— Да, мне придется сказать Варваре Викторовне. Иначе она может счесть, что мне не понравился ее бал.

— Не переживай, я сам это сделаю, — поцеловав беременную невесту в макушку, заявил я. — А пока пойдем, я провожу тебя до машины. Там ты подождешь меня, и мы вместе поедем домой.

Мы поднялись на ноги, и Снежка, неловко поправив платье, уточнила:

— Ко мне или к тебе?

— К нам, Снежка, — покачал головой я. — Ты же не думаешь, что я отпущу тебя в такое небезопасное место, как особняк вашего рода, когда ты носишь под сердцем моего ребенка? Нет уж, дорогая, ты переезжаешь ко мне. И это не обсуждается.

Она порывисто обняла меня за шею и поцеловала в губы.

— Спасибо, Ваня.

Кремль, личные покои ее императорского высочества.

Варвара Викторовна села за стол первой. Только после этого место напротив заняла Снежана Александровна. Второй подруги сегодня не было, или же она прибудет после — время было раннее, но когда тебя вызывает на завтрак будущая императрица к семи утра, ты не рассуждаешь о том, что хорошо бы еще чуть-чуть поспать.

К тому же, кроме того приступа на балу, беременность вообще никак себя не проявляла. Если не вспоминать, конечно, о пяти тестах, которыми воспользовалась Снежана Александровна, прежде чем окончательно поверить, что носит под сердцем ребенка.

— Ну, рассказывай, Снежана, — махнув рукой, с улыбкой произнесла Варвара Викторовна. — Как тебе мой бал? Вы так рано ушли, что я даже немного растерялась. Думала, мы сможем с вами лично пообщаться в тишине и спокойствии, а пришлось менять планы.

Будущая Морова чуть покраснела.

— Прошу простить, ваше императорское высочество, — произнесла она. — Мне стало дурно, и Иван Владимирович вывел меня на воздух…

— Ты беременна, — кивнула наследница престола, а ее глаза подыхали неподдельным любопытством, которого никак не ждешь от девушки ее положения.

Снежана Александровна, конечно, помнила, что говорил ее жених о правящей семье — что все они люди, и все внутри устроены одинаково. Но все равно не привыкла еще к своему изменившемуся положению. Вот так запросто завтракать с будущей императрицей — наедине, даже без слуг — это походило на какую-то сказку.

Даже в Генеральном штабе Макарова обтесалась быстро — все же вокруг одни военные, и там понятно, как себя вести и чего ожидать от окружающих.

— Как вы узнали? — спросила Снежана.

— У меня на входе в покои стоят артефакты, они определяют тебя как двух людей, — пояснила наследница престола. — Слуги видели, как Моров тебя вывел на балу, и видели, что вы долго сидели в беседке. Несложно сложить два и два, чтобы получить четыре. И, кстати, называй меня по имени и на «ты». Я тебя во фрейлины произвела не для того, чтобы выслушивать официоз.

Снежана слегка наклонила голову.

— Да, я беременна.

— Это же отлично! — весьма эмоционально всплеснула руками Варвара Викторовна. — Наконец-то у меня в окружении появился кто-то, у кого голова на месте.

Она вздохнула, лицо будущей императрицы слегка омрачилось, но она встряхнулась и тут же потянулась за чаем.

— Я догадывалась, что ты беременна, — продолжила говорить она, — так что завтрак велела организовать исключительно из здоровой пищи. Не стесняйся, чувствуй себя свободно. Я ведь действительно хочу видеть тебя своей подругой, а не очередной благородной дамой, которая и двух слов связать не может самостоятельно, все ей регламенты мешают.

Да, не такого ожидала от этой встречи Снежана Александровна. Впрочем, раз уж Варвара Викторовна требовала такого отношения, отказывать Макарова не стала.

Несколько минут они занимались исключительно едой, пока Варвара Викторовна не отложила приборы. И от будущей Моровой не укрылось, что сделала так наследница престола лишь после того, как заметила, что ее гостья наелась.

— Я не буду ходить вокруг да около, Снежана, — произнесла будущая императрица. — Вокруг меня много придворных из благородных семей. Но мало кто из них годится на то, чтобы стать моей близкой подругой и наперсницей. А именно такой человек мне и нужен.

Макарова вскинула бровь.

— Я хочу иметь рядом с собой человека, верного стране, — продолжила Варвара Викторовна. — И быть уверенной, что ни одна моя тайна, о которой этот человек узнает, не выйдет за пределы комнаты, в которой та была произнесена. Я, разумеется, вручу тебе пару благотворительных фондов, чтобы оправдать присутствие при моем дворе. Но это, честно говоря, синекура. Я же понимаю, что ты — военная до мозга костей, и в управлении фондами ничего не смыслишь. Руководить всем будет доверенный человек, а ты станешь лицом компании. К тому же, раз ты в положении, это поможет в будущем нескольким проектам по поддержке материнства и младенчества.

Снежана кивнула, демонстрируя, что услышала.

— На деле я хочу, чтобы ты была со мной как можно больше времени, — заговорила вновь будущая императрица. — Мне не хватает подруги, которой ничего от меня не нужно. Моровы и так скоро будут обеспечены всем, о чем только можно подумать. А когда я взойду на престол, ты станешь самой богатой женщиной страны, — улыбнулась она. — После меня, разумеется.

— Это очень… неожиданное предложение, — произнесла Макарова. — Но я понимаю, почему ты выбрала именно меня. Как будущая Морова, я обязана уцепиться за эту возможность. Ведь это может гарантировать не только неприкосновенность моей семьи, но и будущее детей.

Варвара Викторовна кивнула.

— Да. А еще ты без ума от собственного жениха, и он с тебя пылинки сдувает, — с улыбкой добавила она. — А мне приятно видеть настолько счастливую пару рядом с собой. Так что скажешь?

— Я согласна.

Будущая императрица хлопнула в ладоши.

— Значит, так тому и быть. И, кстати, как моей подруге, тебе положено входить ко мне в любое время и по любому поводу. Так что если возникнет какая-то проблема, не стесняйся обращаться. Поверь, после Польши я очень многое могу. А если не справлюсь сама, добьюсь помощи от отца. Мне он не откажет, другого-то наследника у него нет.

Столичное дворянское собрание.

— Добро пожаловать, Василий Владимирович, — с улыбкой произнес Лермонтов, поглаживая пальцем края бокала, с которым сидел на мягком диване за столиком. — Давненько вас не было видно.

Окунев хмыкнул в ответ и опустился напротив Сергея Юрьевича.

— Служба, — ответил «Косарь», сложив руки на столешнице, он жестом подозвал официанта, крутившегося неподалеку. — А вы, я смотрю, по-прежнему любите обитать в этих стенах.

Сергей Юрьевич с улыбкой на губах развел руками.

— У каждого из нас свой долг, Василий Владимирович, — произнес Лермонтов. — Кто-то катается по заграницам, охотясь на врагов Российской Империи, кто-то отслеживает настроения среди дворянства. Каждому в наше благословенное время находится дело по силам, даже отставному калеке.

Окунев усмехнулся, но промолчал. Подошедший официант плеснул в поданный бокал напиток из новой бутылки, затем с поклоном удалился. Лишь проводив его взглядом, Василий Владимирович заговорил:

— Ну, вам-то не приходится жаловаться на свои увечья, мой племянник вас исцелил одним из первых, — сказал он, приподнимая свой бокал. — Так что предлагаю небольшой тост, раз уж мы оба на особой службе Российской Империи. За Россию и государя!

— С удовольствием его поддержу, — отозвался Лермонтов, и их бокалы столкнулись со звоном.

Мужчины прервались, чтобы сделать по небольшому глотку, после чего Сергей Юрьевич взял слово.

— Ну и как там на том берегу? — спросил он. — Вижу, вы совсем не загорели несмотря на теплое время года. Неужели на Северный полюс мотались по служебным обстоятельствам?

Окунев улыбнулся в ответ.

— Там… суета, — подобрав слово, закончил он мысль. — Все вокруг боятся нового русского оружия, опасаются агрессии с нашей стороны и копают бункеры, в которых планируют пережить даже апокалипсис. Цены растут, оборонные мощности загружены, идет активный набор добровольцев в армию.