— Это безумие, правда?

Я открыла глаза и несколько раз моргнула, чтобы посмотреть на Лауру, которая стояла рядом со мной. Она смотрела на газету, опустив брови.

— Безумие? — Говорила ли она о том, что убийство произошло так близко, или о том, что узнала его? Я была в курсе, что она видела, как он приставал ко мне. Это было трудно не заметить, когда он был громким и несносным и не скрывал своего мудачества, когда бы ни пришел.

Она наклонила подбородок к газете.

— Это тот же самый мудак, который приходил сюда и хамил тебе. Я помню, каким он был ублюдком. Не могу сказать, что он не получил по заслугам, — она указала на обвинения, по которым тот был осужден.

— Да, — тихо сказала я и сложила газету, после чего запихнула ее под стойку. Я больше не хотела на нее смотреть. Лаура несколько раз моргнула, словно отвлекаясь от своих мыслей.

— Я действительно ненавижу этот гребаный город большую часть времени.

Я фыркнула.

— Большую часть времени?

Она напряженно кивнула.

— В девяносто девяти процентах случаев, хорошо.

Я тихонько рассмеялась. Я провела здесь всего пару месяцев, но уже презирала абсолютно все, что олицетворял собой Десолейшен. Единственным положительным моментом в этом аду была возможность спрятаться.

— В любом случае, — сказала она. — В добрый путь.

Я не могла не улыбнуться. Я устала, просто чертовски устала. Я хотела накопить как можно больше денег, чтобы переехать в лучшее место, туда, где смогу по-новому взглянуть на себя, туда, где прошлое не будет преследовать меня постоянно.

Но это казалось такой несбыточной мечтой и совсем не реалистичным. Правда заключалась в том, что я, скорее всего, умру еще до своего двадцать пятого дня рождения, и это был оптимизм.

— Итак…

По тому, как она сделала паузу, я поняла, что она не решается спросить меня обо всем, что у нее на уме.

— Совсем не в тему, но хочешь заработать немного — легких — дополнительных денег?

Мой интерес мгновенно возрос, как будто она прочитала мои мысли о том, что мне нужны деньги, чтобы выбраться отсюда. Но моя нерешительность мгновенно возросла. Зарабатывать деньги никогда не было легко.

— Тебе не придется делать ничего противозаконного, ничего развратного или противоречащего твоим моральным принципам, — она тихонько рассмеялась, но это не было вынужденным.

— Я слушаю, — медленно, осторожно произнесла я.

— Иногда я работаю официанткой в одном баре, и им нужна пара лишних рук. — Когда я ничего не сказала, она продолжила: — Это тот русский бар под названием «Сдаться». — Я пожала плечами, никогда о нем не слышала. — У них не хватает персонала, и в основном они просто подают выпивку кучке старых, богатых русских бизнесменов.

Старые, богатые и бизнесмены в одном предложении — это всегда тревожный звоночек.

— Чаевые просто невероятные, особенно если они напиваются, — поддразнила она. — Однажды я заработала больше пятиста за ночь.

Я бы сразу отказалась, просто потому, что при мысли о том, чтобы пойти в какой-то непонятный бар и подавать выпивку старым богатым мужчинам, у меня сразу поднималось множество красных флажков. Но денежный аспект заставил меня не отвергать сразу.

— Так в чем же подвох?

Она помрачнела.

— Иногда они могут быть немного грубыми. Но у них есть охранники — вышибалы, я полагаю, — которые всегда следят за тем, чтобы ничего не выходило из-под контроля. Только если ты не хочешь подзаработать, — она подняла брови.

Секс за деньги — вот что она имела в виду. Я медленно помотала головой.

— Я не проститутка, Лаура.

Она покачала головой.

— Я тоже. Просто говорю, что это некоторые вещи, которые ты можешь увидеть — обмен деньгами и… да, все это.

Теперь настала моя очередь морщиться при мысли о сварливых стариках, пытающихся меня задеть или того хуже, думая, что я переступлю чрез себя.

— Я не хочу давить на тебя, но знаю, что тебе нужны деньги, как и мне. — На мой, несомненно, удивленный взгляд она фыркнула и покачала головой. — Да ладно, тебе не обязательно говорить мне, что тебе нужны деньги, чтобы я знала. Ты живешь в Десолейшене. Достаточно сказано.

И правда. Хотя в какой-то момент она упомянула о возможности того, что мы будем жить вместе, я не представляла, что меня ждет в будущем. А поскольку Генри и его головорезы, несомненно, в какой-то момент придут за мной, я не хотела, чтобы Лаура попала в это пекло и увязла в нем.

Я не могла этого отрицать. Она, конечно, была права. Но я должна была взвесить все за и против того, чтобы ставить себя в положение, когда ситуация может обостриться и ухудшиться.

— Я просто хотела предложить тебе это. Мы для того, чтобы подавать напитки, а не для того, чтобы заниматься рукоблудием… только если сама этого не захочешь, — сказала она со смехом, и я не смогла сдержать усмешки на губах.

В мои мысли вмешался кусочек реальности, потому что я знала, что не могу позволить себе упустить такую возможность. У меня никогда не было шансов получить дополнительный доход. И если честно, любой дополнительный доход был лучше, чем ничего. Я буду ближе к тому, чтобы покинуть Десолейшен. И, возможно, если буду достаточно хорошо работать, они разрешат мне работать там и в другие ночи.

— Хорошо, — сказала я, и она улыбнулась еще шире. — Но у меня нет ничего красивого из одежды.

Она отмахнулась от моих слов.

— Не беспокойся. У них есть гардероб, потому что они предпочитают, чтобы официантки носили определенные вещи, чтобы соответствовать эстетике заведения.

Я чувствовала себя не очень уверенно. Что это было за место, где есть вся необходимая одежда, потому что они хотят поддерживать внешний вид? Я понимала, что такое униформа, но сомневалась, что в этом заведении всем выдают одинаковую одежду, особенно если они обслуживают богатых и влиятельных мужчин.

Мне следовало просто предположить, что эта ночь, скорее всего, закончится тем, что я укушу себя за задницу. Обычно именно так и происходили события в моей жизни. Но нищим выбирать не приходится. А в этот момент я была абсолютно нищей.

Я покинула работу двадцать минут назад, быстро шагая по темным, зараженным улицам Десолейшена. Я была уверена, что кто-нибудь снова нападет, но, к счастью, если не считать нескольких окликов, меня оставили в покое.

Оказавшись внутри своего дома, я все еще не выпускала из рук баллончик с перцовым газом. Скоро взойдет солнце, у меня болели ноги и голова, но я не могла жаловаться. Я заработала приличные чаевые и даже купила немного еды в закусочной, чтобы не ложиться спать голодной и не заходить в магазин за фасованным дерьмом. И у меня была работа, которая, надеюсь, принесет приличные деньги.

Я начала подниматься по узкой, заваленной мусором лестнице, в воздухе витал запах застоявшегося сигаретного дыма, старого спиртного и остатков того, что, вероятно, было мочой и рвотой. Из одной из квартир на верхнем этаже доносились тяжелые басы рэп-музыки. Какая-то пара громко ругалась, а в другой раздался звук бьющегося стекла — обычное дело в этом здании.

Добравшись до лестничной площадки этажа, на котором находилась моя квартира, я перевела дух и направилась к входной двери.

Завернула за угол, мои шаги слегка замедлились, увидев моего соседа, прислонившегося к внутренней раме своей двери. Облако дыма наполняло его квартиру и выходило в коридор, окутывая грязной дымкой, из-за которой мое зрение слегка расплывалось. Он поднес сигарету к губам и долго затягивался, глядя на меня; небольшое облачко дыма вышло изо рта, когда он выдохнул.

На нем была грязная, когда-то, вероятно, белая футболка, с темными пятнами под мышками, коричневым кольцом, украшающим воротник, и небольшим брюшком, выпирающим из-под натянутого материала. Джинсы выглядели так, будто их не стирали с тех пор, как он их получил, а ноги были голыми, ногти на ногах слишком длинные и желтые. И все это время он цеплялся за меня, как проклятая пиявка, не желая отпускать.