Первые дни мы наслаждались погодой, солнечными днями, достопримечательностями острова. Вместе с нами прибыло много русских, а те, кто жил здесь давно, делился впечатлениями:

– Никогда не было такого количество туристов на Кипре в марте! Это еще далеко не сезон: ночью сыро и холодно, в море не зайти. А сейчас все улицы в машинах, автопрокат работает по полной. Даже кафе и рестораны преждевременно вышли из спячки и открылись! Бизнес процветает, а местным теперь придется вкалывать, ведь для русских не существует понятия «сезон» или «не сезон»…

– А зимой здесь так же, как и в марте? – Наивный, уточнил я.

– Что вы! Зима здесь – сезон ливней.

– Но это же не так страшно?

– С утра до вечера льет как из ведра на протяжении многих дней. Солнце резко садится в четыре-пять часов, и все, тьма. Фонарей уличных почти не существует. Ни погулять, ни побродить – ничего нельзя. Стены покрываются черной плесенью, если не топить.

– Отчего же не топить?

– Местные и кто живет здесь долго, не топят. Зачем? Это лишние траты. Ходят по дому в куртках и сапогах. Спят с грелками. Но это еще полбеды. От влажности все в квартире становится ледяным, а одежда – мокрой. Берешь то, что было сухим, а оно – мокрое, хоть тресни…

– А если топить?

– Мы топим, у нас на это уходит семьсот евро в месяц, все-таки не квартира, небольшой дом.

– В общем, нужно просто хорошо зарабатывать! – Подытожила разговор Яна, как всегда, высказавшись довольно резко.

А все же подобные рассказы не повлияли на нашу решимость посмотреть здесь дом. В назначенный день мы сели во взятый напрокат автомобиль и поехали чуть выше в горы, в поселок, откуда открывался великолепный вид на море с одной стороны и горы – с другой стороны. Здесь чуть к востоку от старенького поселка с трущебного вида домами застройщик воздвиг однотипные современные виллы с затемненными стеклянными стенами вместо окон. В небольшом дворике каждой виллы располагался бассейн и зона для барбекю, был уложен газон, сооружен забор. В глубине души меня грызла мысль: неужели действительно мы с Яной могли позволить себе подобную роскошь? Вероятно, цены здесь начинались от пятисот тысяч евро…

Какой уютной, чистой и светлой была планировка виллы! Мы с Яной переглядывались и едва сдерживали улыбки: до того нам обоим хотелось немедленно въехать в эту виллу. В своих расчетах я оказался прав: вилла стоила пятьсот пятьдесят тысяч долларов, да и то цена была еще низкой, потому что поселок был не сдан, и она должна была взлететь, лишь только все документы на него будут оформлены.

Когда мы спустились на первый этаж, я решил заговорить с агентом о финансовой стороне вопроса.

– Можно ли взять виллу в ипотеку?

– В ипотеку? Я думал… – Агент, рослый молодой мужчина с иссиня-черной бородой, уложенной по последнему писку моду, замешкался на мгновение, но тут же взял себя в руки. – Впрочем, конечно. Наш банк даст вам кредит в три процента. Но половину стоимости необходимо будет обеспечить… Первоначальный взнос, понимаете?

– И еще можно ли внести аванс, чтобы заморозить цену… а то вдруг она взлетит… Нам надо бы кое-какие формальности уладить в Москве, чтобы взять у вас ипотеку.

Разумеется, я имел в виду то, что нас с Яной необходимо было в спешном порядке расписаться, чтобы иметь возможность взять совместный кредит, но к моему изумлению, Яна перебила меня и заговорила с агентом так жестко и сухо, будто меня и вовсе не было.

– Я не собираюсь брать ипотеку. Оплата живыми деньгами.

– Это все упрощает.

Они стали обсуждать детали сделки так, словно я был пустым местом, человеком, чье мнение не нужно учитывать, даже агент, этот совсем молодой человек, и тот теперь не смотрел на меня, утратив всякий интерес ко мне. Я ощущал, как лицо мое наливалось пунцом и внутри все клокотало от бешенства. Но я терпел, послушно терпел и ждал, когда они обо всем договорятся совершенно без моего участия.

Лишь только мы вышли из дома и прошли в сад, оставив агента в доме, как я остановил Яну:

– Что это было сейчас?! Почему ты решила все за меня? Может быть, я не готов вкладывать все свои накопления в эту виллу! Может быть, я хочу взять ипотеку. Да и потом, для совместного жилья мы должны быть как минимум женаты.

Последние двадцать минут Янино лицо было холодным и непроницаемым, как будто она старалась решительно не замечать моего накипавшего возмущения, но теперь, когда я задал вопрос ей в лоб, я ждал, что она наконец поймет, что так разгневало меня, поймет и извинится, исправит все, но ничего из этого не произошло. Она по-прежнему была холодна и расчетлива.

– Я разве говорила что-то о совместной собственности? Я же сказала, что куплю виллу. Когда, в каком месте я сказала, что куплю ее вместе с тобой?

И хотя ответ ее глубоко уязвил меня, я по-прежнему пытался рассуждать и приводить доводы, а не обижаться.

– Что? Как же ты купишь ее сама? У тебя зарплата не позволит взять столь большой кредит…

– Ты глухой или как? Я не люблю кредиты и брать ипотеку не собираюсь.

– Но как же ты… где же ты… возьмешь столько денег? Ты слышала, сколько стоит дом?!

– У меня есть эти средства. Я как раз думала вывести их из России, пока не поздно. И лишь только началась война, как я успела это сделать. Теперь нужно обезопасить их, вложить в реальные активы.

– Так почему не купить виллу вместе? Как дальше ты собираешься жить со мной, выходить замуж, в конце концов, когда все будет твоим, и ничего – моим? Тебе не кажется, что меня такое положение дел будет все время раздражать?

– Такой вариант событий я не исключаю. Но я не могу рисковать. Послушай, Саш, для женщины очень важна финансовая независимость. Нам хорошо вдвоем, и я буду рада, если так и будет. Но я чуть старше тебя, ты мужчина, мужчины ветреные натуры… Вдруг ты найдешь себе помоложе, а я такая все слабая и зависимая от тебя. Нет, так не пойдет.

– Мы еще даже не поженились, а ты уже думаешь о том, как не сжечь мосты для возможного отступления.

– Ну если так на это смотреть, то конечно, можно притянуть за уши что угодно.

В эту минуту агент вышел из дома и прервал нашу ссору. Мы помахали ему рукой и поспешили к машине, чтобы поскорее вернуться в отель, где наши разногласия не только не были решены, но и усугубились. Пропасть непонимания, столь внезапно неведомой рукой воздвигнутая между нами, ширилась и росла с каждым часом. Обвинения, как снежный ком, накапливались и становились все резче, все оскорбительнее. Яна не только наотрез отказывалась выслушать мои доводы о совместных уступках, о гармонии в отношениях, но и, напротив, отчего-то решила, что в создавшемся положении для нее был один выход: давить и давить на меня, отвечая как можно жестче, как можно уничижительнее, оскорбляя меня как мужчину и как добытчика в нашей возможной семье, вероятность создания которой уменьшалась с каждой минутой.

– Я так решила, все. Это не обсуждается.

– Ты ведешь себя так, как будто меня нет и мое мнение не важно для тебя.

– А ты ведешь себя как дитя. В чем проблема, собственно?

– Я как мужчина буду чувствовать себя неполноценно, если все будет твоим, и ничего – моим.

– Возьми в ипотеку соседнюю виллу или квартиру и сдавай в аренду. В чем проблема, ты мне можешь объяснить? Это называется: взрослые отношения, когда никто никому ничем не обязан.

– А еще это называется: один расчет, расчет, и ничего кроме него. Где здесь место любви, необдуманным поступкам, заботе друг о друге, желании жертвовать чем-то для достижения совместных целей? Ты не умеешь быть мудрой, в тебе нет женского чутья. Ты могла бы подыграть, в конце концов, не объявлять о том, что можешь купить эту виллу одна. Мы бы купили ее вместе, сыграли бы свадьбу, а уж потом бы взяли еще одну для того, чтобы сдавать ее. Но тебе, однако, нужно все делать в лоб, главное, чтоб по-твоему.

– Я думала, что живу с мужчиной, а ты, оказывается, хуже ребенка, «домостройщик», самый настоящий «ватник»! Я всегда презирала таких людей, и вот на тебе, угораздило же меня связаться с тобой!