Дэниэл поднял глаза на официанта, подошедшего к столику. Совсем юный парнишка… Странно, но его интонации скорее напоминали агрессию, чем любезное приветствие гостя. Он удивленно посмотрел на него и продиктовал заказ.

— Я спрашиваю: зачем вы снова сюда приехали? — настаивал на своем парень, распаляясь сильнее.

— Вероятно, вы меня с кем-то путаете, — пытаясь сохранять спокойствие, ответил Дэниэл. — Я… просто хочу перекусить.

— Она до сих пор страдает, а вы… Не смейте больше приближаться к ней, иначе…

— Мишель! — из кухни вышел пожилой мужчина, услышавший громкие голоса. — Прекрати немедленно! Простите, господин! — он склонился в извинительном поклоне.

— Дедушка, это тот самый парень, который бросил Катрину! — с каким-то полудетским отчаянием выкрикнул парень.

Внутри у Дэниэла все похолодело… Эти люди знали его Катрину и узнали его… А еще мальчик говорил так, словно недавно видел ее…

— Что значит: не приближаться?.. Катрина здесь⁈

Мишель опешил, видимо, только сейчас поняв, что в порыве злости сболтнул лишнего.

Катрина вернулась в Париж около двух месяцев назад. На первый взгляд она выглядела как прежде, но все, кто неплохо знал ее, чувствовали: внутри у девушки что-то надорвалось. Мишель не спрашивал напрямую, но был уверен — во всем виноват этот блондин-англичанин! И сейчас, как только увидел его, не смог сдержаться…

— Пожалуйста… Скажите, Катрина здесь?

Видимо, в голосе и выражении лица Дэниэла было столько мольбы и страдания, что пожилой мсье Фуко сжалился:

— Она в Париже, господин, но, насколько нам известно, скоро собирается уезжать в Венецию.

Дэниэл вскочил и выбежал на улицу. В висках стучало, а сердце колотилось со скоростью сто двадцать ударов в минуту. Ему выпал один шанс на миллион — встретить ее в Париже. Катрина здесь, а значит, он может увидеть ее!

У него не было никакого конкретного плана, когда он бежал в сторону площади Тертр, лихорадочно вспоминая дорогу к дому мадам Роббер. Он просто до одури хотел увидеть Кэт, пусть даже она и не ответила ни на один его звонок и тысячи сообщений…

Часы пробили полдень, когда он замер перед той самой лестницей, на которой впервые встретил Ее. Легкие горели, а руки предательски подрагивали. Как завороженный он смотрел вниз, где на ступеньках одного из пролетов сидела хрупкая русоволосая девушка. На ней было легкое шифоновое платье цвета кофе с молоком с открытыми плечами… Именно по их изгибу Дэниэл понял — это Катрина…

Внутри все сжалось. На негнущихся ногах, он стал медленно спускаться к ней. Ступенька, еще одна, еще… К горлу подкатил ком.

Вдруг девушка поднялась и обернулась…

Катрине понадобилась секунда, чтобы узнать его — человека, с уходом которого все потеряло смысл, а ее сердце стало биться реже.

Дэниэл задыхался от странной смеси радости и боли. Сколько раз он мечтал об этой встрече, сколько раз представлял, что скажет ей, а сейчас стоял, не в силах сделать и шагу.

Катрина изменилась: обрезала свои длинные русые волосы до короткого каре, похудела и стала похожа на Дюймовочку, сменила свой тинейджерский гардероб и перестала носить смешные очки в немодной оправе… Но больше всего изменились ее глаза: в них пропали интерес и любопытство, словно кто-то потушил огонь… И все же — это была она!

Катрина почувствовала, что по щеке ползет слеза. Видеть Дэниэла было больно. Она отвернулась и побежала вниз по лестнице.

Он догнал ее через несколько секунд, поймал и прижал к себе. Мягкий древесный запах туалетной воды… Теплые знакомые руки… Прикосновения… Она теряла связь с реальностью, словно это был сон.

— Катрина… — выдохнул Дэниэл в ее волосы, не веря, что обнимает ее.

Девушка замерла, боясь проснуться, а он прижимал ее все сильнее и сильнее. Он не мог ошибаться: она взволнована не меньше его, а значит, все, что было написано в том несчастном письме, переданном ее матерью — полная чушь!

Катрина слышала, как сбилось его дыхание, чувствовала в его объятиях сметающую с ног нежность и понимала: что-то не так в их расставании…

Они не знали, сколько простояли вот так, прижимаясь друг к другу и не имея сил произнести ни слова.

Первым пришел в себя Дэниэл, разжав объятия, но продолжая держать Катрину за руку, словно она могла куда-то убежать или исчезнуть! Десятки вопросов готовы были сорваться с языка, но он оставил их все на потом:

— Не знаю, почему ты не ответила ни на один мой звонок и сообщение… Для меня ничего не изменилось… Я писал и звонил, чтобы сказать тебе, что люблю и буду ждать столько, сколько ты попросишь…

Катрина не помнила, сколько прошло времени с тех пор, как она оказалась в этой частной психиатрической клинике. Не помнила и не понимала: почему именно оказалась тут? Раздражающе вежливый персонал пристально следил за ней и за тем, чтобы ни один прием препаратов не был пропущен… Что за таблетки пьет и какие капельницы ей ставят — она тоже не знала, но чувствовала, что никто не воспринимал ее здесь как взрослого, здорового человека: прямо при ней говорили обо всем, словно ее и не было.

Иногда Катрине это казалось до жути ироничным: почти всю ее жизнь мама вот точно также разговаривала о ней при ней с окружающими. Именно так девушка узнала, что у нее «некрасивые короткие ноги» и «отвратительные волосы», что ее единственный шанс не потеряться в этой жизни — это «удачно выйти замуж». И вот снова: «пациентка не отзывается на лечение», «еще немного и придется переходить на более сильные препараты»…

Катрина все это слышала и понимала, только ничего не чувствовала. Сначала ей казалось, что это такой подарок судьбы: попав сюда, ее боль и эмоции под воздействием так называемого лечения, отключились. Она перестала тонуть в них, а потом и вовсе поняла — она не хочет ничему сопротивляться, да и не чувствовать ничего — ей нравится!

Каждый новый день был похож на предыдущий, пока однажды в палату ярким пятном не ворвалась Элен…

Она что-то громко кричала, сорила угрозами и практически насильно увезла девушку отсюда.

Еще несколько недель понадобилось на то, чтобы прийти в себя. Сильные нейротропные средства никак не хотели вытравливаться из Катрины. Уже потом Элен рассказала ей о том, что узнав обо всем от Аделины, первым же рейсом прилетела в Петербург…

Кэт лежала сутками напролет в холодной гостиничной постели, глядя в стену и пытаясь вновь и вновь понять: как так получилось, что влюбленный в нее Дэниэл уехал, оставив лишь короткое письмо с извинениями и пожеланиями всего доброго, и за какие такие запрещенные эмоции родная мать упекла ее в клинику против воли?..

Элен практически насильно кормила девушку и ненадолго выводила на улицу. Начались позднеосенние затяжные дожди и заморозки, и мадам Роббер приняла решение уехать туда, где тепло.

В Испании они встретили новый год, к марту перебрались в Грецию, а в апреле вернулись в Париж.

Элен не забыла как несколько лет назад замкнутая и стеснительная девушка стала ее спасением в бесцветной одинокой жизни после гибели самых близких людей, поэтому узнав о бессердечном поступке Аделины по отношению к Катрине, не сомневалась ни секунды, приехав за ней в далекий Петербург.

За несколько последних месяцев они сильно сблизились. Катрина откровенно рассказала Элен обо всем, что произошло, и опытная женщина, теперь ясно смотрящая на поступок давней подруги, никак не могла смириться со всем произошедшим. Аделина была миллион раз неправа, такими варварскими способами разлучая свою дочь с человеком, которого та настолько сильно полюбила. Да и Дэниэл за время их знакомства не показался ей таким уж коллекционером и потенциальным изменщиком. Элен верила в них…

Катрина спешно вошла в квартиру и, не сказав ни слова, прошла в свою комнату. Мадам Роббер задумчиво прищурилась, прикидывая, что могло привести к такому несвойственному поведению девушки. После всех произошедших событий, она сильно осторожничала, боясь нарушить хрупкое спокойствие Катрины. В прежние времена, она бы просто вошла в комнату и…