— О как. Так может, ты вспомнишь свое прежнее имя? — заглянул в мое зеркальце Ирден.

— Иссе тиво! Прилумаесь тозе, музенек. Я Заляза Монк! Мне все нлавится!

— Зараза, ты уже связалась с детьми? — спросил ее невидимый нам дед.

— Конесьно, дедуля. Смотли! — Она помахала своим зеркальцем так, что у нас аж рябь пошла. — О! Я тиво хотела-то. Мы с дедуськой Доминго поймали ноталиуса. Он, плавда, глупенький такой, амазонок боится. Но мы его аккулатно полози́ли. Он плосто не понимает стястья.

— Чего он не понимает⁈ — опешила я. И вдруг до меня дошло: — Что значит «поймали»? И куда вы его положили?

— На ковлик. Но мы снатяла подмели, ковлик тистенький. И мы гоблиня лозотькам не отдали. Но они нам помогали. Они ыбки холосо поели и сийные тепель.

Я медленно повернула голову и посмотрела на Ирдена. Ответом мне был такой же ошарашенный взгляд. Мы несколько секунд осмысливали, потом дракон сдвинул мою руку так, чтобы и ему удобно было смотреть в артефакт, и вкрадчиво спросил:

— Прелесть моя, уточни пожалуйста. Вы с риатом Монком поймали молодого нотариуса, которого мы хотели нанять для амазонок, предложив ему контракт?

— Дя.

— Вы его поймали, связали и положили на ковер…

— Дя.

— И полагаю, ковер этот находится в гостиной Клариссы.

— Ну конесьно! Больсе некудя было. Не блосать зе его на земле. Он маинький. Иссе плостынет. Да и лозотьки… Они дифтенки неплостые.

— О боги! — выдохнула я. — Зараза, покажи нам, пожалуйста уважаемого риата нотариуса.

— Сейтяс.

Картинка в зеркале изменилась, горгулья явно полетела со второго этажа на первый, в гостиную. Там она приземлилась, прошагала по ковру.

— Смотлите! — радостно произнес ее голос.

Она повернула артефакт так, что мы увидели перекошенное лицо достаточно молодого гоблина. Глазами он выражал… много чего. Но вот сказать не имел возможности, так как его рот был заткнут розовым бутоном.

— Да не может такого быть! Розы пожертвовали насовсем один цветок⁈ Не верю. Случайно оторвался? Или это не наши розы? Зараза, я жду объяснений, — нервно вопросила я. И тут же обратилась к гоблину: — Здравствуйте, уважаемый риат. Как вы себя чувствуете?

— Ы-ы-ы! Уыу! Мы-ы-ы! — промычал бедняга и скосил глаза вбок.

— Ты тиво, Клалотька? Не насовьсем зе, — сказала невидимая нам горгулья.

Но зато мы увидели ее лапку, которой она ласково погладила лежащего на моем ковре нотариуса. Гоблин уже даже не дернулся, только вздохнул и закатил глаза. А моя питомица продолжила:

— Лозотьки нам любезьно одолзили одьну ветоську телез окосько. Она длинненькая, ее хватило, сьтобы лот заклыть.

— Уточни-ка, — еще более вкрадчиво попросил Ирден: — Розы выбросили одну плеть через окно, заткнули рот нашему уважаемому гостю, и он так и лежит, а эта плеть тянется к кусту?

— Ага, — согласилась та. — Здолово они плидумали, плавда?

— Ага. А риат Монк где?

— Дедуська Хенлик устал. Мы дольго ловили ноталиуса на кладбиссе, так сьто тепель все отдыхають. И зомбики, и дедуська, и упыль, и ноталиус.

— Какие зомбики⁈ Какой еще упырь⁈ Какое кладбище⁈ — аж подпрыгнула я.

— Голодское кладбиссе. Котолое севелное. Там много зомби и тли упыля. Мы с дедуськой Доминго их всех улозили облатно. А ноталиуса плислось ловить. Сюстлый такой.

Мы с Ирденом снова посмотрели друг на друга. Потом на недостаточно шустрого нотариуса, ожидая хоть какого-то внятного ответа на сотни вопросов.

Что характерно, гоблин кивнул и пожал плечами. Мол, так все и было.

— Зараза, попроси, пожалуйста, розы, чтобы они освободили рот нашему гостю.

— Сейтяс.

Мы снова увидели ее лапку, которой она погладила по голове гоблина, и услышали слова, обращенные к нему же:

— Видис, как холосо? А ты боялся. Я зе тебе говолила, сьто моя феетька доблая. И длакономузь у нас холосый. Амазоньки многа платять. Тиво бегаль, затем бегаль? Я зе сказаля, сьто все лавно поймаю. Только устали все. Ну нитиво, сколо скусаесь пеликальни, как я обессяла, и станес снова здоловеньким. Клитять больсе не будесь?

Бедняга закатил глаза и помотал головой, смирившись с творящимся произволом.

Тут изображение замельтешило, горгулья явно добралась до окошка, ведущего к розам, и мы снова услышали:

— Эй, дифтенки, надо ноталиусу лот освободить. Он обесял больсе не клитять.

А через пару минут мы уже выслушивали от помятого, ошеломленного, но не сломленного гоблина историю произошедшего.

Оказывается, он сидел в трактире. Вдруг туда заявились немолодой некромант и картавая нечисть и предложили ему контракт на несколько лет в другой стране, работать на амазонок. Он им, конечно же, не поверил. Все знают, что амазонки — это вымышленный народ и их не существует.

Тут крайне оскорбилась сидевшая за соседним столом красивая наемница непонятной расы со слегка оливковой кожей. Слово за слово. Она пыталась убедить, что риат Нольк неправ относительно амазонок. Ее поддержал ее приятель, наемник-орк.

В общем, дело дошло до рукоприкладства, и пришлось ему от них спасаться бегством. Бежал он, бежал и случайно оказался рядом с кладбищем. Туда и свернул. А там зомби. Средь бела дня! Возмутительная беспечность городских властей, на которых он еще подаст жалобу. И не только зомби были, но еще и упыри.

И вдруг снова заявился давешний некромант. Нежить он всю упокоил. Не сразу, конечно, кладбище оказалось неустойчивое, и из-под земли все время новые руки вылазили. А когда всех упокоили, розовая горгулья взлетела на плечи статуи на одном из склепов, где он и пытался пересидеть творящийся ужас. И снова стала ему говорить, что он должен поехать работать к амазонкам. И что его уже выбрали. И деваться ему некуда.

Молодой риат Нольк был несогласен. Очень даже попытался куда-то деться, потому что в его планах было заменить престарелого прадеда, тоже риата Нолька, городского нотариуса Берриуса последние несколько сотен лет…

А дальше снова заявились давешние наемник и наемница… И вот он уже тут, лежит на ковре в чужом доме. И его чуть не сожрали хищные цветы, которые на самом-то деле — настоящая нечисть. А розовая крылатая нечисть уговорила цветы его не жрать. Но пришлось полежать связанным и с заткнутым ртом. И ему обещали в качестве компенсации пеликальни, чтобы успокоить нервы и привести здоровье в норму.

И все бы ничего, но в его планы не входит отправляться ни к вымышленным амазонкам — работать нотариусом у их королевы, ни к эльфам за обещанными пеликальни, которые невозможно купить нигде, кроме как у этого народа и только на их землях.

Зараза в нужных местах поддакивала и периодически успокаивающе гладила беднягу гоблина по голове.

— Амазонки существуют. Я случайно их нашла. У нас с ними договор о дружбе и сотрудничестве. Я их представитель на всех других землях. И королеве Рогнеде действительно нужен нотариус. И она действительно платит честно и весьма неплохо. Та наемница — ее подданная, амазонка. Один момент: у амазонок форма правления — абсолютная монархия. Уклад — матриархат. Вас наверняка захотят женить. И будут пытаться взять в гарем, — сказала я, глядя в зеркальце.

Вздохнула, призвала волшебную палочку и продемонстрировала ее.

Гоблин моргнул. И пока не успел возразить или опомниться, я завершила:

— А еще я вождь племени орков. Тот наемник — из моего племени. — И я снова продемонстрировала, но уже топорик вождя. — Я говорю истинную правду. Слово феи!

Гоблин притих. Осмыслил. И совершенно иным тоном, крайне деловым и собранным, заявил:

— Контракт на ближайшие пятьдесят лет. Дальше обсудим. Я буду единственным в городе нотариусом. Оклад согласно тарифам гильдии нотариусов. Вознаграждение от сделок также по тарифной сетке. Премиальные по договоренности и по ситуациям. Мне понадобятся личные вещи, помещения под жилье и под контору и, само собой, моя печать. Никаких гаремов. Возможно, соглашусь на одну жену по обоюдной симпатии и с заключением брачного договора. В случае развода детей делим в их интересах и планах на жизнь, и последует выплата алиментов соответствующей стороне.