе собственной сестры!

– Цзы Сэ! Как ты могла сотворить такое? Немедленно отправляйся домой! – отец схватился за сердце, и к нему тут же подбежали главная супруга и несколько наложниц, пришедших на церемонию, и начали его успокаивать.

– Господин Сян, я требую объяснений! – ревел опозоренный господин Чжоу.

– Господин Чжоу, произошло недоразумение, наша семья обязательно все вам объяснит и принесет извинения, но немного позже, – ответила старшая госпожа Сян, держа мужа под руку и обмахивая его веером.

И на этом семья Сян в лице зареванной И Лань, красной, как помидор, Цзы Сэ и господина Сяна в полуобморочном состоянии, поддерживаемом под руки его женами, удалилась с церемонии.

– На колени! – кричал глава Сян после того, как семейство прибыло в свое поместье. От злости и гнева его пробивала дрожь.

Цзы Сэ послушно выполнила указ отца.

– Как ты посмела так меня, нас всех опозорить? – продолжал отец молодой госпожи, опять хватаясь за сердце. Его голос дрожал, а глаза сверкали. Для уже немолодого пиона этот позор стал тяжелым испытанием.

Наложницы, словно пестрые бабочки, окружили его и начали обмахивать веерами, уговаривая своего господина успокоиться.

– Муж мой, – вмешалась старшая госпожа Сян, которая стояла чуть поодаль и не стала участвовать в спектакле заботы, устроенном остальными женами, – Цзы Сэ еще молода, росла без матери, не будь с ней слишком суров. Это все молодость.

– Не быть слишком суровым?! Я глава всего клана, как мне людям в глаза смотреть? Как мне оставаться главой, если я не могу воспитать собственную дочь! – ревел он.

Цзы Сэ с момента ее разоблачения в поместье Чжоу не проронила ни слова, зная, что отцу сначала нужно дать успокоиться. Она стояла на коленях, молча опустив голову и глядя на шелковые волны свадебного платья И Лань, в которое до сих пор была облачена бесстыдница фиалка.

Очень туго затянутый пояс до боли давил на живот, но она решила терпеть, чтобы не усугублять и без того печальную для нее ситуацию. Мало того, что ее такой гениальный план с треском провалился, и мечта стать женой Ван Шу испарилась, как утренняя роса, так еще и нужно будет выслушивать нотации отца, а может и вовсе быть запертой под домашним арестом в наказание.

– Ты! – господин тряс пальцем в ее сторону. – Я долго мирился с твоими выходками! Прощал тебе тоже многое, памятуя о том, что ты сирота. Но сегодня ты перешла черту, – он раздосадованно махнул в ее сторону рукой. – Слуги!

– Да, господин! – к хозяину тот час же подбежал парень лет двадцати, стоявший неподалеку, опустив голову, боясь, как бы не попасть под горячую руку.

– Десять палок этой нахалке! И соберите ее вещи, она завтра же отправляется в академию Чэн И, что на горе Бай Маоцзы, – отец выдохнул и, разогнав наложниц, тяжело опустился в кресло главы, стоявшее напротив входа в главный зал.

– Отец! – не удержалась Цзы Сэ, услышав свой приговор. – Пожалуйста, я не хочу в академию. Я же цветок, а не сорняк какой-нибудь. И рождена для красоты, а не для тренировок! – эта поездка напугала ее куда сильнее, чем битье палками.

Все знали, насколько суровы условия в этой академии. Одни только ужасные одинаковые для всех белые ханьфу чего стоили. Там даже запрещалось использовать румяна. К тому же, учебное заведение находилось высоко в горах, спуск с которой был строго регламентирован. А значит, не будет возможности посещать рынок у подножия горы для приобретения так необходимых для любой молодой госпожи новых нарядов и украшений.

Иероглифы академии означали “искренность” в том смысле, что нужно избегать противоречий между реальными чувствами и намерениями в отношении другого человека, делая упор на развитии не столько магических способностей, сколько на духовном росте. В общем, сплошная скукотища. Для молодой прекрасной фиалки это означало завянуть в полном расцвете ее совершенства.

– Молчать, негодница! Глава Люань уже давно хочет заполучить одну из моих дочерей для сближения с нашим кланом и получения возможности посещать наши целительные источники. Я напишу ему сегодня же, что согласен! – глава Сян закрыл глаза, тем самым показывая, что разговор закончен. В этот раз он не отступит от своего слова и доведет наказание до конца. Эта девчонка совсем распоясалась. Поэтому, как бы тепло он к ней не относился, на сей раз пощады не будет. Ну разве только…

– Стойте, – крикнул он вдогонку уводящим Цзы Сэ слугам, – палок не нужно. Но вещи соберите!

На следующее утро повозка с юной второй госпожой выдвинулась в путь. Цзю Ли, которую в наказание за помощь хозяйке в подмене невест также сослали в горы, теребила в руках платочек и грустно смотрела в окошко.

– Эх, барышня, говорила вам, что ничем хорошим это не закончится. Прощай мягкие перины и сытные обеды. Я слышала, что в этой академии ведут аскетический образ жизни, – вздохнула верная помощница, которая, несмотря на большой для себя риск, все же не оставила свою госпожу в ее попытке исполнить свою мечту.

– Как думаешь, там подают жареные крылышки? – вторая госпожа с грустью вспомнила заботливо приготовленный старшей госпожой завтрак. Ее родная мать, одна из наложниц отца, умерла, но госпожа Сян всегда относилась к ней с добротой и теплом, стараясь хоть немного компенсировать ее утрату.

– Да уж какие крылышки, чашка риса да овощи. Мясо, наверное, едят только по праздникам, – на глаза служанки наворачивались слезы от безысходности собственной участи.

– Ничего, матушка положила нам достаточно еды с собой. На первое время хватит, а там я что-нибудь придумаю, – Цзы Сэ постаралась поддержать верную служанку.

– Ой, барышня, не нужно ничего придумывать. Если вы там провинитесь в чем-то, защитить вас будет совсем некому. А наказания там по всей строгости проходят, – покачала головой Цзю Ли.

– Да кто посмеет меня пальцем тронуть? Я дочь главы Цветочного клана! – госпожа вздернула закругленный подбородок.

– Тем-то академия и отличается от остальных, барышня, что по указу Императора там все одинаковые. Будь ты сын рыбака или сам наследник престола, надевая белое боевое ханьфу академии, становишься наравне со всеми.

– Не понимаю, для чего отцу нужно сближаться с главой Люанем? Сыновей у отца нет, только дочери. А, как известно, для любой дочери самое главное – хорошо выйти замуж. Я прекрасная фиалка и нуждаюсь в тщательном уходе. Кто позаботится обо мне высоко в горах? Зачахну там совсем, – она отодвинула короткую шторку и посмотрела в окно, тяжело вздохнув. – Давай поедим, что ли. Доставай гостинцы, что с собой взяли…

Снаружи шел дождь. Серость пейзажа за пределами повозки полностью отражала внутреннее состояние молодой госпожи, рожденной для того, чтобы украшать собой этот мир, а не пылиться в углу заброшенного богами места. И лишь жареные крылышки, заботливо завернутые в бумагу старшей госпожой Сян, немного скрасили уныние этого дня