Новый особняк дворянского рода Моровых. Иван Владимирович Моров.

Как много можно успеть за три летних месяца?

Получить достаточную свободу сразу после окончания экзаменов мне никто не позволил, разумеется. Весь персонал первой академии еще неделю строчил отчеты в канцелярию, сверяясь друг с другом и отвечая на сотни вопросов из самых разных ведомств.

Так что только в середине июня я оказался предоставлен самому себе. Солнцев и Панфилов, к этому моменту уже наладившие производство нескольких типов боевых доспехов, всерьез развернули магическую артиллерию.

Система Морова-Солнцева-Панфилова, или как ее моментально окрестили в армии, «Мопс», вполне могла бы заменить собой многие виды вооружения. Но готовых установок поставлять наши объединенные производства могли лишь чуть больше десятка за раз. И как бы ни хотелось расширять линии, однако «Мопсы» просто остались пылиться на складах.

Казна Российской Империи не резиновая. Так что я никуда не спешил, передавая раз в несколько дней свои чертежи с пояснениями Венедикту Кирилловичу. Так что до конца года, а то и не этого, а следующего, фабрики Солнцевых будут загружены армейским заказом.

Изначально я не думал о том, чтобы разрабатывать подобное оружие. Но несколько месяцев связанных с Польшей событий заставили меня пересмотреть это решение. В действительности ведь не так опасно для окружающих наличие у Российской Империи сильного чародея. Меня, в конце концов, можно убить.

А вот десятки магических установок, способных ровнять города с землей — это уже совсем другое дело. Много ли навоюешь, когда против тебя работают установки, которые действуют мгновенно и достают почти на триста километров? Разрушительная сила «Мопса» вполне оставляет современные системы позади. А это ведь только начало.

Бытовые артефакты никто производить не переставал, так что частично фабрики себя окупали за счет простецов, которые покупали себе зачарованные вещи. Ассортимент, конечно, расширялся, но спрос был огромен, а предложение — все равно крохотное. Доступная магия требовалась в огромном количестве, а мы не могли открывать фабрики каждый день.

Купленный мной для будущей семейной жизни особняк успели отремонтировать за лето. От старого здания уцелели лишь стены, куда только можно рабочие разместили современные удобства. Сам я, понятное дело, не занимался внутренним убранством помещений — у меня для этого будущая супруга была.

Снежка тоже не стала сильно заморачиваться. Мой подход в стиле хай-тек, как оказалось, ее полностью устраивал. Что на самом деле не удивительно — слишком много Макарова помоталась на службе и теперь не видела необходимости в чрезмерной роскоши и прочем антиквариате. Конечно, это ни в коем случае не избавило мой новый дом от появления салатовых комнат и васильковой гостиной.

Свесив ноги с постели, я потянулся к телефону, чтобы отменить выставленный будильник. Из гостиной моих покоев уже тянулся аромат кофе, так что я быстро натянул халат и вышел наружу.

Сегодня первый день занятий в академии. Несмотря на то, что обучение первого курса началось только после Нового года, всех, кто сдал экзамены, перевели на второй. А теперь студенты, которых стало уже не несколько сотен, а полноценные полторы тысячи, будут грызть гранит науки с сентября по май.

Понятно, что из-за увеличения числа обучающихся физически времени больше не стало, и чтобы просто прочитать лекции всем, теперь требовалось намного больше часов потратить. А ведь помимо этого ресурса академии пришлось увеличить и материальную базу, и те же полигоны правильно распределить, чтобы всем — и первому курсу, и второму — хватало.

К счастью, я не входил в администрацию и мог только посочувствовать Александровой. Екатерина Вячеславовна хоть и пыталась скрыть этот факт, но, став директором, резко начала седеть. Я пока не предлагал ей свои услуги, решив придержать такой козырь на тот случай, если мне что-то от нее потребуется серьезное.

В конце концов, учитывая нашу предысторию, мое молчание было понятным. Да и она сама не спешила обратиться за помощью. Чего, кстати, не скажешь об остальных преподавательницах нашей академии, все как одна прошедших через мои процедуры.

Проведя время в ванной, я выпил кофе и оделся. С этого года появилось еще одно нововведение в академии — униформа преподавателей. Если раньше она выглядела дорогой, то теперь стала еще и удобной. Хотя, казалось бы, внешне мало что изменилось, но чувствовалась новая одежда совсем иначе.

Помимо этого каждый факультет получил свой особый знак и цвет. К примеру, мы с Сергеем Константиновичем Легостаевым, сформировав темный факультет, носили фиолетовое пламя на плече. Ни я, ни маг смерти не горели желанием возглавить факультет, так что нам прислали толкового администратора из императорской канцелярии.

Петр Васильевич Романовский был мужчиной спокойным и дотошным. По крайней мере, в нашей специфике не плавал, хотя сам являлся довольно посредственным чародеем. Но это было и не так страшно, гораздо важнее то, что администратором он был превосходным.

— Иван Владимирович, доброе утро, — склонил голову водитель, открывая мне заднюю дверь «Коршуна».

— Утро доброе, Сергей, — отозвался я, забираясь внутрь.

Сегодня и завтра по расписанию у меня занятия исключительно с новыми группами. Второй курс мне достанется только через два дня, и там можно будет оценить, как мои студенты провели летнюю практику.

Разумеется, благородных студентов никто отрабатывать заставить не мог. Но простолюдины, включая тех, кого отправили ко мне со службы, практикой были загружены по полной. Мне же предстояло изучить отчеты по их работе, выявить ошибки и составить программу по их устранению.

Пока «Коршун» катился по улицам столицы, я читал письма от администрации академии. Новые регламенты, уточнения расписания, изменения в программе, присланные из императорской канцелярии нормативные акты — вся эта бюрократия живо напомнила мне, что именно в работе преподавателя мне не нравится. На каждую бумажку требовалась еще одна бумажка, прикрытая еще одной бумажкой.

А ведь это всего лишь уровень преподавателя, меньше только у низшего персонала. Что за горы документов сыплются на голову Романовского или уж тем более Александровой, даже представлять страшно. В такие моменты я искренне рад, что мне не пришлось самому основывать учебное заведение и становиться в нем ректором. Себе можно признаться откровенно — если бы вся эта бумажная волокита была на мне, я бы провел новый ритуал и сбежал в другой мир.

— Подъезжаем, Иван Владимирович, — сообщил водитель, выруливая на внутреннюю парковку.

— Хорошо, — ответил я, убирая телефон.

Погода стояла все еще по-летнему жаркая, так что стоило мне выбраться из автомобиля, как прогретая солнцем улица ударила в лицо теплом. Я даже глаза прикрыл, привыкая после кондиционированного салона.

Шагая по нагретым плитам внутреннего двора, я не слишком смотрел по сторонам. Привычный вид академии не вызывал во мне тяги любоваться зелеными насаждениями. Хотя некоторые студенты, уже блуждающие по территории, то и дело останавливались, чтобы оценить художественно оплетенные растениями статуи.

Обычно для этой цели используются знаменитые выпускники, но в нашем случае скульпторы воспользовались шансом создать свои шедевры, восстанавливая облик героев Российской Империи и правящего рода. Перед центральным входом и вовсе за лето появилась статуя его императорского величества Федора, чьим именем и называлась наша академия.

— Иван Владимирович, — кивнул мне Легостаев, спускаясь с крыльца.

— Сергей Константинович, — повторив его жест, отозвался я.

Нас нельзя было назвать друзьями, однако к некроманту я ощущал некоторое уважение. Не знаю, каким он получился солдатом и офицером, но преподавателем оказался шикарным. Возможно, он сам от себя не ожидал, что в нем пропадает талант передавать знания, но факт оставался фактом — Сергей Константинович был одним из самых популярных преподавателей.