Я только покачала головой.

— Это самая странная ночь, которая у меня была за долгое время.

Она фыркнула, и мы обе искренне усмехнулись.

— В первый раз это сбивает с толку, — наконец сказала она. — Каждая комната названа в честь женщины.

Я подавила смешок. Ну конечно.

— У меня «Светлана». У тебя «Анастасия»… Это самый высокий уровень. На нем останавливаются самые важные клиенты. Так что, во всех отношениях, ты сорвала солидный джекпот.

На мгновение я подумала о том, чтобы просто сказать «неважно» и уйти. Все это было так странно, и я определенно была чужой. Окружающие меня женщины, говорящие по-русски, и элитная атмосфера еще больше укрепили эту мысль.

Я открыла рот, чтобы поблагодарить Лауру за то, что она нашла мне работу, но передумала, слова замерли у меня в горле, так как я увидела вошедшую женщину. В руках у нее была пачка сложенных купюр, и она принялась разворачивать их и пересчитывать свои вполне ощутимые чаевые.

“Ни хрена себе. Там стодолларовые купюры. Я выровняла дыхание и снова посмотрела на Лауру. По ее выражению лица я поняла, что она ожидает моего ухода сейчас. Только в этот раз. Если я заработаю достаточно, эта ночь изменит ход игры.”

— Хорошо. Давай сделаем это.

Даже я слышала, как нерешительно я говорила.

10

Арло

Петров хочет встретиться сегодня вечером в «Сдаться». Полночь. Ровно.

Это сообщение я получил час назад и, остановив машину на боковой парковке у «Сдаться», сверился с часами на приборной панели. Десять минут до полуночи.

Когда Леонид хочет встретиться с тобой лично, это никогда не приносит ничего хорошего. Он всегда чего-то желал. Всегда пытался выжать из тела последнюю каплю крови, прежде чем отбросить труп в сторону.

И я знал, в чем дело. Я знал, что Леонид попытается уговорить меня присоединиться к Братве вместо того, чтобы быть независимым агентом — даже наемником — в «Руине». Он и раньше пытался, но такие, как он, никогда не были удовлетворены, если не получали того, чего хотели.

Леонид был настойчивым ублюдком.

Я направился к парадному входу, распахнул тяжелую черную дверь и сразу же услышал тихие звуки традиционной русской музыки, раздававшиеся над головой. В углу комнаты стоял солдат Братвы, его длинная кожаная куртка скрывала многочисленные пистолеты и ножи, которые он, несомненно, прикрепил к своему телу.

Эта комната перед входом была лишь первым слоем «Сдаться». Это был легкий намек, прежде чем вы доберетесь до сути этого заведения.

Напротив меня находился бар, несколько клиентов отдыхали на темно-коричневых кожаных диванах, расставленных по всему залу. Большинство людей находилось в других комнатах, каждая из которых была огорожена от посторонних глаз и ушей, и в каждой из них обитали могущественные, влиятельные и богатые клиенты. Это был не просто бар; это было место, где представители Братвы и влиятельные соратники и союзники, работавшие на них и с ними, заключали сделки, вели деловые беседы и пользовались всеми удобствами, которыми в изобилии располагала Братва Десолейшен.

Наркотики, выпивка и женщины.

За баром, освещенным красным и черным светом, скрывалась поговорка, по которой жили многие люди Леонида Петрова.

“Мы грешим, потому что беспечны и не думаем об этом.”

Так вольно перевели эту фразу на английский язык. Но на самом деле это была ложь. Любой человек, живущий в нашем мире, знал, что творит. Они знали о своих «грехах», которые даже не считали таковыми, потому что эти ублюдки получали удовольствие от причинения боли другим. Как я. Как и все, кто был связан с «Руиной».

Никто не беспокоил меня. Никто не пытался меня остановить. Некоторые даже смотрели с явным страхом и нерешительностью в глазах. Все, кто работал в «Сдаться», были частью «Руины» и поэтому прекрасно знали, кто я такой. Они видели меня в «Яме», наблюдали, как я уничтожаю своих противников. Они знали о моей репутации… о том, что я был отцеубийцей. Я носил это клеймо отцеубийцы как долбаную честь.

Я миновал бар и направился дальше по коридору. В конце, у лифта, стоял солдат Братвы. Он выпрямился, прислонившись к стене, и кивнул в знак подтверждения. Он ничего не сказал, нажал на кнопку лифта, чтобы отправиться наверх, и через секунду двери лифта открылись.

Я шагнул внутрь, солдат последовал за мной. Как только мы поднялись, я стал обдумывать, что произойдет сегодня вечером. Единственный раз, когда я лично разговаривал с Леонидом, был сразу после убийства отца. Тогда он хотел, чтобы я присоединился к Братве. Я грамотно отказался. Он не настаивал, но я знал таких, как он. Я знал его конкретно. Как он работал, чего требовал. Как он ожидал, что мир падет к его ногам. И по большей части так оно и было.

Но я не был похож на большинство людей. Я никогда не подчинялся ни одному человеку.

Леонид Петров был опасен и жесток. Он был социопатом, который убивал просто потому, что было воскресенье или он только что закончил семейный ужин. И два его сына, Дмитрий и Николай, прекрасно пошли по его стопам. Чертовы детеныши-психопаты в процессе становления.

— Он в своем кабинете, ждет вас, — сказал солдат по-русски.

Я направился к кабинету Леонида, минуя закрытые двери, ведущие в личные комнаты его клиентов. Солдат стоял в стороне, рядом с кабинетом Леонида. Он кивнул мне и повернулся, чтобы открыть дверь.

Я вошел внутрь и мгновенно оценил обстановку. Чтобы быть готовым, нужно знать планировку любого места. Я увидел Дмитрия и Николая, сидящих на диване перед камином. Дмитрий, старший сын Леонида и наследник криминальной империи Братвы Десолейшен, наблюдал за мной с тем же социопатическим блеском в глазах, который, как я был уверен, отражался в моих. Я слышал истории о Дмитрии, о его инициации, о том, как он зарубил пятерых человек с жестокой точностью и силой, которые даже на мгновение впечатлили меня. Несомненно, однажды он станет идеальным паханом, лидером, который заставит Сатану трусить в темноте.

Николай, младший сын Петрова, позволил медленной, язвительной ухмылке расползтись по его лицу. Возможно, он был более «легким» из них в плане жестокости, но его покладистое отношение и то, что другие могли бы счесть «мягкостью», было лишь извращенным фасадом человека, который, как я знал, однажды оторвал ногти на пальцах и ногах бедному ублюдку, подрезавшему его в пробке.

Николай не стал доставать стакан с алкоголем, а поднял бутылку виски и наклонил ее в мою сторону в знак приветствия, а затем подмигнул, поднеся ее к губам и сделав долгий глоток.

Леонид в это время разговаривал по мобильному телефону. Мои плечи напряглись, а пальцы судорожно потянулись к пистолету, просто находясь в одной комнате с этим ублюдком.

Отключив телефон, он откинулся на спинку кресла и сцепил руки, упершись ими в живот. Он медленно улыбнулся мне, что было совсем не приятно. Этот ублюдок не знал счастья, если оно не связано с перерезанием горла и купанием в крови.

Дмитрий и Николай завели между собой разговор, причем русский был слишком низким, чтобы я мог расслышать. Леонид встал и обошел свой стол, затем прислонился к краю и уставился на меня темными, непоколебимыми глазами.

— Я хотел лично поблагодарить тебя за то, что ты уладил… небольшую проблему, которая возникла у нас с Максимом прошлой ночью. — При этих словах Леонида разговор его сыновей прервался. Не отрывая взгляда от пахана, я почувствовал, как его сыновья встали и направились к нему, а затем обошли с флангов. В их лицах было то же каменное спокойствие, что и у предводителя Братвы.

— Не стоит благодарности, — сказал я, сосредоточившись на Леониде. Двух других маленьких засранцев я не боялся. — Это моя работа.

Леонид склонил голову в знак согласия.

— Ты не можешь понять, как трудно было не избавиться от этого мусора самому. — Он вынул руки из карманов и провел ими по галстуку — шелковому, кроваво-красному, того же оттенка, что просочился из сотни различных ран на человеке, оскорбившем Леонида. — Но, видишь ли, в нашем деле это будет выглядеть некрасиво. Мы не занимаемся такими грязными делами, — он усмехнулся и протянул руки. — Плохо для бизнеса, сам понимаешь. Нам нужно поддерживать имидж.