— Ну да, конечно, — она грациозно опустилась рядом и взяла кисть. — И поэтому вокруг тебя уже третий час все ходят кругами, как голодные кошки вокруг миски с тунцом?

— Это просто творческий процесс.

— Ага, — она принялась аккуратно закрашивать картон. — Особенно та часть, где Харука придумывает повод отвлекать тебя по пять раз на дню?

Я чуть не порезался канцелярским ножом:

— Вообще не заметил.

— Понятно, — продолжала Юкино методично закрашивать колонну, — ты многое не заметил. Прям крот.

— Крот⁈ — я выпрямился и случайно задел банку с краской. — Чёрт!

— Крот, — она ловко подхватила банку до того, как та опрокинулась. — Если даже не увидел, как Кирихара-сенсей сегодня строила тебе глазки на философии.

— Она не строила мне глазки! — я чуть не выронил нож. — Она просто… удивилась моему интеллектуальному преображению!

— О да, — Юкино хмыкнула. — Именно поэтому она спотыкалась о воздух, когда проходила мимо тебя в коридоре?

В этот момент в зал влетела запыхавшаяся Момо:

— Ямагути-кун! У нас проблема с занавесом!

— Какая ещё проблема? — я устало потёр переносицу. — Он тоже «падает»?

— Нет! — она замахала руками. — Он… он… просто пойдём, сам увидишь!

Я поднялся, бросив извиняющийся взгляд на Юкино. Она только закатила глаза:

— Иди уже, спаситель декораций. Я пока закончу с колонной.

По пути к сцене я встретил Азуми, которая почему-то сидела на подоконнике и делала вид, что очень увлечена телефоном.

— А ты что тут делаешь? — поинтересовался я.

— Ловлю сеть, — она даже не подняла глаз. — Тут самый сильный сигнал.

Я приподнял бровь:

— Рядом со сценой, где идёт репетиция?

— Да, представь себе! — она наконец оторвалась от телефона. — И вообще, я могу находиться где хочу!

— Конечно-конечно, — протянул я. — Особенно там, где лучше всего видно, как Кенджи обнимает Харуку в сцене признания?

Азуми вспыхнула:

— Ты… ты…

— Я тебя не выдам, — подмигнул я. — Честное слово преступника.

За моей спиной кто-то хихикнул. Обернувшись, я увидел Мияко, которая явно наслаждалась представлением.

— А ты… — начал я.

— Слежу, чтобы никто не увёл у меня моего хикки, — перебила Мияко с обезоруживающей прямотой. — А то знаешь, как бывает — отвернёшься на минутку, а его уже окружила толпа поклонниц!

Я чуть не споткнулся на ровном месте:

— Чего⁈

— Ничего ты не понимаешь, Казума-кун, — она хитро прищурилась. — Совсем.

— Прямо как Джон Сноу, что ли? — приподнял я бровь.

Мияко улыбнулась:

— Вот. Поэтому ты мне и нравишься. Даже в полном непонимании умудряешься быть остроумным.

— Так я тебе нравлюсь? — я приложил руку к сердцу. — Погоди-ка, дай запишу эту историческую дату. «День, когда розововолосая фея призналась хикикомори в чувствах посреди актового зала».

— Балбес, — она легонько стукнула меня по плечу. — И кстати, я серьёзно насчёт слежки. У меня теперь куча конкуренток.

— Ага, — я закатил глаза. — Особенно та бабуля в столовой. Видела, как она подкладывает мне лишнюю котлету? Явно неровно дышит!

Мияко улыбалась, а я вдруг произнёс то, чего сам не ожидал:

— Слушай, может, пойдём сегодня вместе после школы? Раз уж ты так печёшься о сохранности своего хикки.

Мияко на секунду замерла, в её глазах промелькнуло что-то похожее на радость. Впрочем, она тут же спрятала это за привычной ухмылкой:

— Ну раз ты так настаиваешь, — она картинно вздохнула, — придётся согласиться. А то мало ли что с тобой случится по дороге. Вдруг какая-нибудь девчонка с косичками решит похитить моего «сэкасного» семпая?

— Эй! Ты что, и про это знаешь⁈

— Я много чего знаю, — она подмигнула и грациозно развернулась к выходу. — Увидимся после репетиции, Казума-кун!

Я смотрел ей вслед, чувствуя странное тепло внутри. В ней определённо что-то есть. Что-то неуловимое. То, как она умеет превращать неловкие моменты в шутку. Как не пытается казаться кем-то другим. Как смотрит — прямо, без этих дурацких игр в «заметь меня».

Странно. Обычно такие яркие девчонки кажутся мне слишком театральными, что ли. А с ней почему-то комфортно. Даже когда она несёт какую-нибудь чушь про слежку и конкуренток…

Интерлюдия

Харука стояла у питьевого фонтанчика, нервно поджимая губы. Она специально выбрала этот момент, зная, что Мияко часто проходит здесь после разговоров с Казумой. Что-то внутри неё противилось идее подкарауливать подругу, словно какая-нибудь ревнивая героиня сёдзё-манги. Но она должна была знать.

Когда в коридоре показалась розоволосая, Харука сделала глубокий вдох.

— О, Харука! — Мияко приветливо улыбнулась, хотя в глазах промелькнуло понимание. Явно догадывалась, что эта встреча не случайна. — Разве ты не должна быть на репетиции?

— Вышла попить воды, — Харука старалась, чтобы голос звучал непринуждённо. — А ты что тут делаешь? Ваш класс тоже ставит спектакль, разве там не нужна помощь?

Мияко прислонилась к стене, и её улыбка стала чуть шире:

— Хотела увидеть Казуму.

Что-то сжалось в груди Харуки:

— Зачем, Мияко? Ты же сама говорила в тот вечер в караоке, что просто развлечёшься, не больше.

— Я всё ещё развлекаюсь, — Мияко пожала плечами, но в её глазах появился какой-то блеск.

— С какой целью? — голос Харуки стал холоднее. — Мало он настрадался? Просто оставь его в покое.

Мияко оттолкнулась от стены и подошла ближе. От неё пахло клубникой и чем-то ещё — может быть, уверенностью?

— Харука, милая, — прозвучал её голосок со странной смесью нежности и превосходства. — Не переживай. Казума куда сильнее, чем ты можешь подумать. Да и я не собираюсь разбивать остатки его сердца. Наоборот, — она мечтательно улыбнулась, — хочу бережно, как в искусстве бонсай, вырастить из них что-то новое. Знаешь, как мастера годами ухаживают за деревом, направляя его рост? Вот и я…

— Он тебе не бонсай! — Харука почти выкрикнула это, и тут же прикрыла рот ладонью, испугавшись собственной реакции.

Мияко посмотрела на неё с неприкрытым интересом:

— Знаешь, что самое забавное? Ты даже не понимаешь своих чувств. Защищаешь его, ревнуешь, но продолжаешь делать вид, что ничего не происходит.

— Я не… — Харука запнулась. — У меня есть Кенджи.

— Конечно, — Мияко снова улыбнулась. — У тебя есть Кенджи. А у меня есть Казума. Точнее, будет — если ты не перестанешь играть в эти странные игры с «падающими колоннами».

Она развернулась, собираясь уходить, но на секунду задержалась:

— И знаешь что? В бонсай главное — это терпение и постоянство. И я, в отличие от некоторых, умею ждать.

Харука смотрела вслед удаляющейся фигуре Мияко, чувствуя, как внутри всё клокочет от эмоций, которым она даже не могла дать названия…

В столовой

Рин медленно перемешивала удон, наблюдая, как лапша закручивается в водовороты. Первый спокойный момент за весь день — возня с фестивалем отнимала все силы, даже поесть толком не удавалось.

— Не возражаешь? — Кирихара-сенсей опустила свой поднос напротив. В её глазах плясали какие-то подозрительно мечтательные искорки.

— Конечно нет, — Рин улыбнулась коллеге. — Как прошёл день?

— О-о-о, — Кирихара мечтательно закатила глаза, помешивая мисо-суп. — Просто потрясающе! Особенно в классе 2-Б. Ты не представляешь, какие у нас там таланты прячутся!

Что-то кольнуло под рёбрами, но Рин сохранила безмятежное выражение лица:

— Вот как? Расскажешь поподробнее?

— Там есть один ученик, — Кирихара понизила голос, словно делясь секретом. — Такой вечно хмурый, знаешь? Я думала, он вообще не интересуется философией. А сегодня… — она мечтательно вздохнула. — Боже, я и не подозревала, что он умеет ТАК говорить!

Рин почувствовала, как палочки в руке слегка дрогнули:

— Он сам вызвался отвечать?

— Да где там! — Кирихара рассмеялась. — От этого Ямагути дождёшься! Я просто решила его спросить, впервые за всё время. И знаешь что? — она наклонилась ближе, понизив голос. — У меня до сих пор мурашки! В смысле, — она быстро выпрямилась, — исключительно профессионального характера, конечно.