Приступ паники. Редкий, но хорошо знакомый гость, привет давешнему полету через госпитальную стену. Добраться до аптечки в столе сквозь пелену перед глазами и липкое желе вокруг, везде. Хорошо бы прилечь, пока не подействует лекарство. Некогда, некогда, некогда… а это все – просто сбои на линии, просто связь шалит и картинка смазывается. Все в порядке. На самом деле все в полном порядке. Ничего не случилось, просто закоротило в мозгу, сейчас отпустит. Ты же помнишь: всегда отпускало, и сейчас отпустит. Ты не умрешь, ты даже не схватишь сердечный приступ, а спятивший колокол в груди - это ложное ощущение.
Невозможно думать сквозь, бессмысленно думать сквозь, мысли - о природе и консистенции стенного рахат-лукума, о природе и, главное, консистенции собственной... субстанции, не помнить, не видеть, что делают руки, что делает тело, нет никакого времени, дела нет, сроков нет, ничего нет, только вот это серое колеблющееся все с водоворотами, с прозрачными краями, с ничем везде. Рука с цветной нашлепкой на запястье чуть растягивает экран, потому что не хватает места для схемы, а потом ты понимаешь, что это твоя рука, твой экран и нашлепка уже наполовину желтая - а страх, конечно, остался, потому что это нормальный рациональный страх капитана, который не видит в списке потенциальных мишеней никого в звании ниже полковника. Дрожь в руках тоже вполне объяснима: что со всем этим делать новичку в отделе и в жайше, новичку, никогда не работавшему такие операции в Дубае – и вообще нигде... и еще тридцать миллионов причин для страха, куда там, для ужаса. Тут ведь промахнись, так не просто станешь всеобщим посмешищем, а погубишь неизвестно сколько.
Раз-два. Вдох-выдох. Начинаем разумно бояться. Вспоминаем славное прошлое, от Каира до Нимроза, и начинаем пребывать в разумном предбоевом ужасе.
В конце концов, можно сбросить вопрос Штаалю на личный номер. Не стесняясь. «С кого начинать?»
Потом пусть хоть увольняет за несоответствие занимаемой должности – несоответствие налицо, куда уж более явно, - только пусть ответит. Гордыня грех, и лучше быть живым позором всего истихбарата, чем мертвым идиотом.
Ждать ответа – и читать рапорт системщиков, на ходу включая параметры в свой список; ждать ответа – и делать запросы на каждого человека из списка; ждать ответа – и получать полную объемную карту, где отмечены все кандидаты на арест с предполагаемым графиком; ждать ответа – и пытаться понять, кто, ну кто же в этом списке тот заговорщик, чей глас вовремя не был услышан.
Ждать ответа – и понять, что его не будет, потому что прошло восемнадцать минут. Придется решать самому. Впору камешки кидать – черный и белый. Пройтись так по перечню «да» или «нет». Ну же, капитан Хамади, где ваша голова, логика и везучесть?
- Somebody...
Послужной список с двумя "афганцами" прямо и крепко пересекался у троих подозреваемых - и этих троих можно было смело вычеркивать. Лейтенант лейтенантом, но капитан Беннани за эти три недели знакомого бы вычислил и опознал. И сдал бы потом с особым удовольствием.
Но человек, который их вовлек, хотел, хотел, хотел оставить след, он играл в "мальчика-с-пальчик" на этом все строится.
- Somebody belled them. And what I say is: them 'as belled them, cooked up the whole can of worms…
- Что? – переспросил удивленный коллега, но Амар только отмахнулся.
Его осенило, и теперь ему было не до объяснения игры слов на тему спертых шляпок и пришитых теток, тем более что объяснять пришлось бы с самого начала, с Бернарда Шоу, говора кокни и классовых перегородок. Не время и не место для лекций по культурологии.
Но кто шляпку… кто этих двоих сюда вызвал, кто их в этот суп брякнул, тот и есть ренегат, а если нет – помилуй нас всех Аллах… ну или кто-нибудь, кому мы все небезразличны. Значит, бригадный генерал Хадад? Значит, так.
- Я правильно понял, - спросил он у Ильхана, - что я командую арестами?
- Да, и мы все ждем твоих распоряжений. – «Неплохо бы поторопиться», явственно услышал Амар, и уже понимал почему: если промедлить, если не успеть немедленно взять информацию, нам всем крышка – от Штааля и до рядовых инспекторов, потому что гнида-старый-товарищ Кемаль продаст нас всех, и вопрос на самом деле стоит – кто раньше успеет.
- Хорошо. Стандартные схемы на такой случай есть?
- Если бы…
- Понятно. Так. У нас 14 объектов. Значит, 14 сотрудников, каждый с прикрытием… самый дальний объект… так, полчаса на подготовку, час туда, полчаса резерв на нестыковки… Я в 15-45 беру Хадада, в 16 берем всех остальных. Одномоментно. Сразу – в транспорте – допрашивать.
- Направление?..
- Эм… сейчас скину. – Да, сейчас только проверю, присвоен ли мне допуск к данной информации. Надо же, присвоен. С правом переназначения. Больше ничего. Валентин-бей, вам ли питать пристрастие к обычаям Лаконики?.. – Готово. Десять минут на ознакомление. Начали.
Вальтер Фогель, референт
«Британцы, чувствуя себя уязвимыми в связи с последними событиями в Туране, подняли текущий статус тревоги с «чуть испорченного настроения» до «некоторого расстройства». Однако вскоре статус может быть поднят до «раздражения» или даже «легкой рассерженности». Британцы не были «слегка рассержены» с блица 1940, когда в стране едва не кончились запасы чая. Террористам сменили категорию с «надоед» на «досадную помеху». В последний раз уровень «досадная помеха» имел место в 1588, когда стране угрожала испанская армада.
Шотландцы подняли статус тревоги с «все достало» до «надерем им задницу». Больше в их списке пунктов нет. Поэтому последние 300 лет шотландцы и находятся на переднем крае британских кампаний.
Французское правительство объявило вчера, что подняло статус террористической опасности с «беги» до «прячься». Осталось только два верхних уровня «сотрудничай» и «сдавайся». Смена статуса была вызвана недавним пожаром, уничтожившим фабрику, производившую белые флаги – и тем фактически нейтрализовавшим военный потенциал страны.
Италия сдвинула статус вверх с «громкого и возбужденного крика» до «вычурных милитаристских поз». Два следующих уровня: «неэффективные боевые действия» и «смена стороны».
Немцы повысили статус тревоги с «презрительного пренебрежения» до «распевания маршей в военной форме». У них также осталось два уровня – «вторгнуться к соседу» и «проиграть».
Бельгийцы, наоборот, как обычно в отпуску; единственная угроза, которая их беспокоит – вывод НАТО из Брюсселя.
Испанцы счастливы, что их новые подлодки готовы к развертыванию. Замечательный современный дизайн предусматривает стеклянные днища, так что новый испанский флот получит возможность по-настоящему хорошо рассмотреть старый.
Австралия, тем временем, подняла уровень тревоги от «не парься!» до «все будет нормалек, кореш». Осталось два шага эскалации: “Божечки! Кажется, придется отменять барбекю на выходные!" и «барбекю отменяется!». Пока что ситуаций, требующих задействовать последний уровень, в истории страны не возникало...»
Если бы что-нибудь подобное позволило себе туранское телевидение, сейчас в холле царило бы негодование. Но неизвестно кто поймал украинский сетевой канал, который передавал выступление популярного новозеландского пародиста, так что участники конференции либо веселились, либо игнорировали голографическую «жужжалку». Секретарь французской делегации радовался как дитя и приглашал Вальтера разделить с ним восторг.
- Смех-смехом, - хмуро сказал Вальтер, - а Германия в Евросоюзе весит немало. И ястребов у нас что-то развелось совершенно неприличное количество. Да ещё и год... тридцать девятый. Я, конечно, не суеверен, но...
Француз пожал плечами. Мне, подумал Вальтер, чтобы поддерживать имидж немца-зануды, даже и стараться не надо. Нынче все, кто хоть на мгновение отказывается от антидепрессантно-инфантильной легкости в общении, уже зануды, старые вешалки и «не ловят». Да и ведут себя неприлично: что за намеки перед обедом, что за тон? Серьезность за едой снижает усвоение белков на 7%...
