— Сестра просила передать вам, — сунув руку за пазуху, маг смерти вытащил конверт, запечатанный сургучом. — Надеюсь, у вас найдется время, чтобы посетить ее торжество.

Я принял послание, но вскрывать сразу же не стал.

— Пока ничего обещать не могу, но в случае, если не получится присутствовать самому, надеюсь, вы передадите мой подарок Варваре Константиновне?

— Разумеется, — чуть прикрыв глаза, ответил Легостаев. — Всего доброго, Иван Владимирович, а мне пора на пары.

Кивнув ему, я поднялся по ступенькам и, толкнув створку, вошел в здание.

За этот год с семьей Легостаевых у нас выстроилась довольно любопытная история взаимоотношений. Однако я мог с чистой совестью признать: свое дело потомственные маги смерти знали. И карьера Варвары Константиновны это доказывала.

Несколько раскрытых заговоров на периферии, сотрудничество с Антониной Владиславовной в вопросах предательства среди сотрудников Службы Имперской Безопасности, допросы предоставленных мной голов — все это позволило Легостаевой не только возглавить столичный отдел некромантов, но и встать у руля подразделения всех магов смерти Российской Империи.

Как бы мне ни грела душу мысль, что без меня такой взлет был бы невозможен, однако в действительности наше с Варварой Константиновной сотрудничество вряд ли составит десять процентов всех дел, с которыми столкнулась Легостаева на службе.

Пройдя в свой кабинет, я бросил саквояж на стол, после чего расстегнул пиджак и повесил его на спинку стула. Закатав рукава, я проверил, что все нужные принадлежности на месте и, взяв мел в руки, быстро написал свое имя на доске.

Занавесив шторы на окнах, чтобы свет не проникал в кабинет, я набросал несколько печатей на потолок и стены, формируя эффект проектора. Можно было воспользоваться и настоящим, но тогда бы пришлось рисовать чары вручную. А так я могу по желанию менять объемное изображение, которое к тому же и крутится вокруг своей оси по моей воле — как в размерах, так и в процессе модификации из одной печати в другую.

Закончив с приготовлениями, я сел за свой стол и, вооружившись записями, приготовился к первому занятию у первого курса.

Отвлек меня стук в дверь. Я поднял голову и встретился взглядом с коротко стриженным мальчишкой, которому сложно было бы дать больше шестнадцати лет. Но внешность бывает обманчива.

— Разрешите заходить? — спросил он.

— Конечно, — кивнул я.

Вслед за парнем в кабинет набились остальные студенты из группы. Дождавшись, когда они займут места, постоянно бросая заинтересованные взгляды на сияющие печати, я поднялся со своего стула.

— Итак, дамы и господа, начнем наше первое занятие, — объявил я. — Меня зовут Иван Владимирович Моров, и первые полгода я буду преподавать у вас универсальную магию, а после — защиту от темной магии. А теперь перейдем непосредственно к первому занятию. Что же такое магия.

Я уже шагал на парковку, когда моего слуха коснулся сдавленный шепот из зарослей.

— Здесь и сейчас!

Приподняв бровь, я шагнул в сторону, где магический взор показывал наличие трех человек. Зеленые насаждения скрывали от обычного взора скамейку, на которой частенько собирались студенты, пришедшие на перекур, а заодно и перемыть преподавателям кости.

Сейчас же картина была совсем иной.

Первокурсник стоял с поднятыми к лицу кулаками. А напротив него оказалось сразу двое студентов старше. Причем, судя по форме, оба с боевого факультета. То, что сейчас произойдет потасовка, было ясно и без подсказок. Вот только старшие студенты были благородными, а первогодка — нет. Тут свидетелей нет, но это не значит, что дворянские отпрыски не захотят отомстить, уничтожив простолюдина.

Я уже собирался показать себя и вмешаться, но в этот момент с другой стороны зарослей появился еще один студент. На этот раз — уже с моего факультета.

Естественно, я его прекрасно знал. Александр Даниилович Колесов был одним из немногих моих студентов, которым я пророчил светлое будущее. Только в своей голове, разумеется, однако…

Тратить время на разговоры Колесов не стал. Подняв руки, он зажег на них фиолетовое пламя и с кривой ухмылкой заговорил:

— Господа, я смотрю, вы так и не научились находить себе противника по статусу. Похоже, вас придется как следует поучить манерам.

— Колесов, — прошипел один из боевиков, сразу же теряя весь настрой.

Что ни говори, одно дело вдвоем забивать первокурсника, и совсем другое — сражаться с одним из лучших студентов, когда сам показываешь лишь средние результаты по всем дисциплинам.

— Господа студенты, — заговорил я, решая положить конец этой сценке.

Александр Даниилович тут же опустил руки, погасив печати, а я перевел взгляд на боевиков.

— Вам пора по домам, господа студенты, — глядя на них по очереди, продолжил говорить я. — И не сомневайтесь, сегодня же я напишу вашим отцам о том, как их бравые сыновья с боевого факультета пытались прижать первокурсника.

Может быть, они и хотели бы мне что-то возразить. Может быть, даже нагрубить. Но понимали, с кем говорят, и чем им может грозить дерзость.

— Да, Иван Владимирович, нам действительно пора, — произнес один из них и, схватив соратника за плечо, поволок его прочь от скамейки.

Колесов проводил их внимательным и многообещающим взглядом, а я направился своей дорогой. Такие конфликты неизбежны, всех я спасти не могу, да и прикрывать не стану. Но ощутил себя натуральным стариком, который гоняет детишек по песочнице.

И это было приятное чувство. Три месяца мира. Как же немного на самом деле нужно для простого человеческого счастья.

Турция, Стамбул.

— Халиф готов принять вас, — сообщил слуга, склонившись перед послом.

Англичанин ничего не ответил, молча последовал за посланцем правителя Турции. Сэр Уильям Винтер, чрезвычайный посланник Лондона, кавалер нескольких орденов, вообще не любил дикарей, но доверить такие переговоры корона могла лишь ему. Уж слишком опытен был придворный дипломат в подобных делах.

Шагая по красочным коридорам, сэр Уильям смотрел в окна на закатное солнце. При желании отсюда можно было рассмотреть море, по которому прямо сейчас ходят турецкие суда. Их капитаны пока что не знают, но вскоре им предстоит вспомнить лихие времена и примерить на себя роль не просто каперов, щипающих южное брюхо Российской Империи, но и стать первыми, кто встретит удар русских.

Султан, халиф — не важно, как зовут человека на престоле Турции, этот карликовый осколок некогда могучей империи должен броситься на своего извечного врага. Ведь если бы не русские полки, правоверные не потеряли бы Балканы, уже закрепились бы в Европе. Уж точно подгребли бы все, чем некогда правила Римская Империя.

Улыбнувшись этой мысли, чрезвычайный посланник Великобритании вошел в распахнутые двустворчатые двери и поклонился на манер местных правил. Султан не сидел на мягкой оттоманке, вместо этого правитель Турции позировал для художника.

— Билли, — обозначил улыбку халиф. — Рад видеть тебя в любое время. Но раз ты вернулся из Англии, у тебя есть ко мне какое-то послание?

— Вы как всегда проницательны, ваше величество, — с дружелюбной улыбкой ответил сэр Уильям. — Но, полагаю, разговор может подождать, пока вы не закончите. Кстати, мне велено передать, что ваш сын весьма старательно постигает науки. Университет его нахваливает.

Монарх довольно улыбнулся.

— Всегда радостно получать такие известия, — произнес он. — Всегда.

Жестом отпустив художника, мужчины дождались, пока их оставят вдвоем, после чего халиф указал гостю на кресло. А стоило Уильяму Винтеру занять сидение, халиф утратил любой намек на радушие.

— А теперь поговорим серьезно, — объявил он. — Чего Лондон хочет от меня в обмен на жизнь моего сына?

Япония, Токио.

— Ваше императорское величество, спешу вас заверить, мой король был крайне раздосадован, узнав, что ваш флот вынужден отступить от ваших исконных земель, — выпрямившись после поклона, заговорил посол Великобритании. — И его королевское величество просит вас принять в качестве символа дружбы между нашими странами небольшой дар.