Дней два или три Никита сдерживался изо всех сил, борясь с непреодолимым желанием увидеть Жанну. Он чувствовал себя на грани, словно натянутая струна, готовая вот-вот лопнуть. В конце концов, он сдался, предавшись этому непреодолимому влечению. Он стал наблюдать за ней издалека, следить за тем, как она снова начала ходить в университет, за тем, как её поддерживают Кристина, вернувшаяся к Артёму, Марк и Даниил. Кристина не вызывала у него опасений, но Марк и Даниил… Их присутствие в жизни Жанны вызывало в нём не просто ревность, а самая настоящая ярость.

Также он перестал принимать лекарства. Слухи о проверке, о попытке лишить лицензии врача, который выписывал ему препараты, заставили его резко отказаться от них. Несмотря ни на что, он не хотел зла доктору Агапову. Он держался на грани, на тонкой ниточке, преодолевая соблазн подойти к Жанне, утонуть в её глазах. Он высматривал её силуэт в окне университета, наблюдая за её движением, словно за редким экзотическим цветком. Это стало для него всем что его держало, его единственная опора в этом мире, сродни самому действенному и дорогому наркотику. Он существовал только благодаря этому — наблюдая, надеясь, боясь.

В один из обычных дней, незаметно наблюдая за Жанной, Никита заметил странность. Её сегодня никто не провожал, и она шла одна в вечерней тишине, хотя сегодня, если он не ошибался, был день Марка. За ней увязался какой-то парень, руки которого постоянно оставались в карманах. Никита сразу понял — этот тип опасен. Он не стал медлить и, выйдя из своего укрытия, поспешил к Жанне. Успев на миг раньше, он схватил её за плечи, прежде чем подозрительный парень прошел мимо, лишь мельком окинув их взглядом.

Жанна мгновенно узнала знакомый аромат — духи Никиты. Она застыла, как и он, наблюдая за её реакцией. В её голове зазвучала мантра, которую она повторяла каждое утро перед зеркалом: "Ты сильная, ты справишься, ты всегда справлялась отлично, не бойся, он такой же человек, как и ты". Набравшись смелости, она резко отбросила его руку и вытащила из сумки электрошокер. Нажав пальцем на кнопку, она направила его на Никиту.

— Чего тебе опять нужно?! — прозвучал её голос, лишённый прежнего страха и дрожи. В нём звучала только холодная ярость.

— Не бойся… я просто увидел, что за тобой следят, и… — начал Никита неуверенно, но его перебили.

— Как и ты? Я уже не боюсь, ничего не боюсь! Если приблизишься — ударю током, не пожалею!

— Да, я же сказал, что пришёл спасти! — не выдержал Никита, взорвавшись.

— От себя сначала спаси!

— Могла бы и поблагодарить!

— Никогда не дождёшься! — сказала Жанна с уверенностью и презрением в голосе, как он ещё смеет говорить о благодарности, — Я тебя ненавижу! О какой благодарности идёт речь? Поблагодарю, когда сдохнешь!

Эти слова были как удар молнии для Никиты. Он потерял самообладание, схватил Жанну за предплечья. Испугавшись, она нажала на кнопку электрошокера, и разряд пронзил его руки. Пренебрегая болью, стиснув зубы, он прижал её к стене, удерживая своим телом. В этот момент, когда ненависть к ней смешалась с яростью и желанием причинить боль, он увидел её губы, и всё изменилось. Он поцеловал её.

Это был грубый, отчаянный поцелуй, полный животной страсти и подавленного желания. Жанна отчаянно сопротивлялась, продолжая нажимать на кнопку электрошокера, чувствуя, как её бьёт током от этого контакта. Ей казалось, что её саму парализует от отвращения к этому принудительному поцелую, дрожь пробежала по всему телу. И в этот момент оба ощутили желание умереть — она от отвращения, он от неожиданной эйфории.

Почему он до этого никогда не целовал её? Если бы он знал, насколько она сладка… Если бы он поцеловал её раньше, может, всего этого не случилось бы?

Для Жанны ненависть по отношению к Никите, не просто неприязнь, это глубокая, всепоглощающая ненависть, рождённая страхом, болью и предательством. Это ярость, запертая внутри на протяжении долгого времени, вырвавшаяся наружу с силой электрического разряда. Её слова — "я тебя ненавижу", "поблагодарю, когда сдохнешь" — не просто оскорбления, это крик души, отражение её глубочайшего отчаяния и боли. Поцелуй Никиты стал последней каплей, кульминацией всего пережитого ужаса. Это прикосновение, которое она не хотела, стало оскорблением, нарушением её границ, усиливающим ненависть и чувство бессилия.

А для Никиты, этот самый миг не просто удовольствие от поцелуя, а смесь неконтролируемых эмоций — жалости к себе, желания обладать, и острой, почти животной страсти. Его эйфория смешана с горьким осознанием собственных ошибок, с чувством вины и бессилия. Он понимает, что поцелуй был насильственным, но в этот момент он поглощён своим желанием, своим неконтролируемым порывом, который заглушает всё остальное. Это ощущение сродни наркотику, непреодолимому и опасное, заставляющему забыть обо всём, кроме этого момента, этого контакта. Он понимает, что Жанна не хочет его поцелуя, но он не в силах остановиться.

Несмотря на свой гнев, Никита всё же рухнул на землю, обессиленный ударом электрошокера. Жанны рядом уже не было. Она убежала, не оглядываясь, оставляя его лежать в темноте. Его тело обдало холодом, мускулы свело судорогой. Каждая клетка кричала от боли, пронзенной электрическим током. Он пытался подняться, но силы покидали его. Мир вокруг плыл, заливаясь красным, чувствовалось, как кровь медленно стекает по рукам. Ярость, острая и жгучая, пронзила его насквозь, смешиваясь с болью. Он видел, как Жанна убегает, её силуэт становился всё меньше и меньше, а ненависть к себе и к ней, поглощала его с каждой секундой. Он пытался закричать, но из горла вырывался лишь хрип. Злость, как лавина, с каждой секундой накрывала его всё больше, он терял сознание, его тело подкосил очередной приступ боли, и он упал в темноту, проклиная её, себя, и весь мир.

Дома Жанна дрожала всем телом, ходя кругами по комнате. Поцелуй Никиты был мерзким, отвратительным, как и сам Никита. Она ненавидела его, и мысль о том, что он мог умереть от её шокера, пронзила её насквозь. Она боялась за него, за себя, за то, что он мог сделать, но не могла заставить себя выйти и проверить, в порядке ли он. С одной стороны, она чувствовала себя убийцей, с другой — её ненависть была настолько сильна, что она не могла от неё освободиться. Её терзали противоречивые чувства, и она не знала, что делать. Страх, видавший ненависть, парализовал её.

Через некоторое время Никита пришёл в себя. Тело ломило, руки горели, голова кружилась. Никита, вместо того чтобы направиться к своей машине, направился к дому Жанны. Его тело ещё дрожало от удара током, но ярость пересилила боль. Он яростно колотил в дверь, сначала крича, отрывисто и невнятно, требуя, чтобы его впустили. Гнев захлестывал его волнами, слова слетали с языка нецензурные, срываясь на хрип.

— Жанннааа! Открой, сука! Ты что, глухая?! Открой, говорю! — Пауза, тяжёлое дыхание. — Ты думаешь, что после того, как ты меня ударила… после всего… что ты можешь просто сбежать? — Его голос повышается, переходя на крик. — Ты думаешь, что я просто так отстану?!

Он требовал, он рычал, его голос был полон боли и отчаяния, смешанных с бешеным желанием отомстить за унижение, за её бегство.

Затем, неожиданно для самого себя, крики сменились мольбами.

— Жаннна… пожалуйста… открой… — шепотом- Мне… мне очень плохо. Ты… ты должна меня впустить… — Голос становится хриплым от слёз и напряжения. — Я… я не могу… Больше не могу… один… Прошу тебя… Помоги мне… Спаси… спаси меня…

Он просил спасти его, голос его стал тише, хриплее, но от этого ещё более отчаянным. Он говорил о том, что ей не стоит бояться, что он пришёл помочь, что он сожалеет. Но эта попытка сближения была неуклюжей, неискренней, и сама себя опровергала. Потому что через мгновение его голос снова взрывался гневом, он снова начинал материться, обзывая её, обвиняя, с новой силой обрушивая на дверь поток своих эмоций.