– Это статья, Руслан. Хоть мне хочется частенько набить тебе задницу ремнем, но точно не видеть тебя и твоих знакомых на нарах.

– Я тя умоляю. У мировых звезд тырят интим фото и не только. И они не могут никого наказать, потому что хрен кого найдут. У опытных людей это не прослеживается, Вадя. Главное, чтобы был умный и опытный хакер. А у меня такой есть. И сейчас я максимально не пиз…вру. Членом клянусь. Сам понимаешь. Это серьезно.

– Дай угадаю. Хакер будет за десять тысяч баксов?

– За кого ты меня принимаешь? Со скидкой пять. По-братски. И заметь, мне из них только тысяча. Я здесь исключительно альтруист.

– Да, ты уист, только с приставкой «пох».

– И это тоже. Так выпьем же молочко за справедливое наказание для всяких здочек с приставкой «пё».

Глава 21

Когда все идет по одному месту, не стоит тут же ожидать белой полосы. Она все еще черная. И ведь не могу ничего предъявить Руслану. Его хакер постарался на ура. Кто ж знал, что видео, снятое самой Викторией под дурью или наркотой, где ее трахают два молодца, окажется фатальным не только для нее, но и в каком-то роде для меня. И вроде все как надо, репутации конец, девка сейчас точно переосмыслила всю свою никчемную жизнь, может даже хочет с ней покончить, хоть и весь процесс траха не был скинут в сеть. Но лучше бы был весь процесс, чем тот факт, что в начале видео она говорит «пофиг на Артема, он мне сам изменяет».

В принципе я сам виноват. Надо было проконтролировать, что там за интимное видео, которое положит конец ее праздной жизни. Но я благополучно профукал сей момент ввиду полной загруженности. Вот и пожинаю плоды. То, что папаша Артема не захочет женить единственного сына на шалаве, ясно как Божий день. И теперь у этого сученыша, вполне допускаю, реально влюблённого в Настю, появляется шанс промыть ей мозги. Остаётся понадеяться на жадность и амбиции старшего Горского и на то, что он заставит сына жениться на младшей сестре, полной противоположности любительнице оргий. Помолимся.

И ладно бы на этом закончились проблемы. Глобальная проблема номер один – это сама Настя. Все эти заверения врачей, что организм молодой и справится с инфекцией не прибавляют ни грамм оптимизма, учитывая, что в реанимации она находится уже девять дней. То ли это моя очередная оплошность, что не повез ее с самого начал в Питер, то ли все просто изначально все хреново с этой девчонкой. И надо как-то решать этот вопрос кардинально, ибо тянуть уже некуда.

– А ты так переживаешь за нее, потому что уже втюхался или так хочется объединить бизнес с Керхером?

– Во-первых, эта фамилия не склоняется, даже если бы была Керхер. Но пора бы запомнить, что он Гергердт. Во-вторых, не суй свой хобот в мои дела. Я понятно изъясняюсь, Руслан?

– Бла-бла-бла. Не читай всякие страшилки, – захлопывает крышку моего ноутбука и ставит на стол корзину с яйцами. – И не дрейфь. Здесь главное, что у нее нет ухудшений. А вообще у нее медленная, но положительная динамика. Бывает и такое. Вангую, со дня на день ее переведут в общую палату. А ты заранее возьми и подготовься.

– Ты про отдельную палату? Ну ясное дело будет.

– Ты вроде умный, но сейчас тупишь. Да срать ей на отдельную палату. Она две недели ничо не жрет. Если ей и запихнут какой-нибудь кисель или ложку супа, то от этого она сил не прибавит. Там аппетит на нуле. Готовься, что встретишь худощавого задохлика, который и ложку не сможет сам держать, когда появится аппетит. А появится он зверский. На больничных харчах она белка не наберет. Оформи ей нормальную жрачку. Расческу купи, шампунь.

– Шампунь?

– А ты думаешь, ей голову мыли? Я тя умоляю. Этого не сделают ни у нас, ни тут. Там работы до хрена. У нее волосы длинные, прикинь какое там сейчас гнездо? Это нам кажется чем-то незначимым, потому что мы не задумываемся, имея эту возможность каждый день. А она сейчас лежит и мечтает о душе. Ночнуху ей нормальную купи. Да короче до хрена всего.

– Я понял. Можешь не продолжать.

Как бы я ни подтрунивал над этим лентяем, мозги у него работают как надо. Сейчас я даже лентяем не могу его назвать. Скорее, наоборот. Кому скажи, что этот лоботряс, после объявленного в университете карантина, не отпразднует его гулянками в каком-нибудь клубе, а предпочтет и дальше общество коз и кур, не поверят. И эта его масштабная деятельность злит, учитывая, что мне не на кого выплеснуть накопившееся раздражение и неудачи. Мне бы в пору его похвалить, но хрен ему. Еще зазнается.

– Ща я нам курочку жареную сварганю.

Когда на стол демонстративно опускается таз с курой, до меня доходит. Она не магазинная.

– Ты зарубил куру?

– Да. Я даже кайфанул. Правда, до тех пор, пока не пришлось удалять ее перья. Я заеба… колебался это делать. Надо присмотреть какую-нибудь приблуду для их общипывания.

– А ты собрался всех кур здесь перерезать?

– Здесь нет. Но у нас дома когда-нибудь да. Я, кстати, все решил. Козочек и курочек мы забираем. И Насте сделаешь приятно и нам полезно. Мы такой жратвы в городе не получим. А у тебя возраст, надо задумываться о питании. Если что я нашел доильный аппарат, чтобы упростить жизнь. Но мне пока нравится самому доить. Как надоест, можно перейти на него. Сделаем пристройку для них. Это, кстати, сейчас модно – иметь всякую живность, так что давай морду не криви, – и ведь ни Руслан, ни я не пили. Но почему у меня такое чувство, что я нахожусь в каком-то бреду. – Забыл. Гусей забиваем. Я не проникся к ним нежными чувствами. Их я всех тут перебью как раз к Настиному возвращению. Самого пиздопротивного я сегодня уже грохнул.

– Кого ты грохнул? – вдруг до меня доходит сказанное.

– Гуся. Самый крупный, агрессивный такой. Щипается падлюка.

Да, сейчас у меня определенно пронеслась вся жизнь перед глазами.

– Ты… ты понимаешь, что ты сделал?! Это был не просто гусь. Это был…да твою мать!

– Кто это был?

– Степан, блин. Настин гусь, с которым она провела хрен знает сколько лет. Он для нее что-то вроде собаки, кошки и ребенка.

– И сутенера, да?

– Что?

– Ну ты же меня к этому сутенеру собирался везти? А щипания как элемент БДСМ, да? – однозначно я недооцениваю его извилины.

– Он жив?

– Да. И я уже наладил с ним контакт, – еще никогда мне так не хотелось вмазать Руслану за его мерзкую ухмылку. – И, благодаря Настиному фотоальбому, я понял ху из ху. Но всех гусей мы не заберем. Только его.

– Иди уже готовить есть, козлодоев.

– Кондиционер для волос в списочек напиши, а то волосы хрен распутает.

Да что б я без тебя делал?!

***

Удивительно, но этот же вопрос я задаю себе на следующий день, когда наконец получаю новость о Настином переводе. Идиот. Я почему-то был уверен, что ей будет приятно видеть в палате медведя. И никогда бы сам не догадался купить расческу. Медведь – это последнее, что ей нужно. Как там сказал Руслан? Задохлик? В гроб краше кладут. Она и раньше-то была мелкая. А сейчас почти скелет, обтянутый кожей с выступающими скулами и уже почти незаметной желтоватой гематомой.

Хотя нет, не скелет она, а цыпленок с взъерошенной запутанной шевелюрой. Совершенно не знаю, как себя с ней правильно вести и что говорить. Вот чего у нее сейчас глаза на мокром месте? Ставлю пакеты на пол и сажусь на кровать.

– Ты как?

– А материться можно? – упершись руками о кровать, тихо произносит Настя.

– Как там говорят, во время болезни можно делать послабления, но не в случае матов. Так что нельзя.

– Тогда все очень хуеплохо.

– А что именно хуеплохо?

– Все. У меня нет сил, чтобы распутать волосы. У меня не получается держать на весу руки больше десяти секунд. Доковылять до душа у меня еще получилось, но стоять там нет. А мне очень надо в душ. Мне кажется, у меня в волосах уже кто-то завелся.

– Если там завелись вши, мы их выведем. Вот об этом не волнуйся, – какая охрененная поддержка. – Я имел в виду, что нет там у тебя ничего. Тебе так кажется. Давай так. Мы сейчас расчешем твои волосы, а потом я что-нибудь придумаю с душем. Только ты уверена, что тебе его точно можно принимать? – указываю взглядом на катетер в руке. Вместо ответа Настя кивает.